делает всѐ вокруг лучше. Такая сладость – мой личный наркотик.

Мы говорим ни о чѐм конкретном, и нам обоим удаѐтся игнорировать тот факт, что я всѐ ещѐ

шмыргаю носом, а глаза красные от слѐз. Как только все пончики ушли, и я начинаю спускаться с

этой сладостной вершины, папа потягивает кофе, смотрит на меня уголком глаза и говорит.

–Думаю, ты должна рассказать мне о Таре.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Глава 23

Я ждала этого. Я знала, что это произойдѐт. Он спрашивал об этом несколько раз, но ни разу с

таким взглядом. Этот отцовский взгляд говорит мне, что всѐ будет хорошо, если я расскажу ему

правду. Суперпапа спасѐт этот день. Раньше это было правдой, он мог решить все мои проблемы. Но

тогда они были другими. Меньше и проще. Я не сделала домашнее задание по математике, и

приходиться делать утром... Настала моя очередь вести Бруно на прогулку, но я плохо себя

чувствую... Голова Барби отвалилась (ну, мне вроде удалось починить еѐ самостоятельно)... Эти

проблемы

папе

по

плечу.

Проблема–не–совсем–убийства–одной–из–своих–одноклассниц–

брошенной–в–колодец определѐнно не то, что папа смог бы решить.

Возможно, я знаю, что папа хочет услышать. Поэтому я и говорю ему это. Смерть Тары

воскрешает воспоминания о маме. Как я до сих пор по ней скучаю. Как не становится легче.

Большая часть из того, что я сказала, правда. Но ложь, которую мне нужно было сказать,

далась легко. Папа молчит по большей части, но он сжимает мою руку, раз или два, и много кивает.

Могу сказать, что все эти разговоры о маме причиняют ему боль. Но мне удалось убедить себя, что

правда причинит ему боль в сто раз хуже этой. Правда убьѐт его. Может, не буквально, но что–то

внутри него точно умрѐт. Часть него, которая считает, что я его маленький ангел. Часть его, которая

думает, что я причина, по которой он держится после смерти мамы. Я не позволю этому случиться.

***

Когда мы приходим домой, я сразу же иду в кровать. Мне нужно побыть одной некоторое

время. Но я должна была знать, что она не позволит этому случиться.

Она ждѐт, пока я раздеваюсь. Я в лифчике и трусиках.

– Хм... ты поправилась, Алиса? Снова ешь? Может, тебе стоит отказаться от пончиков.

Особенно если хочешь, чтобы мой младший брат был заинтересован в тебе. Не думаю, что ему

нравятся жирные курицы.

Я хватаю халат и одеваю его так быстро, как только могу. Завязываю пояс вокруг талии,

крепко.

– О, брось, Алиса. Не надо стесняться! Ради всего святого, я же шучу. По крайне мере, могла

бы посмеяться.

Я не могу этого сделать. Не сегодня ночью. Я залажу в постель и натягиваю одеяло на голову.

– Поговори со мной. Пожалуйста. Весело провела вечер? Учителя переступают через себя,

чтобы похвалить тебя? А как Дейли? Как она справляется? Не слишком хорошо для еѐ карьеры,

позволить одной из школьниц умереть при серьѐзных обстоятельствах на еѐ первой школьной

поездке, так ведь?

– Пожалуйста, прекрати, Тара. Умоляю.

Не уверена, сказала ли я это вслух, но она услышала.

– Почему?

Еѐ голос тихий. Более глубокий, чем обычно. Или, возможно, я просто читаю слишком много

в одном слове.

– Потому что я не знаю, как долго ещѐ продержусь. Я чувствую, что схожу с ума.

– Может, так и есть.

– Может, и так.

Я глубже прячусь под одеяло и стараюсь не заплакать. Но эти старания – пустая трата

времени.

***

На следующий день на уроке английского Дейли продолжает буравить меня взглядом, но я

изо всех сил игнорирую еѐ. Я концентрируюсь на том, чтобы нарисовать сотню крошечных

квадратиков на полях. К концу урока я понимаю, что моя шариковая ручка сделала дырку в странице

и дальше.

Дейли задерживает меня после урока. Снова. Когда все вышли, Данни поворачивается в моѐм

направлении. Наши глаза встречаются на секунду или две, а затем она уходит.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

Дейли суетится: кладѐт все записи в сумку, ручки в ящик, ожидая, пока класс не опустеет. Я

позволяю ей. По крайне мере, она не распространяет тот факт, что вынуждает меня ходить на

внеклассные уроки–собрания для особенных людей. Она хочет знать, какой день мне лучше

подходит. По четвергам она, видимо, не может, потому что это "ночь сальсы". Я стараюсь

представить еѐ с цветком в волосах, одетую в нелепое чѐрное платье и танцующую с каким–то

латинским богом. Картинка испаряется из головы, как только она говорит, что ходит туда вместе с

мисс Шуман, моей учительницей немецкого. Бьюсь об заклад, они танцуют вместе, когда не хватает

парней.

Я должна была немного улыбнуться, когда она сказала, что сегодня я выгляжу лучше. Но

сразу же стираю улыбку с лица. Я не позволю ей думать, что она помогает мне.

Мы сошлись на вторнике. Так или иначе, у меня есть целая неделя, прежде чем я снова

встречусь с ней.

Когда я иду на историю, то вижу что–то, что заставляет меня притормозить. Листовки

повсюду. Я имею в виду всюду. Они разноцветные, но написано на них одно и тоже.

Танцы в память о Таре Чэймберз

Пятница, 12 ноября

Специальная гость–группа: "Blackdog Sundays"

За билетами обращайтесь к Полли Сатклифф. Цена билета: 5$.

Все вырученные деньги пойдут в Мемориальный фонд Тары Чэймберз.

Люди спешат, толкая меня своими сумками. Я стала камнем посередине движения. Не верю

своим глазам. Я даже не могу понять, кого она играет. "Blackdog Sundays"– это группа Джека. Он –

гитарист (или бас–гитарист... короче там, где нужна гитара). Джек несколько неохотно рассказал мне

о них на выходных. Хотя, он не упоминал ни о чѐм таком.

Я убью Полли Сатклифф. Я имею в виду, я знаю, что доходы от танцев пойдут в еѐ маленькое

общество, но, кажется, они переименовали его: пятьдесят лет назад оно называлась "Боп

Баннсфорда". Не знаю, из–за чего я больше злюсь: из–за самих танцев или из–за факта, что она

позвала Джека играть. Мне жарко и холодно одновременно. Мои руки сжались в кулаки, и, клянусь,

я сейчас кого–нибудь ударю.

– Странно, правда?

Данни стала позади меня, слишком близко.

– Эм… странно что?

– Танцы в память о Таре Чэймберз?! Ты слышала что–нибудь более нелепое? Если бы Тара

увидела это, она бы всѐ здесь разнесла. Вот, держи, – она пихает мне в руки свою сумку и начинает

срывать листовки. Люди останавливаются, чтобы посмотреть. Они смотрят на меня так, словно я

сообщник. После того, как Данни сорвала все листовки со стены, она поворачивается ко мне. В еѐ

глазах стоят слѐзы.

– Что, чѐрт возьми, здесь происходит?!

Это Дейли. Конечно, это должнабыть Дейли. И она смотрит на меня. Бог знает, почему

Данни все ещѐ стоит здесь с кучей помятых листовок в своих руках.

– Эм... ничего.

Очень убедительно.

– Алиса, Данни, за мной.

Великолепно. Я жду, когда Данни объяснит, что я ничего не сделала. Но она ничего не

говорит. Она хватает свою сумку и идѐт за Дейли по коридору, выкинув листовки на ходу. Я вижу

Рей, стоящую в дверном проходе, прижимающую фиолетовую папку как щит. Наши глаза

встречаются и она отворачивается. Я должна поговорить с ней. Мне срочно нужно с ней поговорить.

Дейли заводит нас в класс и заставляет присесть, пока сама идѐт к своему столу. Она похожа