- Мустафа, что сидишь, помогай, крикнул он младшему брату. Мустафа встрепенулся, поднял голову, потер глаза руками, поднялся, и побежал вслед за братом.

- Когда отец вернется? спросил маленький Мустафа, семеня вслед за братом.

- Отведет караван к реке, и вернется, на ходу сказал Зафир. Ты лучше осла напои.

- Угу, промычал Мустафа, и, схватив маленький бурдюк, поволок его под навес, туда, где томился, на привязи ослик.

Зафир, вылив последний бурдюк, отошел в сторону, и сел, наблюдая за овцами. Он задумчиво смотрел на животных, что толкались у корыта.

- Тупые, прошептал он. Какие они жалкие, и совсем ...

- Зафир, прервал его мысли Мустафа, своим тонким голоском. Смотри, тыкал грязным пальцем Мустафа, на вершину горы, там большие птицы! Смотри!

- Ты что, нагрелся на солнце, недовольно буркнул Зафир, обернувшись.

- Смотри! Они летят к нам! радостно улыбался маленький Мустафа.

- Это огненные птицы, резко поднявшись, спохватился Зафир. Быстрее убегай в дом, крикнул он.

- Зачем? удивленно спрашивал Мустафа, не отводя глаз, от силуэтов двух вертолетов, что быстро приближались, к заброшенному кишлаку.

- Они несут смерть, крикнул Зафир, и, подбежав к брату, схватил его за руку, и поволок в крайний дом.

- Ты маленький, не понимаешь, прикрикнул он, на брата.

С тревогой всматриваясь в небо, Зафир, прижал к себе брата, и вдруг почувствовал, что нога его, стоит на чем то, остром и горячем. Он опустил глаза, и увидел торчащую из песка, железную пластинку, зеленого цвета. Огромные капли пота, стекали по его лицу. Он, молча, смотрел на "железку". Постепенно, страх, сковывал его тело. Немели губы, потом руки, тело, он чувствовал это, и думал об одном, быстрее выбежать, и никогда больше не заходить... Ладонью, зажимая рот Мустафы, он поднял голову, и посмотрел перед собой.

- Сейчас они пролетят, и мы побежим, прошептал Зафир.

Мустафа, лишь кивнул головой в ответ, продолжая смотреть в утреннее, синее небо. Вертолеты, пролетели очень низко, распугав отару. Зафир чуть наклонил свое тело вперед, и только сейчас понял, что тело не слушается его, оно стало каменным, страх сковал его. Это бомба, подумал он, содрогнувшись. И сразу вспомнил, как несколько дней назад, когда он гнал отару, по горной тропе, раздался взрыв, и куски животных, разлетелись в стороны. Бомба, подумал он, облизнув сухие губы. Я наступил на нее, и значит, она разорвется, и нас убьет. Он снова, опустил голову, и посмотрел себе под ноги. Его руки дрожали. Внутри его, какой - то неведомый голос твердил, не двигайся, иначе смерть.

- Как спастись? шептал он, не поднимая головы. И ответ, сам собой, пришел к нему. Молиться! Аллах всевышний, и милосердный, спасет нас. Его сухие губы, шептали молитву, а маленький Мустафа, ничего не понимая, молча, стоял, подле брата, и дрожал всем телом.

Вертолеты с разведчиками. Раннее утро.

Два вертолета, на низкой высоте, летели над голым плато, которое медленно переходило в пески. На горизонте виднелись горы, что острыми вершинами, будто протыкали, голубое и чистое, афганское небо. В десантном отсеке, восемь пар глаз, внимательно рассматривали местность внизу. Капитан Кувалдин, сидя рядом с пулеметчиком, всматривался в серый пейзаж. Лицо его было сосредоточенно и спокойно. Повернувшись, он взглянул на старшину Жемалутдинова, прильнувшего к иллюминатору, и, посмотрев на его широкие скулы, подумал:- "Ведь казах, мусульманин, казалось бы, не должен, а он, - наш, подобрал подходящее слово Кувалдин, и этим все сказано. Я уверен в нем. И в остальных, тоже, обернувшись, он посмотрел на своих подчиненных, и увидел, в их лицах, надежность. Так и должно быть, подумал он".

- Товарищ капитан, услышал он, сквозь гул, и обернулся. На него смотрел радист группы сержант Цибульский, и протягивал ему наушники.

- Второй на связи, громко сказал он.

Кувалдин кивнул, и взял наушники. Поднеся черный эбонит к уху, он услышал далекий голос Завьялова, в "хрустящем эфире".

- Гранит 1, я Гранит 2, прием.

- На приеме Гранит 1, громко сказал Кувалдин.

- По курсу прошли кишлак, там отара овец, значит, люди тоже есть. Надо вернуться. Может это те самые? Прием.

- Понял тебя второй, ответил Кувалдин. Наблюдал. Согласен. Только дойдем до реки, по маршруту, разворот, и тогда проверим кишлак. Усилить наблюдение за местностью. Прием.

- Понял тебя первый, отозвался Завьялов в эфире. Выполняю. Прием.

- Конец связи, сказал Кувалдин, снял наушники и передал их радисту.

"Глазастый он, Завьялов, улыбнулся, подумав о друге Кувалдин. Наверно уже на шашлык барашка присмотрел, вот и рвется в кишлак. Да, где еда там и люди, так устроена эта страна, думал Кувалдин, глядя в иллюминатор. Не может быть стадо "бесхозное", да еще в таком месте, почти рядом с предполагаемым маршрутом каравана. А может это они и есть, подумал Кувалдин, и его прошиб холодный пот. Он поморщился, почесал за ухом, затем переносицу большим пальцем, и, выдохнув, успокоился. Куда они денутся, сказал он себе, даже если они там, догоним. Они не уйдут, от нас не уйдут, повторил он про себя". Вертолеты приближались к горам, за которыми, в долине, протекала река.

Утро того же дня.

Река в долине бурная и полноводная, шумит, сталкиваясь в своем течении с камнями. Совсем близко к берегу подступают деревья инжира, тянущиеся своими корнями к живительной воде. Дальше, по течению реки, раскинулись зеленые поля, и финиковые пальмы - оазис. Уставшие мужчины, в запыленных одеждах набирали воду, пили сами, поили лошадей, и, расположившись в тени деревьев, отдыхали. Масуд, напившись воды, вытер ладонью рот, и облегченно вздохнув, присел на берегу реки, отдохнуть, перед обратной дорогой. Тревожно было ему, какое- то необъяснимое беспокойство, толкало его изнутри. Он рвался назад, к сыновьям, что бы вместе идти на новое пастбище. Им не по пути, с этими людьми, он понимал это, хотя, в душе не противился тому, что они делают, изгоняя "неверных" с родной земли, не противился, он, молча жил, и не жаловался по законам нана. А это, гайрат, нанго-намус, имандари, сабат и истикамат, мусават, бадал. Мы все равны, мужчины, подумал он, глядя на Набиля. И надо помнить об этом всегда, нельзя терять честь, лучше жизнь потерять... и не прощать врага своего кровного...

- Благодарю тебя добрый человек, услышал за спиной Масуд. Он встрепенулся, встал, и обернулся. Перед ним стоял Набиль, и улыбался, прищурив глаза.

- Всевышний отблагодарит тебя, прими от меня этот дар, сказал он, протягивая в руке пистолет. Потертый, какой-то ржавый, и совсем не похожий, на другие, что видел Масуд, в своей жизни. С его черной, густой бороды, стекали капельки воды. " От подарка нельзя отказываться, подумал Масуд, и машинально, протянул свою руку, не сводя взгляда с капелек воды". Масуд, словно во сне, взял пистолет, и протянул взамен, свою железную флягу, что была на поясе. Набиль молча кивнул головой, любуясь подарком, блестевшем на солнце.

- Спасибо, сказал он, рассматривая пуштунский рисунок на фляге.

- И тебе спасибо, выдавил из себя Масуд. Мне надо идти, добавил он, посмотрев на пистолет, в своих руках.

- Прощай добрый человек, улыбнулся Набиль.

- Прощай, сказал Масуд, повернулся, и пошел вдоль реки.

"Вот так же, капельками, стекает кровь, с его рук, думал Масуд шагая. И он, совсем не задумывается, кто те люди, быть - может, у них есть дети, и семьи. Только месть? Не знаю я, или месть ведет его по дороге смерти, или он "неверных" убивает, не знаю... " Задумавшись, он не сразу услышал гул вертолетов, что приближались к реке.

Два вертолета с группами разведчиков. Утро.

Вертолеты вынырнули из-за гор, словно тени. Будто ночные призраки, они как бы отделились от серых гор, и неслись в долину, к реке. Бойцы в отсеке, напряженно смотрели в сторону реки. Один из бойцов, вдруг нервно вскинул правую руку вверх, затем обернулся, и выкрикнул: