Кажется, что они шевелятся, пытаются уползти обратно в море, стать рыбами, если только такое возможно... почему нет?..

Увы, не у кого узнать...

И как от подозрений спасти себя... не знаю, что я делал в беспамятстве?.. кому я жил во вред?.. чьей кровью руки обагрил?..

Если в правде сила, скажи мне правду, боже...

Что это?.. птицы вдруг умолкли...

И день погас...

Вместо света в полдень вдруг тьма упала, тенью тень накрыла...

Прибой все выше, выше...

Похоже, что богу я не мил... в преступлении он меня винит... преступник я... такая слава мне...

Но я же не преступник... нет, не настолько я ума лишился, чтобы счастье обрести убийством и предательством... или из-за славы, из-за пустого звука я пошел на это?..

Нет... тот, кто донос писал, меня не знал... я не склонен к этому... и убийцу я не нанимал... осудили меня даже без улик... кому-то я помешал... кому?.. или изгнанником я сам стал... бежал от жены... или от жен... сколько их было у меня?.. шесть, семь, как у Бенедикта?..

Я вспомнил, все подстроила сестра жены... я говорил ей, умолял, опомнись...

Ненавистна мне она была... внушала лишь состраданье... в улыбке таила она злобу к сестре...

Я был безнадежно слеп и обо всем узнал со слов других... они советовали мне бежать... и как можно дальше... и я готов был бежать от еще не омытой, не отпетой жены... они дело завели, грозили мне тюрьмой... смерть жены приписали мне по сговору с ее сестрой... нашли мотив... меня арестовали, дело завели, готовили к суду... я пытался покончить жизнь в петле, скрученной из простыни, но неудачно... от следователя я узнал о кознях сестры жены...

Я отговаривал себя ей мстить, нет смысла в мести... и сомневался...

Месть куда сильнее любого удовольствия...

Ночью в камеру вошли убийцы... я помню их лица, могу описать... очнулся я в гробу... дьякона напугал...

Я бежал, но перед бегством решил с женой проститься, пришел на кладбище и увидел разрытую могилу и людей, хоронивших мертвеца...

Могильщики гроб на гроб поставили...

Я прятался в кустах татарской жимолости...

Могильщики друг друга подгоняли смехом и бранными словами...

Так все это продолжалось, пока луна не взошла...

Я очнулся... вокруг никого...

Я заснул на могиле жены... и все, что я видел, было сонным видением...

Что было потом?..

Потом был ливень... потоп с гор... плаванье в ковчеге по волнам... когда же все утихло, ковчег пристал к берегу, и я увидел Вику, рыдающую на груди утопленника...

В отчаянии она пыталась покончить с собой... искала острый камень, чтобы вскрыть вены на запястьях...

Предвидя это, я остановил ее...

Она не испугалась меня и не удивилась, стала петь плач...

Это был скорбный плач... она оплакивала себя как засохшую смоковницу...

В немногих словах, смешанных с рыданиями и слезами, Вика рассказала мне свою историю, правда, с лакунами...

Как и я, она спасалась от ложных обвинений и злой участи... бежала с мужем... за ними была послана погоня... свора ищеек... их схватили... везли на суд сначала по суше, потом по морю, но буря помешала суду свершиться...

Потеряв рассудок, она бесновалась, ломала руки, кого-то уличала, проклинала, сокрушалась, что не умерла вместе с мужем и не сошла за ним в преисподнюю...

Она говорила, я слушал, не смел даже рта раскрыть, стыдился своих мыслей...

Вика умолкла, раскраснелась...

Она была красива...

Я вспомнил, как ненавидел жену... и любил ее сестру, если только это был я, а не бес, вселившийся в меня...

Обе они мертвы, лежат в гробах, поставленных друг на друга...

Ночью они явились, пряча лица... они сосали мои губы, грудь, живот...

Капля из тучи упала мне на лоб... я очнулся... лежу, смотрю на Вику...

"Кира тоже была красива, но чужая..."

-- Не слышу, что ты бормочешь?.. - спросил Бенедикт...

-- Ты как всегда... подкрался... я вспоминаю сон...

-- Я завидую тебе... тебе снятся сны, а мне кошмары...

-- Продолжай... что же ты замолчал?.. говори... смелее...

-- Все уже предрешено...

"Она называет меня спасителем, но кто я?.. Бенедикт ей дядя, почти отец... а я ей кто?.. муж?..

Бог сказал: плодитесь и размножайтесь, наполняйте землю...

Родит она мне шесть или семь девочек...

Перспектива!..

Нет, женщине уступать нельзя...

В семье нет зла большего, чем безвластие...

И все же, кого она зарыла от гиен и птиц?.. мужа?.. вопрос..."

Услышав шум за спиной, Аркадий обернулся и увидел барку, плывущую мимо килем вверх...

Барка застряла в камнях...

"И что это значит?.."

Вика увидела яхту и опять завыла, запричитала...

"Страдает... безумствует...

Как остановить эти потоки слез?..

Она жива и по своей воле хочет сойти в этажи преисподней... к мужу или любовнику?.. не знаю, кто он?.. вижу, как она обвила его, словно плющ или лоза виноградная... трется нежной грудью, думает, что он очнется... хочет стать его спутницей на том свете...

Судьба и случай привели меня на этот остров, чтобы я стал ее спасителем... я спас ее... что дальше?..

Не могу слушать ее вопли, жалобы...

Есть ли прок в слезах и жалобах?.. вряд ли...

Пусть она уходит к нему, не буду ее останавливать... одиночество меня не пугает...

Опять эта странная слабость и головокружение... может быть, позвать ее... пусть она будет стоять у изголовья, а не смерть, сторож вечный... прибой оплачет, птицы отпоют...

Нет, сам я не решусь покончить с собой... если только смерть силой не уведет меня на тот свет...

Смотрю и вижу, как она ведет меня...

Иду... живой - к мертвым...

Путь ужасный, страшно взирать по сторонам...

На небо в чертоги бога путь мне закрыт...

На мне клеймо..."

-- Молись... и бог тебя оплачет, смоет слезами грязь грехов...

-- Так вот как люди становятся богами!..

"Что если и бог был грешен?.. и кто смыл грязь его грехов?.."

-- Все не без греха...

-- Кто так устроил?..

-- Забудь... все это только слова... ветер...

"Вика ушла...

Нет, вернулась... стоит и молчит...

Давно стоит и молчит?..

И о чем она молчит?..

-- Что мне ей сказать?..

-- Скажи ей все, как есть...

-- И кем я предстану перед ней?..

-- Спасителем...

-- Ну да, конечно...

"Вика села на песок... сидит, роет в песке могилу утопленнику, рыдает...

Меня она видит... а Бенедикта не видит, хотя Бенедикт глаз с нее не сводит...

Прибой умолк...

Чайки подняли крик...

-- Кто здесь?.. - спросила Вика дрожащим голосом...

Вокруг лишь вода и скалы...

Она привстала...

Чуть поодаль она увидела барку, застрявшую в камнях, и кучу тел утопленников...

На камнях сидели птицы могильщики, чем-то похожие на монахинь...

Она глянула на утопленника и упала ему на грудь...

-- Оставь его... он мертвый... - сказал Аркадий...

-- Он сохранил себя во мне... стал дочерью... я слышу ее плач... она отца оплакивает... он достоин плача, слез... я буду ей матерью, а ты дядей, почти отцом... я назову ее Розой...

Вика отогнала птиц могильщиков и села на камень, задумалась...

"Кажется, успокоилась... но Бенедикта она не видит... такое впечатление, что его уже нет ни среди живых, ни среди мертвых... он застрял где-то посередине..."

-- Сочувствуешь?.. или завидуешь?..

-- Ты можешь жить и там, и там... скажи, где лучше?.. что?.. не слышу...

-- Нигде?..

Опять Вика воет, вопит, ломает руки... в себя прийти не хочет... смерть зовет, но откликаются лишь птицы могильщики... как злая весть...

А как же Роза?.. ведь она видела Бенедикта и говорила с ним, когда ей было три года, потом пять, семь, девять лет... и он говорил с ней... и при свидетелях... были Паганини, Филонов... кто-то еще, не помню их имен..."