Это была прежде явочная квартира КГБ. Уютная, чистенькая кладовка или же потайной кабинетик для завхоза, где можно было бы отдохнуть и расслабиться вне неусыпного начальственного ока в компании с приятной и всё познавшей докторшей уютного возраста или небрыкливой девчонкой–санитаркой. Такие рекреационные помещения устраивает себе мелкое начальство почти в каждом учреждении или на предприятия. У крупного руководства имеется официальная комната отдыха с кожаным диваном сразу же за властным кабинетом. Но это стерильное помещение больше напоминало секретную лабораторию, куда даже уборщиц направляют после оформления специального допуска номер один после проверки на лояльность их родственников до третьего колена. Большой письменный стол был уставлен компьютерной техникой. Врач, как и положено по инструкции, отвернулся, пока мнимый больной прятал в сейф секретные бумаги.

Потом старичок в больничной пижаме привычно уселся перед стоявшим ним доктором, который поводил утренний обход. Пепельница на столе была переполнена, но сильный кондиционер с увлажнителем и ароматизатором воздуха убивал табачный дух. Батарея отопления на пятнадцать секций прогревала комнату делала её уютным гнёздышком для старичка, у которого неизбежно болели бы суставы в холодном и сыром помещении. Оконные стеклопакеты были тонированы. Хорошо пропускали солнышко, но снаружи никто не мог увидеть, что находится внутри.

— Ваши кураторы довольны вашей работой, а моя задача обеспечить вам оптимальные условия труда и следить за состоянием вашего здоровья.

— Я их до сих пор не видел, этих кураторов. Меня навещают только инструкторы в белых халатах и оставляют задание на день.

— Кураторы обещали навестить вас примерно через полчаса. У вас есть жалобы на обслуживание и условия обитания?

— Есть. Я привык ужинать яишней со шкварками и жареной картошкой на сале. Или хотя бы драники или колдуны подали мне на обед.

— В семьдесят лет такая пища недопустима. Пусть даже ваш биологический возраст примерно соответствует 45–50 годам, но от нас требуют держать в тонусе вашу интеллектуальную работоспособность ещё лет двадцать. Ваши кураторы говорят — вы уникум и гордость нации.

— И ещё эта трава… Я же не козёл.

— Вы имеете в виду витаминные салата и фрукты?

— Да, особенно это манго… Терпеть его не могу. Мне бы солёного огурчика и мочёного яблочка.

— Придётся привыкать. Ваше меню мне спускают диетологи из управления питания администрации президента строго по сезону. Зимой я должен повышать количество витамина Д на масле. Для приготовления качественных бифштексов с кровью мы приглашаем повара из столовой в администрации президента. И так вплоть нам регламентируют всё вплоть до алкогольных напитков в объёме не свыше полулитра. Коньяк вам противопоказан. Я прописал вам виски.

— Пусть волки пьют эту гадость.

— Зря. Вы обязаны как можно дольше сохранять работоспособность. Это жесткое требование ваших кураторов. Страна нуждается в вашем таланте. К тому же вы на службе, как и я. Для этого вы поставлены на бесплатное усиленное питание.

— Ещё жалобы?

— У меня пропадает память. Не могу запомнить, как вас зовут.

— Это не амнезия, а избирательная память узкого специалиста. Просто вам я неинтересен. Я врач–интерн Замордис. Выпускник военно–медицинской академии.

— Простите, а по батюшке?

— Владлен Марксэнгович.

— Приятно познакомиться… Теперь скажите, куда меня запёрли?

— Вы находитесь в Старинках, в психиатрической…

— В психушке… Моя легенда?

— По легенде, вы выздоравливающий шизик с диагнозом «Манихейский бред переустройства мира на разумных началах».

— Забавно…

— Как выздоравливающий, вы имеет право на трудоустройство внутри лечебницы. По старой трудовой книжке. Вам добавляют проценты к пенсии.

— От работы не отлыниваю. Я каждое утро в 5:00 вывожу контейнеры с мусором из коридора в хоздвор, где их выгружает в своё нутро мусоровозка.

— И за это получаете зарплату. А про прогулку на свежем воздухе не забываете?

— Два раза в день весь хоздвор в моё распоряжение. Там спортплощадка и садик на десять соток с грядками и фруктовыми деревьями. Но сейчас зима, деревья спят. Но свежего воздуха и физической нагрузки мне хватает на спортплощадке. Я до сих пор делаю подъём с переворотом на турнике.

— Не увлекайтесь нагрузками. А психологический комфорт? Не скучаете без общения?

— Во дворе на цепи бегает забавный пёс породы тайган. Мы с ним подружились.

— Гигиена?

— Душ, ванну принимаете регулярно. Только зачем мне в ванной и душевой санитарка?

— Чтобы вы не захлебнулись, не поскользнулись. Там скользко, а в вашем возрасте кости хрупкие. Мне приказали беречь вас как зеницу ока…. Я не вникаю в ваши служебные обязанности, но слышал, что вы построили математическую модель устойчивого развития нашей страны. Вы изменяете ход истории.

— Исследователь обычно фиксирует события, а не вмешивается в ход истории. Работаю не по приказу, а по совести.

— Вы на службе у государства. Приказы начальства не обсуждаются. Это я говорю о вашей диете. Никакой грубой пищи! Тут уж я начальник. Сейчас ваши кураторы подъедут. И вы не будете?

— Чего?

— Того…

— Нет, я не буду.

Врач отвернулся и кивком подал сигнал быку–санитару открыть стальную дверь в хоздвор. Ему по наушнику сообщили, что через КПП проехала машина.

В комнату, палату или камеру (кто его разберёт?) вошли два солидных доктора в белых халатах, с каракулевыми папахами под мышкой. Нет, это явно были не военврачи. У одного из–под халата на голубой петлице виднелся дубовый листок. Доктор Замордис вытянулся по стойке смирно. Он не успел отрапортоваться.

— Не мешай, лейтенант! — генерал махнул рукой в строну двери и задвинул за ним засов на железной двери.

— Жарко у тебя, старик. Где вешалка?

— Да вон же перед вами. Только там мой кожух висит. Не испачкались бы.

— Ты не в автомастерской работаешь. Не испачкаем.

Генерал и полковник похлопали «больного» по плечам.

— Пришли тебя поздравить, дедок. Передаём личную благодарность командования. Ты самый популярный блогер в русском домене интернета. Не проиграл ни одного срача в сети интернета. У тебя больше миллиона подписчиков. И ни разу не прокололся.

— Служу вольности Отчизны!

— Сиди, сиди… Мы не на параде… Ты поднял потрясающий русосрач в сети. Дал два десятка интервью сетевым телеканалам. Благодаря твоим комментам в шести странах выявлены адепты Движения, закрыли три подрывных сайта, двенадцать блогов. Спецслужбы арестовали шесть журналистов. Ты сработал лучше, чем весь 6‑й отдел главного управления по спецпропаганде. С твоей помощью мы засветили все сетевое пространство, выявили тайных и явных сторонников Движения за Русский мир. Все арестованные адепты Движения дают признательные показания.

— Ничего удивительного. У нас и невиновный признается. Сам срочную проходил.

— Жалобы есть, батя? — спросил генерал.

— Только на возраст. Диета умучила… Селянской еды мне нельзя, а городская и тем более панская в глотку не лезет.

— Привыкай к цивилизации, мы скоро войдём в Европу.

— Срать я хотел, сынки, на всю Европу с её химической жрачкой. Вы бы мне её ещё из макдональдса бигмаки посылали. Вот уж гадость так гадость!

— Не бойсь, старик, той американской блевотиной я даже пса своего не накормлю. Но это между нами пусть останется. Для виду хлопы должны обожать всё панское. Это всё, что нам дозволено на коротком поводке у хозяина.

— Не надо петь военных песен! Сам срочную служил. Насмотрелся, какие банкеты отцы–командиры себе закатывают.