Д: Вы же совсем меня не знаете… я пошёл учиться на автослесаря, потому что я никак не мог определиться в жизни. Мне было абсолютно всё равно, что со мной будет. Я всегда отличался от своих родителей, от своих сверстников. Они говорили о таких бытовых вещах… они все зациклены на мелочах жизни, которые мне даже не интересны. Я всегда стремился к высокому… слушал классическую музыку на своём проигрывателе, потому что больше негде было слушать: Баха, Бетховена, Моцарта, Вивальди и многих других, которых я откопал дома на чердаке, выброшенных туда из-за ненадобности… я пытался писать стихи, но надо мной смеялись и говорили, что я, как девчонка… это говорил мне сам отец. Я пел, научился играть на гитаре пару аккордов и что-то даже сочинял. И сколько книг я прочёл, вы даже представить себе не можете… хотя, глядя на Вас, сомневаюсь, что не можете. Всегда мечтал о такой богатой библиотеке (показывает на сервант с книгами) но никто не давал мне денег её собрать. И потому приходилось читать только то, что попадалось под руку. Потом мне просто осточертело всё… я устал быть, не как они… я знал, что моя судьба — этот грёбанный колхоз, что никто меня уже ничему новому, тому, что я хочу, не научит. Никто не научит жить так, как живут нормальные, образованные и светские люди, уже слишком поздно, а потому решил делать то, что делают все. И мечта о возвышенной супруге — это единственное что у меня осталось — это вера, что моя семья будет нормальная… что я смогу достойно воспитать своих детей, и, что, может на протяжении жизни, меня самого научат жить правильно… именно так, как написано в хороших книгах.
М.Л: Значит, ты много читал?
Д: Да!
М.Л: И Достоевского?
Д: Конечно!
М.Л: А «Идиота»?
Д: Само собой…
М.Л: Тогда я думаю, ты понимаешь, с кем я тебя непроизвольно сравниваю?
Д: С князем Мышкиным, наверняка…
М.Л: Да, именно с ним. Мне почему-то сразу пришло это в голову, как ты только начал лепетать у меня перед дверью…
Д: У меня нередко возникали с собой такие же ассоциации, особенно последнее время, когда я стал чаще придаваться самоанализу. Только бывает немного страшно…
М.Л: Почему же, боишься, что с тобой будут поступать так же и называть идиотом?
Д: Не в этом дело. Просто Достоевский пытался изобразить, как он говорил: «Вполне прекрасного человека». То есть даже не прекрасного, а вполне прекрасного человека. Он у него совсем не прописывался. Достоевский сжёг несколько тетрадей, прежде чем хоть что-то у него начало вырисовываться. Таких людей не бывает, если и есть, то уж точно не среди нас. Я ведь совсем нехороший человек и никак не могу похвастаться тем же, чем герой этого замечательного романа, и, потому страшно опять не дотянуть, опять быть лишь видимой оболочкой, что и происходит, но сделать с этим ничего нельзя. Легче всего быть волком в овечьей шкуре, чем действительно быть таким… если помните, того самого Идиота до конца считали шарлатаном… так что же мешает быть злодеем в шкуре Мышкина? Не хотелось бы прослыть очередной формальностью этого мира, но так, к сожалению, происходит, и я гоню от себя любые сравнения…
М.Л: Ты на себя наговариваешь. Перестань так себя накручивать… мы все не идеальны, но главное ведь — это стремиться…
Д: А вы стремитесь быть не одинокой?
М.Л: Что?
Д: Да-да… вы говорите, что главное — это стремится. Так Вы стремитесь к тому, чтобы быть не одинокой?
М.Л: Но это совсем другое…
Д: Мне так не кажется. Вы живёте одна, разговариваете с мебелью, наверняка даёте им какие-нибудь дурацкие имена. Каждое утро включаете музыку, всегда одну и ту же и не потому, что Вы такой меломан, хотя и прекрасная певица, а чтобы только не чувствовать себя в полном одиночестве, и, чтобы не позволить вашему нутру сказать, как вам плохо без людей… разве не так?
М.Л: (немного обиженно) Я не даю мебели дурацкие имена!
Пауза. Затем вместе прыскают смехом.
Д: Простите меня ради бога! Вы просто очень отличаетесь от других пожилых дам. Вот, например, моя тётушка, она ведь моложе Вас будет, а уже сидит на лавочке возле подъезда, щелкает семечки и обсуждает со своими подругами нынешнюю молодёжь. А Вас там я ни разу и не видел.
М.Л: Мне просто это неинтересно. Лучше уж я буду сидеть дома одна и слушать французские песенки, чем вот это (показывает на окно)
Д: Да, скорей всего, поэтому мне и приятно находится с Вами рядом. Я не ошибся, Вы — замечательный собеседник!
М.Л: И ты, Дима! Жаль, что не заходил ко мне раньше. Просто мне казалось, что нынешние молодые люди уже не умеют так говорить, и мне не сразу захотелось даже тебя впускать.
Д: Ну, вот, видите, к счастью, я развеял Ваше представление о нашем поколении. Просто нас не хотят слышать… все думают, что мы ничего не понимаем в жизни.
М.Л: Такой уж закон… каждое предыдущее поколение думает, что умнее. Такова человеческая природа.
Д: Кстати, я бы мог взять у вас пару уроков французского. Вы же, наверняка, хорошо говорите. Я пытался его изучить сам, но так ничего и не получилось, вот, послушайте: «Je voulais vous dire d'être toujours un plaisir»
М.Л: «Я имел в виду, чтобы ты всегда приятно»?
Вместе смеются.
Д: Суть почти ясна!
М.Л: Ты прав, с тобой нужно заниматься, и я это организую.
Дмитрий роняет кружку и проливает на себя чай.
Д: О, господи, скажите, где у Вас ванная, а то будет пятно?
М.Л: Пройди туда (показывает в кулису) там дверь с нарисованным душем.
Д: Хорошо, спасибо. (Уходит)
Маргарита Львовна, берёт в серванте тряпочку для пола и промакивает лужу. Затем встаёт перед зеркалом, понимает, что оно в разводах от средства для окон, берёт тряпочку для окон и начинает его усердно протирать. Когда она заканчивает это делать, убирает на место тряпку и прихорашивается у зеркала.
Входит Дмитрий и садится на прежнее место
М.Л: Давай свою пустую чашку, я поставлю ещё чаю.
Д: Да, сейчас. (Пока подаёт кружку, случайно смотри на часы у себя на руке) Боже ж ты мой. Маргарита Львовна, я совсем с Вами засиделся…. через десять минут у меня должно быть собеседование, мне нужно срочно бежать.
М.Л: Но, Дима, я только хотела заварить нам новый чай.
Д: Простите меня, пожалуйста, Вы — самый замечательный человек, которого мне довелось встретить.
М.Л: Может собеседование можно отложить?
Д: Нет, что Вы, меня могут устроить лучший в автосервис города, если я им понравлюсь. Но обещаю, что я приду к Вам сразу после собеседования, вряд ли оно будет длиться дольше сорока минут. Нам ведь ещё есть, о чём поговорить… а теперь я должен бежать. Спасибо огромное за чай.
М.Л: Не за что. Не забудь вернуться, я буду ждать и постараюсь найти «самоучители» по-французскому.
Д: До скорого, я мигом.
М.Л: Увидимся!
Дмитрий уходит. Маргарита Львовна закрывает за ним дверь. Начинает ходить размеренно по комнате от угла в угол, потирая плечи.
М.Л: (размеренно, рассуждая)Мда… Мда… и всё-таки странный молодой человек. С ним, однозначно, что-то не так, а, может быть, и со мной… Он, конечно, умён и обходителен, и вежлив настолько, что вяжет скулы. Но почему, но почему он пришёл именно ко мне? Где в этом связь? Его объяснения сродни неразборчивому лепету человека, идущего на плаху, как последние аргументы к тому, что он не виновен, хотя и был пойман за руку. Он сказал, что ему негде в данный момент находиться… но на улице прекрасная погода, и почему бы не дождаться свою тётю на лавочке возле дома или закусочной на углу? Перед ним помимо моей скромной халупы и его временного пристанища было ещё две квартиры, где живут прекрасные молодые пары, а ещё два этажа сверху и шесть этажей снизу. Можно было позвонить в любую дверь и завести такой же незатейливый диалог, и так же выпросить чай, и так же рассказать о себе и послушать более интересные истории из жизни.
