Роман не слушал, он прислушивался к себе, своим ощущениям. Тепло быстро разливалось по телу, в голове прояснилось, и боль отступила, стало спокойно и легко. " Надо же, подумал он, всего сто грамм вина, и хорошо, ничего не болит. Сигареты хорошие, запах сладкий, непривычно. Вот такая она, моя страна,- неуютная, глядя на идущих, угрюмых людей, белый снег, и вереницы машин, подумал Роман. Серая, ленивая, и холодная."
- Ты понимаешь, мы ведь здесь будто инопланетяне, чужие одним словом. Куда ни придешь, "тухлые рожи", и смотрят, как на... тьфу ты, сплюнул Павел, на сволочей, еще мягонько сказал. Кондуктор в автобусе, и та, "рычит" по-тихому. Вот куда нам таким, а?
- Просто жить, прошептал Роман, улыбнувшись.
- Тебе наверно совсем мозги "отшибло", ухмыльнулся Павел, посмотрев на блаженное лицо Романа. Или "крыша поехала", пожал он плечами. А?
- Спасибо, посмотрев на Павла, сказал Роман, поднялся и закинув мешок на плечо, пошел по аллее сквера.
- Точно "мозги отшибло", сплюнул Павел. Ну, ничего, через пару недель взвоешь, как пойдешь по кабинетам, никуда не денешься. Жрать нечего, денег нет, а на работу устроится, большой вопрос. Правильный, махнул протезом Павел. Да пошел ты...
"А воздух и правда другой. Такое все родное, интересное, деревья красивые, снег "похрустывает" под ногами, замечательно, улыбнулся Роман. И никто, никогда здесь не слышал криков боли, и не видел крови, звуки выстрелов не поднимали по ночам, а взрывы, не загоняли от страха "в землю", счастливые! Они даже не знают, что где то погибают, умирают, жертвуют собой, рискуют.... и герои есть, настоящие, и предатели, и такие как я, тяжело вздохнул Роман. А зачем им? Здесь, в ином мире, им хорошо и уютно, работа, заботы, влюбляются, выпивают, и даже не задумываются о завтрашнем дне. А кто мы для них? Ведь прав этот парень, кто мы? " Роман остановился возле лавки, и не раздумывая сел. " Голова разболелась, словно иголками сверлит внутри, и в ушах звенит, больно. Ай как больно!" Он сидел, скрючившись на лавке, и тихо стонал, глядя на белый снег под ногами. " Сколько можно, пожалуйста, не надо, говорил он себе. Мне больно, не могу терпеть, за что? Я ничего плохого не сделал, ничего, не могу терпеть, больно... Мама, мамочка, помоги мне, я вернулся, я здесь, дома, вот только ноги не идут, не могу, больно мне. Я счастливый человек мама, я вернулся к тебе, я так долго ждал этого, мечтал, думал, я все отдам... Мамочка моя милая, ты только не переживай за меня, я жив, здоров, ты увидишь меня, сегодня, да, и обнимешь... Как я соскучился по тебе родная моя, добрая, сколько раз я думал о нашей встрече, а теперь робею, боюсь, если честно. Какая ты теперь? А я такой же, твой сын, тот самый, веселый, и добрый. Ой, как болит, мамочка, голова болит, и тело, так больно, что плакать хочется, терплю из последних сил. Ты не волнуйся, пройдет, я вытерплю, я сильный, ты же знаешь. Там все по-другому, там мир перевернулся, и жестокость всюду. А я уже вернулся, ты не думай, все нормально, я целый, очень повезло, -целый." Роман открыл глаза, и увидел перед собой, удивленное лицо пожилой женщины.
- Плохо тебе сынок? спросила она, заглядывая ему в глаза, словно в душу.
- Ничего прошептал Роман, пройдет.
- Может в "скорую" позвонить?
- Не надо, покачал головой Роман. Я посижу, и поеду домой.
- Ну хорошо, кивнула женщина , поправила платок на голове, и пошла по аллее.
Роман попробовал встать, но ноги не слушались его, боль пронзила все тело, он вздрогнул и сел на лавку. "Какая студеная зима, подумал он. Холод, такой обжигающий, что кажется, будто замерзает "слово на лету". Что я скажу ей, моей маме? Вот встретит она меня на пороге, улыбнется как бывало, широко , и глаза ее, такие светлые, добрые... А мне что сказать? Как рассказать о том, что мучило меня, ломало, унижало... Как мне сказать об этом ей? Стыдно мне, да, потому что еще осталось во мне, что то от человека, или нет? Я так расстроен, что не могу понять, даже себя." Роман крутил головой, и пытался найти подходящие слова, для своей мамы, но выходило как то скупо, безжизненно. " А может сказать, как есть, ничего не утаивая, и рассказать ей обо всем? Нет, сказал он сам себе, так нельзя, у нее больное сердце, она очень впечатлительная.
Нельзя, это будет жестоко, с моей стороны. Она вырастила меня, воспитала, делала что могла, выбивалась из сил, но тянула, а я, неблагодарный сын, так подвел ее. Выходит, я всю жизнь буду ходить с камнем, и никто, не сможет понять меня, и выслушать? А с кем мне поделится, тем, что я вынес? С кем? Люди кругом спешат, они суматошные, им порой нет дела, даже до самих себя, а я, в этом море, маленькая песчинка. А какой я был в молодости? Кажется смешной, или не очень? Почему, поймал себя на мысли Роман. Почему был в молодости? Я старый? спросил он себя. Странно, для меня все разделилось, на до и после. Вот сегодня я старый, а вчера, кажется, был еще молодой, отчего? Кто виноват, что горя я хлебнул? Не эти люди, что вокруг, я понимаю, а может быть и нет... Меня ведь тоже, отправлял на эту "бойню", человек, не машина бессловесная,- человек! Он что не знал? Ослеп? Оглох? А может, не догадывался? Как жить теперь, с такой почерневшей душой, и равнодушно взирать, на муки телесные, свои, и родных людей. Ведь совесть есть, они корят себя за многое, я чувствую и знаю, но молчу. Своя рубашка, всегда теплее, а мне как жить, среди людей? За что там люди погибали? За слова, лозунги, и идеи... молодые ребята отдали свои жизни, за что? Все кто не слеп, увидели, а тот кто не захотел, промолчал, так и живет страна, в которой, нет места, отвергнутым... Мамочка, ты прости меня, я уже иду, немного задержался, совсем малость, иду к тебе родная. Как страшно мама, я тишины боюсь, и этих странных звуков, сигналят, кричат, наверно тяжело так жить. Здесь очень шумно, мне кажется, что можно оглохнуть, от лязгающих звуков, скрипа металла, гула... Здесь все гудит, будто один огромный механизм, перемалывает, придавливает
Я боялся мама, там, я очень испугался, правда. Мне нечего скрывать, было страшно, очень, жутко и тоскливо, особенно от того, что понимал, как все печально, и далеко до дома. Наверно я стал мужчиной, ощущая в себе силу, и самостоятельность, а для тебя, все тот же мальчишка, понимаю. Если бы ты знала родная, как тяжело мне было там, сколько раз я просил у Бога смерти, как плакал, и терзал себя, в мучениях, испытывая ненависть к самому себе, за то малодушие, которое позволил себе, в момент гибели ребят. Если бы ты знала, как жалел, о том, что не сел рядом с ними... у той мины... Жалел, и просил о смерти, понимаешь? А я не мог выдержать мучения, это страшно! Но отчего то , я выбрал другой путь, и прошел по нему, оставшись живым, как это случилось, не понимаю. Кто оберегал меня, кто вел по этой дороге, не знаю, но я целый, и живой. Грустно, знаешь, мне грустно, я вдруг почувствовал себя стариком, что уже не сможет удивляться волшебству, и верить в чудо. А кто я тогда? Всего лишь мерзкое, и постыдное, существо. Я был в плену, и значит, я никто. А те кто сидели в казармах, довольные, и веселые, они теперь герои, на них смотрят, удивляются, хвалят. А я? Я хуже их? Не смог убить себя, со всеми вместе, не согласился просто умереть... И значит тех кто больше, всегда будут правы, а я, буду только тем, кто сдался в плен, и с этим, мне дальше жить? За что? Я не хочу так жить, я лучше их! Потому что выдержал, не сломался, выстоял, и пусть слабость накатывала, но ведь я же человек, -живой! Нет. я не дам себя унизить, никому, никогда! С позором жить не буду, не хочу, пусть мирится с таким клеймом, кто хочет, но не я! а мне всего лишь жить, с моей любимой мамой, в тишине, так будет хорошо" ..
- Парень, ты не замерз, громко спросила полная женщина, с метлой в руках.
- Слышишь меня, толкнула она Романа, метлой в ногу. Замерз что ли? Поднимайся, темнеет уже.
