— Бы новый воспитатель?

— Нет, я приехал забрать вас в Палестину.

Мальчишка от удивления закашлялся и с уважением посмотрел на гостя.

— А не врете?

— Чистая правда.

— В Палестину?

Мальчишка улыбнулся, скорчил рожу, засмеялся и притопнул ногами. Потом лицо его помрачнело.

— А оружие у вас есть?

— Почему ты спрашиваешь?

Тот снова глубоко затянулся и опять стал печальным и заброшенным, как раньше.

— Поплывем в подлодке?

— В подлодке? Почему в подлодке? Поплывем на большом пароходе. Увидишь летающих рыб, чаек, дельфинов.

— У англичан на кораблях стоят восьмидюймовые пушки.

— Понятно, что у них есть пушки. Но только дурак будет лезть под восьмидюймовые снаряды. Мы пройдем незаметно, под покровом ночи, как мелкая рыбешка, прямо между их судами. Пока они сподобятся стянуть чехлы со своих пушек, мы уже будем далеко.

— У них есть лучи, чтобы видеть ночью.

— В прятки играют днем, и все равно можно спрятаться, разве не так?

Его собеседника это, похоже, не убедило. Он с тревогой смотрел на Исмара. Тут на ступенях замка появилось человек десять детей, а с ними прыщавый парень с болтающимся на шнурке свистком и молодая женщина. Все они направились к воротам. Мальчишка аккуратно загасил сигарету и спрятал чинарик в карман рубашки, что была под кофтой. По знаку вожатого со свистком он отпер ворота, дети изумленно воззрились на Исмара, словно тот явился из сказки. Так же смотрел на него и вожатый. Молодая женщина, голова которой была повязана платком, протянула Исмару руку.

— Хорошо, что вы приехали.

— Когда? — промычал вожатый.

— Послезавтра в ночь.

Замок превратился в руины, редкое окно застеклено; лестницы стояли без перил, а двери напрочь отсутствовали. Вожатый показал Исмару зал для занятий, потом проводил его в служившую лазаретом комнату и в изолятор, где лежали подросток, больной свинкой, и метавшаяся в жару девочка.

Исмар умылся холодной водой и растворил окно. Крутой склон заканчивался кладкой из валунов, издали напоминавших крупную гальку. При виде неожиданно открывшегося обрыва у Исмара перехватило дыхание. От укрепленного склона веяло печальным безмолвием, словно этот каменный страж был мертвым и каким-то лишним.

Вечером Исмар сидел с вожатым в большой пустой и гулкой комнате. Женщина подошла попозже, слегка припудренная, с ярко накрашенными губами и подведенными глазами. Она принесла бутылку красного вина и разложенные на доске ломти хлеба и сыра.

…Весь свой первый день в Марселе Исмар провел в кафе близ старого порта. В этом кафе было несколько помещений разной величины. В одних ели и пили, в других играли в карты и биллиард. Проститутки и их приятели шумно отмечали дружескую встречу, веселясь как на карнавале. Древний приморский город из давно ушедшей эпохи. Человек с попугаем на плече, облаченный в потертый черный костюм и шляпу с высокой тульей, серьезно и сосредоточенно показывал фокусы. Все вокруг казалось пропыленным и неопрятным, люди — жалкими и безденежными. Рядом с Исмаром сел человек, вынул из футляра гитару и заиграл. Склоненное лицо его почти совершенно скрылось за инструментом. В воздухе веранды заметались высокие резкие звуки. Какой-то официант в синем галстуке застыл с подносом и тряпкой в руках, не сводя глаз с музыканта. Тот время от времени вскидывал голову и бегло оглядывал зал. Мелодии были незнакомы Исмару, он даже не мог определить, какого они происхождения, однако принял их как сигнал. Музыкант явился, чтобы связать его с этим миром, пресыщенным необузданностью и мнимой свободой.

Окончив играть, гитарист положил инструмент на стул и беспомощно глянул на Исмара. В его глазах еще не потухли волнение и воля, которые он черпал в музыке. Исмар улыбнулся, гитарист склонился снова, почти касаясь головой струн.

— Выпейте со мной стаканчик, — предложил Исмар.

Музыкант бережно уложил гитару в футляр.

— Пива? — спросил он с каким-то странным акцентом.

— Что хотите. У меня денег хватит.

Две недели спустя, когда Камин вошел в кабинет Исмара Леви в компании «Аргос», тот спал — сидя, уронив голову на стол, рядом с чашками из-под кофе и двумя переполненными пепельницами.

Исмар принес для гостя термос с кофе, чистую чашку и два кубика сахара.

— Вы пейте, а я пока побреюсь.

Когда он вернулся, Камин спросил:

— Итак, вы устроились?

— Я подготовил материалы, чтобы вы могли сами обо всем судить.

Он рассказал о том, что можно зафрахтовать десять судов, описал каждое из них, называя на память имя владельца и запрошенную им цену. Он показал Камину папки с точными данными и рекомендовал купить судно «Хоран», построенное в 1923 году, поскольку на нем есть потайные закуты, о существовании которых невозможно заподозрить. Следует только провести вентиляцию и, таким образом, приспособить эти помещения для перевозки людей. Там можно спрятать от четырех до пяти сотен человек.

— Славно поработали, — сказал Камин.

— Только судно это дорогое.

— Вы-то сами нуждаетесь в деньгах?

— Нет.

— Я бы хотел взглянуть на корабль, — сказал Камин.

— Можно добраться до него на моторной лодке. Я знаю одного рыбака, у которого есть хорошая лодка.

— Вы знакомы с местными рыбаками?

— Знаю тут одну семью.

— Это хорошо. Полезно знать окружающих тебя людей. Только так и можно делать дело.

Окраина порта была безлюдна, солнце нагрело деревянные панели тротуаров. Две женщины развешивали на веревках белье. «Доброе утро», — сказали они, а Исмар в ответ приподнял шляпу. «Рыбак» уже встал. Он сидел во дворе своего домика и завтракал. К удивлению Исмара, он принял Камина приветливо, обращался к нему с подчеркнутым уважением и сунул ключи от моторки Исмару в карман с таким видом, точно тот попросил у него о какой-то ребяческой забаве.

— Глоток «паситиса»?

Исмар взглянул на Камина.

— Пошли, выпьем по стаканчику.

— Вот и отлично, — улыбнулся «рыбак».

Позднее Исмар признался Ханану, что, увидев его в роли «рыбака», представителя воровского мира, он пришел к мысли воспользоваться помощью тех, у кого свои, особые отношения с законом. Люди типа Корена или Камина никогда к подобным услугам не прибегали. Лишь крайне редко, в исключительных случаях, кто-нибудь в те, прежние дни связывался — испытывая неловкость и снедаемый недоверием — с кем-то из блатных и сразу же эти связи обрывал. Но Исмар и раньше обращался за помощью к хайфским контрабандистам и Абу Эднану. Возможно, он вновь, как в юности, испытал горечь или что-то похожее на былое разочарование в «Братьях Дины», а возможно, наоборот — удовлетворение от того, что к его мести примешивается еще и презрение.

Камину судно понравилось. Беседуя с Лассари, Исмар ощущал себя вполне комфортно в его сверкавшей золотом и мрамором гостиной, тесно заставленной тяжелой громоздкой мебелью. Столы были покрыты белыми прозрачными скатертями поверх плотных парчовых.

— Я хочу сделать все возможное. У меня есть загородная вилла — вы можете ею воспользоваться. У меня есть вместительный автомобиль…

— Вы очень щедры, господин Лассари, — холодно оборвал его Камин.

— Это огромная сумма…

— К кому же еще мы можем обратиться в трудный час, как не к главе марсельской общины? — возразил Камин. — Через месяц, ну, шесть недель мы вернем долг до последнего су.

— В этом я не сомневаюсь, господин Камин. Только деньги уж очень большие. Вы же знаете, что такое бизнес. Трудно изъять из оборота такую сумму. Даже для состоятельных людей и при благоприятных обстоятельствах.

— Я приехал сюда непосредственно из лагеря беженцев. Семьсот пятьдесят человек, почти все нуждаются в медицинской помощи, измученные, разбитые, безумные, калеки — люди, у которых отняли то, что составляло их жизнь. — Глаза Камина увлажнились. — Это судно нам крайне необходимо.

Лассари не ожидал увидеть слезы и не остался равнодушным.

— Позвольте мне похлопотать. Я дам вам наличные, чеки, гарантии. Будет у вас судно, клянусь. Трудно достать такую сумму в один день.