столовой. Вокруг находится множество людей, поэтому я не могу сделать того, что хочу:

хорошенько встряхнуть еѐ.

– Что ты делаешь?

Она поворачивается, и я замечаю, что еѐ волосы выглядят лучше, чем раньше. Еѐ экзема

исчезла. Или так, или она обнаружила некие чудотворные препараты. Она выглядит практически

другим человеком.

– Развешиваю флаеры. Хочешь один?

Я понижаю голос.

– Не хочу я! Что вообще такое Мемориальный фонд Тары Чэймберз?

– Это благотворительный фонд. Присоединиться может любой. Его цель – собрать деньги для

любимых благотворительных организаций Тары. Дело уже пошло: я договорилась с Дейли, чтобы

пожертвовать полученные деньги от танцев сюда.

Я не узнаю этого человека. Это не еѐ волосы или кожа... всѐ.

– Почему ты этим занимаешься?

Я даже не пыталась скрыть тот факт, что смотрю на неѐ, как на сумасшедшую.

– Думаешь, это легко? – Полли выглядит спокойной и странной. Она прицепила флаер в виде

голубого гусиного яйца рядом с розовым. Затем аккуратно проверила, чтобы все края точно

совпадали. Я с трудом могу подобрать слова.

– Я думаю, это мило.

Это, своего рода, правда, несмотря на то, что мне сложно поверить, что у Тары была одна

любимая благотворительная организация, не говоря уже о нескольких. Я говорю тише.

– Мне просто... кажется, что ты не должна этого делать. Мы же решили залечь на дно на

некоторое время?

Полли засмеялась. Мне!

– Залечь на дно? Ты слишком драматизируешь, тебе не кажется? В этом нет никого вреда,

глупая. А, вообще, ты не хочешь присоединиться? Уже есть Сэм, Джемма, и Данни тоже должна

присоединиться, разве не так? – Она остановилась и положила руку мне на плечо. – Я просто

пытаюсь всѐ исправить, понимаешь? –Еѐ глаза заблестели, словно она собиралась заплакать. Но мне

сейчас не до этого.

– Мне нужно идти, – я резко поворачиваюсь и практически встречаюсь с носом Касс.

– О чѐм вы тут шепчетесь? –Понятия не имею, что заставило еѐ это сказать. Есть только одна

вещь, о которой мы можем шептаться с Полли Сатклифф.

– Ни о чѐм. Пошли.

Я хватаю еѐ за руку, оставляя Полли и еѐ идеально симметричные флаеры. В кафетерии

довольно–таки много людей, но мне всѐ же удалось найти свободное место для меня с Касс. Рей

сидела через несколько столиков от нас. Вокруг неѐ лежали сумка, пальто и несколько книг для того,

чтобы никто не садился рядом. Я ввела Касс в курс дела о Полли. Она была удивлена так же, как и я.

После догадок о том, в каких Тара состояла организациях (на протяжении которых Касс

поинтересовалась, будет ли считаться благотворительностью словесный понос, которым Тара

обливала половину шестиклассников Академии Кнокса), мы замолчали. Я жевала листы капусты, а

Касс ела лазанью с чипсами.

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

– Знаешь, это и не так уж плохо, –шепчет она, когда выливает себе на тарелку ещѐ кетчупа.

– Как это может быть не плохим? –Я стараюсь (и сразу же проваливаюсь), чтобы брызги от

кетчупа не попали в меня.

– Ну, я имею в виду, может это собьѐт их со следа, разве нет? Не то, чтобы был СЛЕД, но если

появится... если кто–то начнѐт подозревать, то вряд ли подумают на президента

Высокопоставленного Фонда Чеймберз или как его там, – ей эта идея нравилась. – Может, и нам

стоит присоединиться?

Не могу сказать, что она шутит.

– Не смеши меня. Мы же должны держаться друг от друга подальше, не помнишь?

– Тогда почему ты обедаешь со мной, а? Быстрее! Кто–то может увидеть! Беги!

Мы уже это обсуждали сотню раз. Для меня и Касс это нормально, тусоваться вместе, потому

что мы делали так раньше. Было бы более подозрительно, если бы мы этого не делали (она

продолжает мне это напоминать, когда бы я ни просила еѐ оставить меня в одиночестве на две

минуты). Но мы должны держаться подальше от Полли и Рей, просто для безопасности.

– Касс, ты сводишь меня с ума. Ты это хоть понимаешь?

– Ах, но ты же меня любишь, – еѐ лицо растягивается в улыбке. Эта улыбка заставляет меня

захихикать. Она это делала, что бы очаровать меня. Теперь всѐ изменилось.

***

Английский у меня был сразу после обеда. Сбежать от Касс – это облегчение. Когда–то я

ненавидела тот факт, что у нас было мало общих занятий, но сейчас просто рада. Это значит, что мне

не придѐтся сидеть и смотреть на Касс, догадываясь, что она за человек на самом деле.

Думаю, я проделала отличную работу по сокрытию чувств. Касс и понятия не имеет,

насколько я хороша во лжи. Никто не знает, кроме меня.

Мы проходим "Много шума из ничего", и это самая тупая пьеса в мире. Я ненавижу каждую

комедию Шекспира. Случайные недоразумения, ошибочное восприятие и подслушанные беседы,

по–моему, вообще не ровня веселью. Дейли заставила читать вслух, что я всегда ненавидела. Я не

видела в этом смысла: каждый читает монотонным скучным голосом и его никто не слушает.

Невозможно сконцентрироваться на словах, которые произносят, когда ты перелистываешь

несколько страниц, чтобы узнать, чьи реплики будут следующими. Слуги №3 или леди слева. В

противном случае, есть риск потерять в конечном итоге роль Джульетты или Леди Макбет, или

кого–то там ещѐ. Сегодня мне особенно сложно сконцентрироваться. Мой взгляд блуждает по парте

Тары. Данни сидит на ней одна и смотрит в окно. Честно говоря, она выглядит жестокой. Но

жестокость для Данни не то же самое, что для нормальных людей. Она всѐ ещѐ выглядит в десять раз

лучше меня. Не то, чтобы еѐ волосы выглядели жирными или другими, но они на пределе. Ничего,

кроме еѐ обычной причѐски "шелковистая–грива–прямо–из–салона". Она нанесла меньше макияжа,

чем обычно, что, вероятно, хорошо, учитывая, что она была одной из тех девушек, тех примитивных

идиоток, которые носят огромные пушистые ресницы (да, я имею в виду ВАС, Сэм Берджесс и

Джемма Джонс). Но макияж Данни всегда был идеальным. Я уже сбилась со счѐта, сколько раз

хотела спросить, как ей удаѐтся так подводить глаза. Но это не тот тип разговора, который был бы

уместен с человеком, который тебя терпеть не может (и которого ты немного боишься, если уж по–

честному). Не уверена, что сегодня у неѐ вообще подведены глаза, не говоря уже о тенях изумрудно–

зелѐного цвета (звучит некрасиво, но выглядит восхитительно). Еѐ лицо выглядит так, словно с него

стѐрли все цвета. Она в чѐрном и белом, а остальные – в других цветах.

Я уже перестала следить за пьесой. Не могу перестать смотреть на неѐ. Уверена, она может

это чувствовать и в любую секунду повернѐтся и поймает меня. Но она этого не делает. Она где–то в

другом месте. Эта мысль отдаѐтся в моей голове, что заставляет меня чувствовать себя хуже, чем

когда–либо. Это странная, но очевидная мысль: Данни – настоящий человек с настоящими

чувствами. Я чувствовала вину за горе, причинѐнное нами родителям Тары. Я чувствовала вину за

горе, причинѐнное Джеку. Господи, я даже чувствовала вину за горе, причинѐнное чѐртовой собаке

Тары. Но никогда раньше мне не приходила мысль о плохом самочувствии Данни, Джеммы или Сэм,

любого, кто был другом Тары. Это потому, что я знаю, что они не дали бы мне время на

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ ▪ КНИГИ О ЛЮБВИ

HTTP://VK.COM/LOVELIT

размышление, случись что–нибудь с Касс? Или это потому, что я принципиально плохой человек с

со переживаниями лишь к бумажным скрепкам?

Уверена, Тара уходила от своих друзей к Джеку всѐ время, но я не купилась на то, что он