Падаю на подушку и понимаю, что выгонять мальчонку не буду, как и обещаний каких либо давать не стану. Буду продолжать шагать в бездну, а он пусть сам решает остаться или уйти. С этими мыслями и встаю, краем глаза смотрю, что время пять десять утра. В моем мире мало, что меняется, поднимаю ребенка и укладываю на кровать, сама исполняю свой ежедневный ритуал.

Парень проснулся в восьмом часу утра, немного потоптался и двинулся ко мне в кухню. Прошел сел на стул и пристально уставился на меня, а я что? Сижу, докуриваю и пытаюсь подобрать слова. Давно не с кем не общалась, да и что говорить не знаю.

- Чай… будешь? – Единственное, что приходит на ум.

Мальчонка испуганно кивает, мда, голос, надо сказать, изменился под внешность. Грубый, хриплый и злой. Наливаю ему чай, открываю холодильник достаю колбасу, хлеб, масло и молоко, все, что есть. Парень, не отводя взгляда от продуктов, пытается сглотнуть. Режу всю колбасу на единственную тарелку, режу хлеб, киваю на масло. Ребенок начинает есть. Быстро, практически не жуя, маленький голодный волчонок.

- Как тебя зовут? – Спрашиваю, пока он сооружает очередной бутерброд.

- Саня. – Он снова начинает жевать, причем очень громко прихлебывая чаем. Манер у ребенка никаких, но поправлять или останавливать от обжорства не буду, не мое это дело, а если ему станет плохо, так ему это послужит только определенным опытом.

- Слушай Саня. Меня зовут Вика. Сейчас ешь, топаешь, моешься, чистишь зубы и сам решаешь оставаться или валить куда-нибудь. Со мной сложно, но если мешать не будешь, то спокойно можно существовать. – На этом моя лекция подошла к концу, и я со спокойной душой пошла одеваться.

По существу ребенок в моей халупе не нужное существо, но выгнать ребенка рука не поднимется. Значит, будем пытаться вместе жить.

Умылась, оделась и вышла в просыпающийся город. Типичная погода быстро сковала конечности привычным холодом, моросью и плотным утренним туманом. Состояние близкое к отрешенности быстро сменяется размеренным дыханием и жалобам натруженных мышц. И вот интересно для чего мне эти чертовы нагрузки, если судить по вчерашнему вечеру, то это ебанное занятие не приносит плодов.

Для чего они стоят в моем графике? Бардак в жизни, бардак в голове, в котором не хочется рыться и разбираться. А может если бы, какая никакая, но подготовка, вчера меня просто не стало? А не для этого ли я выхожу прогуляться ночью? Совесть перед богом отчищаю – мол, ни сама на себя руки наложила? Скорее всего - так, и где-то там, в темноте в собственной душе я признаюсь, что не хочу пытаться выжить и стать обычной, забыть…

Мысли сегодня не хотели выветриваться, какой бы темп пробежки я не поддерживала. Жаль, значит пришло время что-то менять. Я остановилась около магазина детской одежды. Почему бы нет? Парня приодеть, дать шанс на нормальную жизнь.

Магазин только открылся, и мне досталось все внимание прозорливых продавцов, что меня крайне напугало, как мне показалось, их тоже, но что не сделаешь ради наживы – обслужить непонятное тощее существо, которое прячется в капюшоне куртки унисекс и разговаривает хриплым, грубым голосом – не вопрос. Купила я только необходимое, на пару дней, заскочила в продуктовый магазин, отправилась обратно. К черту график, к черту все, хотя бы на время.

Дома ничего не изменилось, не считая свернувшегося паренька под полотенцем на моей кровати. Саша спал, по крайней мере, сопение курносого носа именно на это указывало. Выгрузила продукты в холодильник осмотрела убогую обстановку на относительно чистой кухне, подивилась этой чистоте и побрела будить мальчонку.

- Саш вставай. – Потрясла за плечо, закидывая рядом пакет с одеждой. Стоило мне коснуться, он тут же распахнул глазенки и немного сжался. Страх. Я точно знаю, что это он. Знакома.

- Тут одежда – Я кивнула на пакет и удалилась в ванную умыться.

Как показал мой опыт, мне не стоит доверять покупку одежды для детей. Все, что приобрела, безобразно висело на ребенке, что несказанно повеселило и его и меня, что греха таить. Дальше трудней, единственная комната была задвинута шкафом с самой покупки квартиры. Долго корячиться не пришлось, мы отодвинули преграду и вошли в пустое пространство с теми же, то ли желтыми, то ли коричневыми обоями. Достаточно большое окно располагалось напротив двери, освещая священную пустоту в которой кружились крупицы пыли, я чихнула и обвела пространство рукой.

- Можешь занимать эту комнату. – Обратилась я к Сашке, стоящему за моей спиной и робко выглядывающему из-под руки.

Как мне кажется, он немного опасался меня и того, что видимо должно было здесь находиться. Не удивительно, я бы на его месте вообще предпочла жить на улице, чем рядом с неизвестным человеком, но это я.

Парень снизу рассматривал мое лицо, с каким-то странным выражением.

- Если хочешь. – Я попыталась смягчить голос и пожала плечами. Парень снова осмотрел пустоту четырех стен.

- Мы сейчас с тобой оденемся и сходим в магазин, купим все недостающее и можешь располагаться. Ты не мешаешь мне жить, я не мешаю жить тебе, но только если ты сам этого хочешь. Я неволить или уговаривать остаться не буду. – Я замялась и все-таки решила обсудить сразу все моменты.

- Саш, я странный человек, и не совсем здоровый. Раз в три дня ухожу и прихожу невменяемой, и довольно часто в крови и грязи. Но на тебе это никоем образом не должно отразиться – я не трону, честно. Да и самому тебе лучше ко мне лишний раз не лезть, сейчас купим все, обустроим, и можешь жить, как хочешь.

К концу моей длинной тирады голос предательски хрипел и скорее всего парнишка до конца не понял всего, что я хотела донести, но все же кивнул, смотря на меня огромнейшими выпученными глазами, затем прошел мимо все с тем же потрясением, осматривая обои и немного скривился, увидев разводы на них же. А мне стало стыдно за это убожество, словно это меня сейчас вывернули наизнанку и осматривают все гнилое и грязное нутро.

От умных людей слышала, что человек подвергающийся насилию, начинает чувствовать себя грязным. Ощущает себя кем-то не достойным по сравнению с остальными членами общества. Странно, но в плену, я не испытывала этого ощущения. Да - было страшно до истерики, да - хотелось сдохнуть, и порой я была слишком близка к исполнению своего желания, но ни разу я не посчитала себя грязной, даже после изнасилования.

Стоило только немного прийти в себя и оказаться в обычном обществе, как я поняла, что опасаюсь чужих прикосновений. Так словно могу испачкать другое существо - более «достойное жизни» существо своим сумасшествием. И еще я четко осознала, что страшно боюсь, что другие люди увидят во мне, то, что я хочу от них скрыть.

Вот ведь… не знаю, что с моей головой происходит и даже становиться страшно осознавать, что нахожусь на грани и в любой момент нить, связывающая реальный мир может оборваться и оставить захлебываться в безумии прошлого.

Мой взгляд, непроизвольно осматривающий голые стены, невольно запнулся за тощую фигурку незнакомого мне соседа. Что ж у моего безумия останется свидетель и возможно наследник, если сживемся. Главное подольше продержаться, чтобы помочь хотя-бы этой потерянной маленькой душе дать шанс на нормальную жизнь.

- Я буду рад жить с тобой. – Отвлек меня от своих дум робкий голос. На автомате кивнула, толи своим мыслям, толи в ответ.

- Я буду слушаться и не мешать, только не выгоняй. – Прошептал Саша, подходя и пытаясь заглянуть мне в глаза.

Я отвернулась и пошла на выход, не взглянув на него. Почему? Да все просто – я не испытывала к нему жалости. Как мне кажется, я вообще разучилась обычным человеческим эмоциям в этой реальности. Конечно, я не стала запрограммированной машиной до конца и некие отголоски самых разных эмоций все же периодически проскакивали сквозь меня, но только это было не тем. Словно простые воспоминания - эхо настоящих чувств, которые по определению должен испытывать человек. И только во сне все было по-настоящему и ужас, и боль, и жалость к очередной жертве моего тюремщика.