Я услышал еще один страшный крик, и все померкло. Я упал. Но когда очнулся, дядя Коннор — нет, подождите, подумал я, — мой отец, мой настоящий отец, держал меня в своих руках. Слезы струились по его щекам. Я нашел монстра глазами. Он упал на колени там, где стоял несколько минут назад. Или несколько часов назад. Все было как в тумане, в замедленной съемке.

— Мой мальчик, мой мальчик, мой милый мальчик, — снова и снова повторял Коннор. Он говорил обо мне. Я был его мальчиком. Мою грудь переполняло счастье. Теперь у меня был отец. Я был счастлив, что я его сын.

— Это все его вина, — прокричал монстр. — Если бы его не было, Алиса бы сейчас не пыталась держаться за твою задницу! Если бы не он, Алиса сейчас не лежала бы на дороге со сломанной шеей!

Он орал как сумасшедший, но печаль наполнила меня. Мне захотелось сказать, что это неправда. Разве это моя вина? Коннор («мой отец», — повторил я про себя) молча прижимал что-то к моей шее. Его взгляд был взглядом дикого зверя. Я сонно смотрел на моего настоящего отца, и неожиданно увидел, как его лицо побледнело. Я почувствовал, как он тянется к чему-то рукой. Может быть, у него там оружие? Я подумал, что так и было. Он обычно носил с собой оружие, даже когда был не на службе. Несколько раз я просил дать на него посмотреть, но он отказывался. Он говорил, что возьмет меня на стрельбище, когда я вырасту, и научит меня правильно обращаться с ним. Он вытащил свою руку из-под меня и навел оружие на монстра. Мои глаза медленно посмотрели на него. Я понял, что мой настоящий отец собирается сделать. Монстр тоже поднял оружие.

Одновременно оба пистолета выстрелили, я почувствовал, как мой настоящий отец рухнул. Его тело придавило мне ноги. Я попытался закричать, но был слишком уставшим и замерзшим и не мог пошевелить даже губами. Мои глаза снова посмотрели на монстра. Он лежал на земле, лужа крови медленно растекалась вокруг него.

Мои глаза закрывались. Тело моего настоящего отца был таким тяжелым. Вдруг (как могло такое случиться?) я увидел, что он стоит передо мной, а рядом с ним — моя мама. Они выглядели такими умиротворенными.

«Возьмите меня с собой!» — закричал я в своей голове. Но они только посмотрели друг на друга, и мама сказала мягким и печальным голосом:

«Не сейчас… Еще слишком рано для тебя, мой милый мальчик».

И они ушли.

Где-то вдали я услышал, как другая машина остановилась, и раздались приближающиеся шаги.

За десять минут, показавшихся мне вечностью, пока я думал, что сейчас моя жизнь закончится, мимо не проехало ни одной другой машины.

Громкий вопль наполнил воздух. Я почувствовал, как мое тело дернулось.

— Ты! — кричал женский голос. Это была тетя Тори. Я узнал ее голос. — О, боже! О, боже! Это все твоя вина!

Я открыл глаза. Она указывала пальцем на меня, в ее глазах отражалась ненависть.

— Это твоя вина!

Она кричала снова и снова, и снова, и снова. Вокруг меня все начало меркнуть, и голубое небо превратилось в черное.

28 глава

Бри

Ранним утром, когда солнце еще не встало, я добралась до участка Арчера и тихонько открыла ворота. Я выпустила Фиби из переноски и пошла к дому по подъездной дорожке.

Я потянула за ручку двери, которая оказалась не заперта, и на цыпочках, чтобы не разбудить Арчера, зашла в дом. Обвела взглядом комнату, и у меня перехватило дыхание. В ней все было полностью разгромлено: все книги сброшены с полок, мебель и лампа перевернуты, на полу — осколки фотографий. Холод пробежал по моим венам. О боже, о боже, о боже. Что здесь случилось?

Дверь ванной была приоткрыта, и свет, лившийся оттуда, освещал короткий коридор в достаточной мере для того, чтобы я могла пройти в спальню. Я направилась туда, с трудом заставляя ноги передвигаться. В горле стоял ком.

Я зашла в его спальню и увидела, что он лежит на кровати, полностью одетый, свернувшись клубком и уставившись в стену. Его глаза были открыты, но взгляд был пустым и неподвижным. Я бросилась к нему. Его кожа была очень бледной, он слегка дрожал.

— Арчер? Арчер? Милый, что случилось?

Он обернулся. Его глаза теперь смотрели на меня, но он меня не видел — будто смотрел сквозь меня. Я начала плакать.

— Арчер, ты меня пугаешь. Что с тобой? О, боже, тебе нужен доктор? Что здесь произошло? Поговори со мной.

Его взгляд начал проясняться. Он, наконец, увидел меня. Неожиданно Арчер сел и прижал меня к себе. Его руки трогали мое лицо, мои волосы, мои плечи. Его глаза стали совершенно ясными, но выражение лица говорило о том, как сильно он страдает. Он так прижал меня к себе, что я вскрикнула. Он держал меня мертвой хваткой. Его тело так сильно трясло, что было похоже, что он бьется в эпилептическом припадке в моих руках.

О, боже, он думал, что со мной произошло что-то страшное.

— О, Арчер, мне так жаль. Прости меня. Мой телефон сломался. Прости. Я уронила его в лужу около «Макдональдса». Прости меня, — кричала я, лежа у него на груди, схватив его за футболку. — Мне очень жаль, малыш, Арчер. У меня не было твоего номера… так глупо. Мне следовало бы записать его. Прости меня, Арчер. Я в порядке. Со мной все в порядке. Прости меня.

Казалось, пошло несколько часов, в течение которых мы держали друг друга в объятиях, пока его дыхание не выровнялось. Его тело успокоилось, хватка ослабла. Наконец он отстранился и посмотрел мне в глаза. Его глаза все еще были наполнены мукой, в них отражалась нечто, близкое к безысходности.

— Я здесь, — прошептала я, убирая волосы с его лба. — Я здесь, Арчер.

Он поднял руки:

«Я почти забыл, на что похоже это чувство», — сказал он. Неожиданно он стал похож на маленького мальчика, который потерялся. Мое сердце гулко билось в груди, разрываясь от сострадания к мужчине, которого я любила; мужчине, пережившему такие страшные потери, что его мозг начал оценивать, справится ли он, если это произойдет снова. О, Арчер. Я всхлипнула. Последнее, что ему нужно было сейчас — это сходить с ума, думая, что со мной что-то случилось.

— Какое чувство? — прошептала я.

«Чувство абсолютного одиночества».

— Ты не один, милый. Я здесь. Никуда не ухожу. Я здесь.

Он посмотрел на меня и, наконец, улыбнулся, хотя улыбка все равно оставалась грустной.

«Это бремя, о котором я говорил, Бри. Вот как выглядит бремя любви ко мне».

— Любовь к тебе — не бремя. Любовь к тебе — честь и удовольствие, Арчер.

Я использовала голос, чтобы поддерживать с ним тактильный контакт. Казалось, сейчас это было очень важно не только для него, но и для меня.

— Ты не сможешь убедить меня разлюбить тебя, даже если будешь очень стараться. Это не вопрос выбора. Это реальность.

Арчер покачал головой. Он снова выглядел потерянным.

«Если бы ты не вернулась, я бы умер, лежа здесь. Я бы очень хотел умереть».

Я покачала головой.

— Нет, ты бы не умер. Кажется, что это так, но на самом деле нет. Каким-то образом ты бы нашел силы продолжить жить. Я знаю это. Но тебе не придется проверять, кто из нас прав, потому что я здесь.

Он покачал головой.

«Нет, я бы превратился в пыль прямо здесь. Что ты обо мне думаешь? Ты думаешь, что я сильный? Что я тот мужчина, который тебе нужен?»

Он посмотрел в мои глаза, умоляя меня сказать ему то, что он хочет услышать. Но я не знала, чего он хочет. Он ждет, что я скажу, что он не способен любить? Или что у меня не хватит сил, чтобы любить его? Какие слова я должна произнести, чтобы он поверил, что у нас есть будущее?

Он притянул меня к себе, и спустя несколько минут мы легли на кровать. Я скинула обувь и накрыла нас обоих его одеялом. Я слышала тихое дыхание Арчера возле моего уха. Спустя пару минут я тоже закрыла глаза. Мы заснули лицом друг к другу. Наши руки и ноги были переплетены, наши сердца бились в едином ритме.