Москва. Площадь трех вокзалов. 1989 год январь.

Что может быть лучше жизни? Наверно лишь радость познания ее, или цвет неба, или тонкий аромат духов, или запах пирогов... Что? Утро, морозное и свежее, встретило пассажиров поезда, на длинном перроне вокзала." Какие то хмурые лица у людей, подумал Гнедин, шагая по перрону . Улыбаются редко, все больше недовольные, и злые, вон как тот, пожилой мужчина, матерится на девушку проводника. Почему? Они такие странные, эти люди, все бегут, спешат, толкаются, куда? Может обстрел начался? Или "духи"? глядя по сторонам думал Гнедин. Нет, отвечал он себе. Тогда почему они все такие дикие? страшно среди них, поеживаясь думал Гнедин. А может, они сошли с ума? Сразу, и все? Так не бывает, покачал он головой. Не бывает! Девушки красивые, смеются, и одежда на них странная, такие короткие юбки, и нестыдно им. А на голове? Ой, это же совсем ...

Гнедин остановился в конце перрона, и открыв рот, с удивлением смотрел на девчонок в коротких юбках.

- Боец, рот закрой, раздался властный, грубый голос.

Гнедин повернул голову, и увидел серую шинель и красные петлицы, а подняв глаза, высокого роста милиционера в новенькой шапке. На равнодушном лице, шевелились только губы. "Может немой, подумал Гнедин улыбнувшись. Чудной он. В голове что то шумит, наверно болеть будет поморщился Гнедин."

- Ты оглох боец, громко повторил милиционер, ткнув резиновой палкой, в грудь Гнедина. - Документы предъявляем!

- Документы надо? Здравствуйте, кивнул Гнедин, вздохнув с облегчением. Сейчас, достав из кармана военный билет, Гнедин улыбнулся, и протянул документ, милиционеру.

- Ты откуда в таком виде "затрапезном", нахмурился старшина, листая военный билет.

- Из Ташкента, негромко ответил Гнедин, поправив на плече вещевой мешок.

- Интересно, задумчиво произнес старшина, читая . Значит из Ташкента, повторил он, взглянул на Гнедина, и сказал:

- Из "Афгана"?

- Да, кивнул Гнедин.

- Москвич?

- Да, улица Новая, Измайлово, ответил Гнедин.

- Что, не встретили? спросил старшина, возвращая военный билет.

- Денег нет, пожал плечами Гнедин. Телеграмму дать не мог, вот...

- Понятно, кивнул старшина, опустив "дубинку". Даже на телефон? удивленно спросил он. - Вообще ничего, пожал плечами Гнедин. Мне только проездные документы выдали и все. - И как добираться будешь?

- Пешком, улыбнулся Гнедин. Мне не привыкать.

- Ну да, задумчиво промолвил старшина. Теперь можно и пешком, дома все-таки, да? улыбнулся старшина.

- Ага, кивнул Гнедин.

- Долго идти будешь парень, вздохнул старшина, глядя на щуплого парня, в застиранном бушлате. " Кто же вас туда , и главное зачем, подумал он. Месяц назад, у соседки , сына привезли в "ящике", так он даже на лестничной площадке не поместился, куда уж там, в коммунальной комнате. Кому это надо? Поломанные, побитые, израненные, калеки, и ради чего? Бред!" На вот рубль, доедешь нормально, улыбнулся старшина, достав из кармана, смятую купюру. Все же домой вернулся, да?

- Спасибо, радостно улыбнулся в ответ Гнедин, и взял деньги. Я отдам вам, вы не думайте, завтра приеду, и отдам.

- Не надо солдат, покачал головой старшина. Иди, тебя мать ждет, иди.

- Спасибо, кивнул Гнедин, и пошел.

- Эх, тяжело вздохнул старшина, кому вы теперь... прошептал он, и пошел вдоль перрона. Новый год, какой замечательный праздник! Ждешь его, готовишься, а он как то быстро приходит, и проснувшись утром, смотришь в окно, вроде ничего не изменилось, а на календарь- целый год прошел. Для кого приятный, а другим тяжелый, но каждый, трепетно, бережет в своих воспоминаниях хорошее, а плохое, оставляет в старом, - люди доверчивы и суеверны, правда, и ничто, не изменит... Надежду придумали люди, ведь она, вера в чудо, а как без него, в серой реальности, "бегущего за окном мира",- тоска. Гнедин шел по площади, и с удивлением смотрел на красочные витрины. Как все изменилось, даже люди стали другими, и магазинов много

В сквере, напротив вокзала, сидели двое, и молча, распивали бутылку вина. Один из них, повернувшись, увидел идущего Гнедина, и улыбнувшись крикнул:

- Эй солдат, давай к нам, махал рукой улыбчивый парень, в вязаной шапочке, и синей куртке. Выпьем, по "грамульке", а то третьего нет, иди.

- Нет, покачал головой Гнедин, улыбнувшись.

- Да ладно, махнул он рукой. Ты же "за речкой" был, да?

Гнедин остановился, посмотрел по сторонам, потом на парня, и громко сказал:

- Вы мне?

- Тебе, усмехнулся парень. Давай, подходи, не стесняйся.

Гнедин колебался несколько секунд, смотрел на сквер, белый падающий снег, лавочку... и решился. Роман подошел к лавочке, поправил шапку, и глядя на парня сказал:

- Да, был "за речкой". А что?

- Я тоже, усмехнулся парень, протягивая левую руку для приветствия. - Здорово братишка.

- Здравствуйте, настороженно глядя на незнакомца, ответил Гнедин. Роман, слегка дотронулся рукава куртки, улыбчивого парня.

- Правая там осталась, ухмыльнулся парень, показав протез на руке. Понимаешь да?

- Понимаю, кивнул Гнедин, рассматривая красную звезду, значка воина- интернационалиста, приклеенного к протезу.

-А почему?...

- Это все что осталось на память о службе, усмехнулся парень. Я этот знак специально в протез вставил, что бы, если удостоверение забуду," ментам " показывать. Они видят, и отпускают, а один раз даже до дома подвезли на "бобике", улыбался парень. Нормально. Тебя как зовут, братишка?

- Роман.

- А меня Паша, а вот этого серьезного мужчину, Иван, показал он рукой, на второго.

- Иван, протянул руку, худой, и обросший мужик, в черной куртке.

- Роман, поздоровался Гнедин.

-Ты где служил "за речкой"? спросил Паша, рассматривая Гнедина. Видно старшина тебя ... покачал головой Паша, в такой хлам " нарядил"!

- Другой не выдали, спокойно промолвил Роман. А служил в провинции Кунар.

- Знаю, кивнул Павел. А я в Файзабаде, с 83 по 85 год

- Угу, кивнул Роман.

- Ну как там, разливая вино, в бумажные стаканчики, спросил Павел.

- Уходим, пожал плечами Роман.

- Да, задумался Павел, взяв в руки стаканчик. Слышали, читали. Только на кой черт мы туда входили?, поморщился он. Никому, ничего и не надо. Ладно, бери, выпьем за нас, предложил Павел.

- Мне нельзя, смутился Роман. Врачи сказали.

- Ну, ты парень, совсем "правильный" усмехнулся Павел. Мы же, не за врачей пьем, а за нас . За тебя, за меня, и таких как мы. Понимаешь? глядя на Гнедина, говорил Павел. Другим нас не понять, мы здесь как "бельмо"! Только "пинают", по разным кабинетам, и ворчат. Мы вас не посылали, это не к нам, что вы мне тычите своим протезом... Суки! одним словом, махнул протезом Павел. Так что выпьем, святое дело, тяжело вздохнул Павел, всунув в руку Романа, стаканчик с вином. Давай братишка, будь... Запрокинув голову, он "залпом" выпил вино, и поставил стаканчик на лавку.

Роман посмотрел на Павла, потом в стаканчик, и резко выдохнув, выпил. Сладкий, муторный, привкус, яблочного вина, будто ком, застрял в горле. Роман скривился, и утерев рот ладонью, сказал:

- Спасибо.

- Да какой там, поморщился Павел. На, закуривай, предложил он, достав из кармана, пачку "родопи".

- Ага, кивнул Роман, взяв сигарету, из пачки.

- Спички держи, улыбался Павел. Подкуривай. Да ты не стой, садись рядом, подвинулся на скамейке Павел.

Роман сел рядом, положив свой вещевой мешок, себе на колени.

- Ранение у тебя, шмыгнул носом Павел, разливая остатки вина по стаканчикам.

- Контузия, тихо ответил Роман

- Хреновая штука, тяжело вздохнул Павел. Знаешь, я когда домой приехал, ну, в смысле, ... осекся Павел. В госпиталь меня, привезли, ой, поморщился он, перевели... да, кивнул он , точно. Вот, я первое время, "порешить" себя хотел, да, задумчиво говорил Павел. Яд какой-нибудь проглотить, или еще чего, даже у мед. сестры спрашивал, интересовался, усмехнулся Павел. Плохо было, тоска черная, руки нет, и калека на всю жизнь. По ночам смотрел в окно, на луну, если было видно, и тихонько выл, от боли, и обиды. Каждому ближе, только собственная боль и обида. Это я потом понял. В нашей палате и безногие были, вот кому вообще - жутко. А мне все говорили, легко отделался, подумаешь рука, остальное то, все целое. Можно с женщиной жить, можно водку пить, или протез "смастерить", и на работу ходить. Да, тяжело вздохнул Павел, скажи такое безногим, так они тебя одним взглядом "испепелят".