Александрийский воздухолетный вокзал,

24 день шестого месяца, шестерица,

день

Баг относился к воздухолетным машинам с некоторой настороженностью. Хотя по долгу службы довольно часто пользовался их услугами. Ну геликоптёр – это ладно, это как-то понятно и даже вполне представимо: большие винты – они крутятся и поднимают всю железку в воздух, где она и летит, собственно. Но вот эти огромные, вмещающие в себя более трехсот человек да еще и неведомо какую прорву груза воздухолеты людовозные и военные – как они летают? Баг понимал, конечно – у него было вполне достаточное образование, – что потребно и что где крутится, дабы такая штука могла подняться в воздух, понимал – умом, но душа протестовала. То, что металл, который и в воде-то тонет, не булькая дважды, парит себе выше облаков, на коих путешествуют бессмертные, – было вопиюще несообразным.

Между тем, в просторной, гулко шуршащей тишине огромного зала ласковый женский голос объявил прибытие ханбалыкского рейса. С разных концов, из буфетов и комнат отдохновения, где можно было скоротать время за чашкой жасминового чая, рассредоточенные доселе встречающие начали подтягиваться к створу перехода для прибывающих, и, теснясь, прижимаясь к поручням, вытягивать шеи в попытках раньше всех увидеть тех, кого ждали. У открывшихся врат, за которыми видна стала широкая бегучая дорожка, нырявшая под мраморный пол как раз под громадным, на трех языках выбитом в малахите стены знаменитым речением «Учитель сказал: „Друг приехал издалека. Разве не радостно?“», быстро образовалась преизрядная толпа. Баг и Богдан оглядели ее одинаково оценивающими взглядами и, не сговариваясь, расположились немного поодаль.

Подобно им, не толпясь и не суетясь, отойдя в сторонку, ожидала кого-то группа преждерожденных в дорогих официальных халатах. Они негромко переговаривались, время от времени бросая короткие взгляды в сторону прохода, откуда должны были вот-вот начать выезжать на дорожке первые прибывшие. «Деловые люди встречают своих, гм, единочаятелей», – подумал Баг и тут же усомнился: ведь наш Учитель Конфуций совершенно определенно высказался относительно стяжания посторонних благ и возможности иметь при этом единочаятелей. То есть они, конечно, встречают. Но вот кого? Баг мельком посмотрел на сосредоточенного Богдана и с некоторым ехидством решил в ближайшее время озадачить нового напарника этой проблемой – пусть освежит в памяти прецеденты, пусть решит, как именовать тех, кого встречают деловые люди. А мы посмотрим, как он выкрутится.

Появился и встал сбоку от врат стюард в коротком форменном халате с блестящими пуговицами и лихо заломленной на затылок шапке-гуань – особый шик летунов, граничивший, между прочим, с нарушением уложения о форменной одежде.

За окном шумно пошла на посадку еще одна сверкающая воздухолетная машина – нихонских путей сообщения. Огромная, пузатая, будто раскормленная белуга; даже с виду невообразимо тяжеленная… Нет, несообразно.

– Не понимаю, как же они летают… – пробормотал Баг, провожая её взглядом. Воздухолет тем временем аккуратно коснулся колесами бетона и, плавно замедляя ход, побежал по длинной полосе. Богдан недоуменно посмотрел на Бага – что, мол, еч, такое, я не расслышал ваших яшмовых слов; но Баг только отмахнулся – а, ерунда.

Нетерпеливо озираясь, Баг внезапно увидел неподалеку давешнего нихонца, который так выразительно размахивал веером в саду у Баоши-цзы, читая притом легкомысленные стихи. Нихонец тут же поймал взгляд Бага, заулыбался и низко поклонился – по-нихонски, всем корпусом, с прижатыми неподвижно к бокам руками. Баг кивнул ему и увидел, что тот – от большой ли вежливости, от не меньшей ли наглости решил не ограничиваться формальным приветствием и двинулся к ним. Некстати.

– Нас не представили, сэр, – сказал нихонец, приблизившись. Баг, покоробившись от нелепого обращения «сэр», с грустью отметил, что со вчерашнего дня нихонец, видимо, не брился, да и одет был уже совершенно не по-нихонски – легкий зеленый пиджак не первой новизны, любимые варварами джинсы черного цвета и такая же черная футболка под пиджаком. Хвала Будде, без надписей. – Я – Като Тамура, младший князь и все такое, но это ерунда и зовите меня просто Люлю.

При этих словах нихонец шаркнул ножкой, произведя отчетливый скрежет, и Баг невольно покосился на его обувь. Было на что посмотреть: грубые, явно армейского образца высокие кожаные ботинки, заботливо ухоженные, с металлическими кантами по периметру. На мраморе пола остались легкие бороздки.

Богдан также обернулся на звук и уставился на нихонца с любознательностью естествоиспытателя.

– Мы встречались у великого наставника Баоши-цзы, – пояснил Баг, голосом давая напарнику понять, что и сам не слишком-то рад нежданной встрече, а потом, наклонив голову, представился:

– Багатур Лобо. А это – преждерожденный минфа Богдан Оуянцев-Сю.

– Неимоверно приятно! – с простодушием варвара вскричал нихонец Люлю. – А что, вы тоже кого-то встречаете? А? Первыми ведь будут выходить те, кто летел в вип-классе?

– На наших воздушных рейсах нет никаких классов, – мягко ответил ему Богдан. – То, что называется комфортом, у нас в равной мере велико для всех. А если вы очень хотите, или просто по каким-то причинам вам необходимо, лететь отдельно, то можете нанять целый воздухолет. Такое хоть и редко, но случается.

– Неужели? – искренне изумился нихонец Люлю и закинул в широкий рот пластинку заморской жевательной резинки. Протянул пачку Багу. – Хотите?

«Какой-то он подозрительный, – подумал Баг, отрицательно качая головой. – Хорош князь…»

«Эти нихонцы наивны как дети», – подумал Богдан.

Из глубины перехода бегучая дорожка начала выносить в зал первых прибывших – вначале поодиночке или небольшими группами, затем пестрой толпой. Начались поцелуи, возгласы, хлопанья по плечам и спинам, услужливые вырывания друг у друга тюков и дорожных коробов, забурлили радостные голоса… Нихонец Люлю отвлекся.

Дорогие деловые халаты неторопливо, но целеустремленно двинулись навстречу двум похожим, но еще более дорогим халатам; трое слуг в сером рысцой отделились от толпы и устремились к багажному отделению. Халаты церемонно раскланялись, прижимая руки к груди.