На Рунах из Грифов была только она и Грейнджер. Из наших большинство, потому что я просветил народ о перспективах на будущее. Даже Невилл не захотел идти к Хагриду. И правильно сделал.

Хагрид был недоволен, что Гера не пошла на его уроки. Но ей было все равно, после пауков она вообще перестала интересоваться магическими животными. А вот Малфой что — то явно задумал. Ведь не мог же он быть таким тупым и подставится под когти гиппогрифа. Явно хотел привести отца в Школу для каких — то дел. Мадам Помфри вообще очень быстро его вылечила, но он долго симулировал свои страдания.

Гера, по моему совету, Малфоя игнорировала вообще. Даже когда он с ней говорил и рядом находился, она не обращала на него внимания. Я давно знаю, что эти его приставания — это способ привлечь ее внимание, а игнорирование для него самое неприятное оскорбление. Вот она и не слушала его. Особенно он бесился, когда ее поставили с ним в пару на зельеварение. Он так разглагольствовал о том, что его отец сделает с Хагридом и Клювокрылом. Гриффиндорцы бесились, а она была в прострации, что просто выводило Зализанного из себя. Урок закончился, а он так и не добился ее реакции. Ее примеру последовали и другие, и теперь для половины учеников Зализанный не существовал.

Нумерология, где мы изучали цифры Гере и большинству тех, кто с немагическим миром не связан, давался тяжело. Почему — то считать в мире магии мало кто умеет. Если маглорожденные учатся еще в начальных школах, то тут на этот предмет тупо забивают. Так что мы с Грейнджер помогали остальным проникнуться и понять.

Лохматая вообще последнее время показывает чудеса сдержанности. С Шестым, после того случая с окаменением, она не общается, потому как видела его и с василиском и слышала его насмешки. После просмотра брошюр она заинтересовалась французской академией магического права и закона. Заинтересовалась факультетом Архимиума. Они готовят Архивариусов, хранителей знаний и мудростей. Так же из них хорошие адвокаты, отлично разбираются с книгами и часто становятся учителями. Короче все, что так нравиться Лохматой, тут есть. Как и полагается, она никому об этом не сказала и старается не попадаться учителям с ментальными способностями. Так же, убедившись, что из нее выйдет толк, подарил блокнот для общения, с ником Живоглот, в честь своего кота — книлза. Вообще, эта животина, полуразумный кот, мне не нравился, умный больно. Но мне все животные не друзья, кроме темных. Несколько раз гад цапнул меня. Хоть Грейнджер я пока не доверял, особенно в ее невозможности держать тайны в голове от других, но не помочь — не могу. Жалко ее. Римус, который хоть немного, но владел лигилименцией, смог поставить ей закладку, скрывающую некоторые мысли. Проникновения Снейпа или Дамби она не выдержит, зато, если не будут знать, что искать, могут не заметить.

К несчастью для нас, Геббет быстро одумался и перевелся к нам, на Руны с Нумерологией. Всегда старался подсесть к Гере, как Анна — Мария ко мне, но мы не сдавались. Невилл удачно помогал сесть рядом, как и Грейнджер. Все же от нее есть толк. Мрачной и суровой подоплеки коварства она не замечала, но эти новички ей тоже не нравились. Приставучие и слишком идеальные.

Уроки профессора Люпина запомнились всем. Особенно, встреча с боггартом. Мы стояли посреди кабинета перед шкафом. Нам поведали заклинание и рассказали, как справиться с боггартом.

— Профессор Люпин, думаю, не стоит выносить страхи учеников на всеобщее обозрение, — предложил я.

— Что, трусишь, Гримхольд?! — смеялся Шестой.

— Тогда вперед, — я уступил ему путь перед шкафом. Он тут же замялся и явно не горел желанием идти первым.

Римус внял моим словам, и все мы вышли в другой кабинет и заходили по очереди. Первым был Шестой. Его страхом были пауки, но это знали все. По очереди были и остальные. Судя по лицу Зализанного, он увидел что — то по — настоящему страшное. Вряд ли дементоров. Как мне потом сказал Римус, он увидел себя рыжего, нищего и одинокого. Печально.

Вот, наконец подошла и моя очередь. Я подошел к призраку и стал перед ним. Боггарт не стал изменяться, а принял свой настоящий облик. Не потому что я ничего не боялся, а потому что он не боялся меня. Боггарты — очень несчастные создания. Они очень трусливы и боятся всех. Чтобы защититься, они и принимают облик того, что враги боятся. Владеют задатками ментальной магии и сканируют страхи. Но окклюменты могут сопротивляться такому считыванию и они тогда превращаются просто в то, что умеют. Но я не такой. Он почувствовал от меня дружелюбную энергию и попросил помощи. Бедняга. Жалко его.

Римус был в шоке от моих действий и признал, что такое лучше никому не показывать. Некоторые ученики пытались проникнуть в кабинет, чтобы увидеть мой страх, но дверь была накрепко закрыта. Мы решили, что пусть думают, что я боюсь дементоров, а то человек без страха очень подозрителен.

Следом была Гера, не прошло и минуты, как мы все услышали ее.

— ААААА! — услышали мы крик, я ждать не стал и просто выбил дверь с заклинанием и ворвался в класс. То, что я увидел, было довольно неприятным. Гера, прижавшись к стене, дрожит и закрывает голову руками. Скелет, в моем костюме, но без маски, идет на нее.

— Ты позволила мне умереть… — говорил мертвец. Дорогу ему тут же преградил Римус и боггарт превратился в серебряный шар.

— Риддикулус! — и шар превращается в сдувшийся шарик и улетает в шкаф. Бедняга.

Но я тут же забыл о нем и метнулся к Гере. Она плакала и дрожала от увиденного. Неужели мертвый я так ее напугал? Она боится меня потерять? Или дементоры напомнили ей об ужасном моменте? Даже ментальные закладки не смогли скрыть все.

— Гера, — обратился я к девушке. Она посмотрела на меня и еще больше испугалась. — Это я, не бойся. Я рядом.

Она вроде пришла в себя и узнала меня. А затем расплакалась. Я приобнял ее и помог встать. К нам подошли Ханна и Сьюзен, взяв ее под руки, повели к уборной. Умыться и привести себя в порядок. Похоже, все куда серьезнее, чем всем может показаться.

Она вроде как пришла в себя, но несколько дней была на нервах. Но на меня теперь странно поглядывала, будто пыталась понять что — то. Я же надеялся, что не узнает.

Малфой пытался опять полезть и всем говорил о ее страхе, но Гера так же не реагировала. А я подарил Зализаному колдографию с изображением его страха, в качестве намека заткнуться.

Вот, наконец, в Школу прибыл Люциус Малфой и начались разборки на политическом уровне. Добивался увольнения Хагрида и смерти Клювокрыла. Вроде как кое — что ему удалось.

Но на обратном пути из Школы он нашел меня и попросил поговорить.

— Да, мистер Малфой, я вас слушаю, — сказал я. Хотя и так знаю, что ему надо от меня. Зря старается.

— Я наслышан о тебе, Луксиния, — начала он. — Поскольку ты достаточно перспективен и силен, род Малфоев может оказать тебе определенную помощь.

— Для начала научили бы своего сына манерам, потому как они у него хромают, — ответил я. — А так же я не заинтересован в вашей семье. По той простой причине, что как только вернется этот ваш Воландеморт, а что он вернется, я не сомневаюсь, вы тут же меня сдадите ему на пытки. А верить вам на слово я не намерен. А теперь — извините, но меня ждут друзья.

И до того, как он успел что — то сказать, я ушел. Не интересен мне этот Лох. Деньги у меня есть, оставаться в стране я не намерен, а статус я себе сам сделаю. К тому же, связь с заведомо темной семьей очень сильно мне навредит. В политику я вмешиваться пока не хочу, потому как сил у меня нет, сторонников немного.

Я быстро дошел до библиотеки, где меня уже ждала Гера. Выглядела она странно, не знаю, почему, но я почувствовал что — то не то.

— Привет, Гера, что — то случилось? — обратился я. Она бросила на меня сердитый взгляд.

— Ничего, Гримхольд, — ответила она и отвернулась.

— Ничего? И с каких пор ты обращаешься ко мне по фамилии, мы уже прошли этап такого обращения.

— Ответ прост. Я решилf, что человек, который так относится к моим друзьями и водится с врагами, не может быть моим другом.