- Это мой друг. Там, откуда я пришел, мы жили вместе и теперь очень рад, что его встретил.

Тыкто кивнул, соглашаясь со мной, но определенно не радуясь этому событию.

- Он тоже кава - скорее утвердительно, чем вопросительно сказал туземец.

- Кава, - после недолгого молчания согласился я с ним, - но для своих людей. Он живет очень далеко. За морем. И потом уйдет к себе.

Последняя фраза, подействовала на Тыкто словно бальзам. Глаза его засияли как у помилованного.

- Уйдет? - переспросил он, не веря в услышанное

- Уйдет. У Дяди свой хэв и много дел.

Видя, что вождь взыграл духом, я попросил его позаботиться о воинах Седого и накормить их. Тыкто убежал исполнять с таким рвением, будто отбытие гостей должно было случиться сразу после ужина.

Разобравшись с терзаниями вождя, я позвал Седого в свой дом. Дядя постучал по стенам, пошатал петли двери и шумно зашел внутрь, почти касаясь верхушкой шлема потолка.

- Добротная горница, - похвалил он, после развязал шнурки сбоку от лат и снял с себя несколько килограммов железа. Под броней неожиданно обнаружилась туника, явно не современного происхождения.

- Откуда ты ткань взял?! - Я схватился за материал. Он был грубый, плотный и влажный от пота. Но мне казалось, что одежда просто великолепна.

- Бабы мои ткут. И веревки изо льна плетут. Ты до этого не допер что ли, гений изобретений?

- Веревки я из крапивы делаю. Но как ткать - понятия не имею, - виновато сознался я.

- Это меня бабуля научила. Пятилетнего пацана веретеном мучила. Никогда бы не подумал, что пригодится.

- А мне можешь белье сшить? У меня труселя до дыр уже. А кожу на голое тело надевать сам понимаешь...

- О чем речь, Гномище! Мы теперь такой симбиоз закрутим, планета ахнет! - он снова схватил меня локтем за шею, слегка придушив, - Ты на стол что-нибудь набросаешь, кстати? Я есть хочу, как енот полоскать.

- Конечно. Пхо вот-вот должна принести.

В ту же секунду раздался стук, и в дом начали заплывать тарелки с едой. Запах яств плотно заполнил помещение и слюна принялась хлестать из желез. Седой плюхнулся на лавку и снова по-мушиному потер руки в предвкушении обжорства. Стол был действительно прекрасен. Рыбный супчик, зайчатина фаршированная грибами, ребрышки козленка, пирожки с птицей. Я специально просил приносить маленькие порции, чтобы поразить Дядю разнообразием и это удалось на все 146%.

- Какая красота, все-таки, - промычал Седой с набитым ртом.

Я уже приготовился спросить, что конкретно ему пришлось по душе, когда увидел, что он смотрит не на еду, а на зад уносящей тарелки Пхо.

- Ты о ней, что ли? - спросил я, когда девушка скрылась за дверью

- Угу, - кивнул Седой, - достойную цыпу сыскал. Опрятная.

- Да не, это просто домработница. С женщинами у меня как-то не сложилось, - я грустно вздохнул, вспоминая Лиу. Рассказывать он ней совсем не хотелось, поэтому я быстро задал встречный вопрос:

- А у тебя как на этом фронте?

- Да никак, - Седой начал ковыряться косточкой в зубах. - Бабы в нашем деле - это к беде. Да и я ж женатый, к тому же.

Я широко улыбнулся, но взглянув на Седого понял, что он, похоже, не шутил.

- Ты же женатый там. А сейчас ты тут.

- И что? Я обещание то давал Ему, - Седой ткнул пальцем в потолок, - и потом. Вдруг все-таки назад... Как я потом с этим жить то буду?

Ответ меня поразил, и мы замолчали, каждый думая о чем-то своем. Тишину нарушила вновь пришедшая Пхо, тащившая блюдо с пельменями. При виде этого зрелища у Седого потекла скупая слеза.

- Ну Гном, ну ты..., - только и смог вымолвить он, и тяжело сглотнул.

К пельменям прилагался фирменный чай, но как только я начал разливать его по стаканчикам, Седой остановил меня.

- Погоди. Пельмени без водки - только собаки едят, - заявил он, и полез в свою кожаную сумку. Из ее недр был извлечен небольшой глиняный флакончик и в стаканчики, вместо чая, был разлит эликсир с острым спиртовым запахом.

- Давай, за встречу!

Мы выпили, и самогон непривычно обжег гортань. Я с шумом выдохнул и тут же засунул в рот горячий пельмень. Темная комната заиграла зайчиками светомузыки.

- Сам сделал?

- Не, из Москвы посылкой доставили, - Седой смотрел на меня как на полоумного, - конечно сам. Вот эти сто грамм месяц почти перегонял. Герметичности то в аппарате никакой.

- Из чего это? Груша?

- Не, - Седой довольно заулыбался, - березовый сок. Там сахара побольше. Немного сгустишь и он сам бродить начинает. Кстати вот еще, держи.

Из мешка появился на свет леденец на палочке, цвета жженого сахара. Я повертел его в руках и лизнул. Вкус был сладковатый, с небольшой горчинкой.

- Чупа-чупсы вот делаю. Десять литров сока выпаривается и вот такая штука выходит. Ты только не злоупотребляй. Если конечно бор-машину не изобрел.

Самогон с непривычки ударил в голову, мягко, как подушкой. Я смотрел на уплетающего пельмеши Седого, облизывал конфету и был самым счастливым человеком на планете.

***

Вечернюю тишину нарушила мелодия 'подмосковных вечеров' и подхвативший ее бас Седого. Достав свою дудку я напустил густой туман ностальгии. Седой подвывал, мерно оттрясывая темп найденными тут же погремушками и по небритым щербатым щекам текли тоскливые слезы.

Мы пылко пели всю ночь. Про 'вечера' и 'ой мороз мороз' - хором. Про 'одуванчики' Дядя пел гордым соло. Невыспавшиеся туземцы недовольно ворочались, накрываясь шкурами с головой.

***

Глава 6

Встав поздно, как двоечники, мы выползли на залитую весенним солнцем площадь. При виде Дяди исполнявшие команду 'вольно' рыцари с лязгом построились.

- Не мучал бы ты их так, - с сожалением отметил я, глядя на ровные ряды бойцов

- А как ты хотел. Иначе нельзя. Расслабятся и все. Поплыла империя. Лука, ко мне!

Генерал проворно подбежал и вытянулся по стойке смирно.

- Бери двоих и со мной. Остальные чтоб сидели тихо, не разбредались.

Лука умчался доносить приказ, а Седой, оглядевшись, одобрительно закивал.

- Давай, показывай, что ты здесь наворотил.

С конвоем из телохранителей Дяди я отправился демонстрировать свой хэв. Подойдя к лавке Цака, над которой красовалась вывеска 'МАГАЗИН' у Седого непроизвольно открылся рот.

- Ты что, карбованцы им ввел?!

- Чатлы. Да, уже два года как экономика работает, - довольно ответил я, но Седой, похоже, не разделял это достижение.

- Ерундой занимаешься, если культурно выражаться. Тебе своей власти что ли не хватало, чтобы проекты воплощать?

Улыбка враз сошла с моего лица.

- Давай я тебе потом объясню свою мотивацию. Я считаю, что все хорошо работает и развивается.

- Расскажи. Помнится ты еще в баре мне пытался рассказать, как экономику строить. Вон чем кончилось. Может еще раз расскажешь и назад вернемся?, - Седой хмыкнул продолжая лапать товары, лежащие на прилавке.

- Я понял, - вдруг сказал он, с видом проснувшегося в ту ночь Менделеева, - я все понял.

- Чего?

- Ты хочешь сделать банк, а потом и биржу. И там, наконец, всех переиграть. Угадал? Детские комплексы. Фобии Эриксона. Оскорбленное тщеславие. Где тебе записать диагноз? Продай формуляр.

- Да иди ты.

Упивающийся сарказмом Седой продолжил исследование витрин. Дойдя до кувшина с зерном он взял несколько семян, покрутил их, куснул и возбужденно завопил:

- Это ж ячмень! Гном! Ты нашел ячмень и не сделал пивасик?!

Я развел руками.

- Никуда не годится. У тебя его много?

- Пара центнеров еще есть наверное.

- Отлично. Дашь мне, буду солод проращивать.

Вот, и появились товары для обмена, с удовлетворением отметил я про себя. Мне тоже хотелось железные латы и обещанное новое исподнее.

Поглядев на остальные товары и изрядно повеселившись над стоящим около магазина цаковским велосипедом Седой пошел инспектировать деревню дальше. Не пройдя и тридцати метров, он увидел мою дорогу.