<p style="margin-bottom: 0cm">
Психотерапевтических процесс был сфокусирован на том, чтобы перевести обоих сыновей на самообеспечение. С этой целью психотерапевт попросил родителей определить дату, начиная с которой сыновья должны были начать каждый день выходить из дома на поиски работы. Было решено, что это начнется через месяц, с 1 февраля. Близнецы выразили своё возмущение этим условием: ведь их жизни неминуемо подвергнутся опасности! Как срок исполнения предписания стал приближаться, А стал более тревожным и раздражительным, а Б начал всё более активно ругаться с телевизором, из-за чего в итоге попал на приём к психиатру, где ему также был поставлен диагноз параноидной шизофрении. На проведение консультации психиатра семейный психотерапевт согласился, предполагая, что это будет просто осмотр, и психиатр не станет назначать лечение, не посоветовавшись с лечащим врачом, которым в тот момент являлся психотерапевт. Однако осмотревший Б психиатр назначил ему медикаментозное лечение и даже рекомендовал направить пациента в стационар. Проблемой стало и то, что психиатр отказался разговаривать с семейным психотерапевтом даже по телефону – психотерапевт пытался хотя бы так наладить взаимодействие коллег для того, чтобы договориться о единой стратегии работы с больным в этой довольно непростой ситуации.</p>
<p style="margin-bottom: 0cm">
Психофармакотерапия близнецов также проходила весьма своеобразно. А был выписан из стационара с рекомендацией по продолжению амбулаторного лечения антипсихотиками, и его лечащий врач постепенно стремился снижать их дозы, переходя к поддерживающей терапии. Б было назначено несколько необычное для лечения параноидного синдрома сочетание меларила (тиоридазина) и центрального холиноблокатора когентина для профилактики возможных побочных явлений нейролептика. Через некоторое время Б бросил принимать меларил, оставшись на одном когентине, от которого от ощущал несколько приподнятое состояние. Близнец А, увидев, что Б на одном когентине выглядит как будто получше, да ещё и находится немного «под кайфом», тоже бросил свои таблетки и пересел на когентин. Так что молодые люди с удовольствием принимали препарат, который мог бы быть полезен для купирования побочных эффектов тех лекарств, которые они как раз бросили пить, но который приводил их в состояние эйфории, и были очень довольны жизнью.</p>
<p style="margin-bottom: 0cm">
Когда до установленного срока 1 февраля осталось менее двух недель, мать стала выражать сомнение в том, что это может сработать. В семье отец, как это часто бывает, занимал по отношению к детям довольно жёсткую позицию, мать же старалась всё смягчить. Отец настаивал, что согласованное предписание обязательно должно быть выполнено, а мать говорила: « Да, это стоит начать делать, и если это поможет, это будет великолепно, но я не понимаю, как это сможет нам помочь? Я думаю, что всё, что из этого выйдет, это то, что они в холодную погоду будут ходить вокруг дома и простужаться, и это очень тревожит меня». Отец сказал: «Почему это должно быть так? Я могу устроить их на работу в боулинг или на автовокзал. Если мы этого не сделаем, они и дальше будут отсиживать свои задницы дома в фантазиях о том, чтобы найти работу в красивом тёплом офисе, на которой им будет ещё комфортнее и веселее, чем дома». Близнецы на это выразили свой протест, заявив, что «им совсем не хочется отмораживать себе задницы». Пациент А заявил: «Я не позволю себя просто вышвырнуть из дома, как щенка, я лучше уйду жить сам» (это обычное шантажное поведение молодых социально дезадаптированных людей в ситуациях, когда их родители пытаются проявить твёрдость), а на вопрос отца, на какие деньги он намерен снимать себе жильё, ответил: «Не знаю».</p>
<p style="margin-bottom: 0cm">
Психотерапевт предложил отцу убедить свою жену в том, что ничего страшного при таком повороте событий не случиться, но она стала возражать против предложенного варианта решения проблемы, говоря, что сейчас холодное время года, и дети простудятся. Пациент А настаивал на том, что с ним нельзя так поступать, так как он психически болен. Мать также сказала, что А вскоре должен отправиться на занятия по социально-трудовой реабилитации, и надо сперва посмотреть, насколько успешно это у него пойдет, в связи с чем предлагала отложить срок начала поиска работы на пару недель. Психотерапевт, однако, предложил придерживаться прежней, жёсткой позиции. Он сказал: «Вы несколько недель назад подписали соглашение, частью которого было установление чёткого предела, после которого надо выходить из дома и искать работу. Если мы не выполним этого, перенеся этот предел на пару недель, то у ваших детей всегда будет надежда, что вас снова и снова можно разжалобить, и после этого не выполнять установленных вами условий. С моей точки зрения, каждому здесь необходимо чётко выполнить взятые на себя обязательства, держась прежних границ».</p>
<p style="margin-bottom: 0cm">
Далее последовала дискуссия, должно ли данное строгое соблюдение правил касаться обоих близнецов, так как одному из них был прописан курс занятий по реабилитации. Поведение семьи в этот момент было совершенно типичным. Отец орал на сыновей, обзывая их дураками. Мать не соглашалась с ним, и предпочитала постоянно находить причины для того, чтобы ничего не делать, вместо того, чтобы что-нибудь твёрдо потребовать от детей. Близнецы настаивали, что выгонять их на мороз жестоко и несправедливо. Когда отец сказал, что они ноют так, как будто их в тюрьму собираются отправить, пациент А оборвал его и заявил, что это ещё более жестокое наказание, чем тюрьма, потому что в тюрьме тепло, так что даже с преступниками люди обращаются лучше. Родители, сами каждый день работавшие на открытом воздухе в холодную погоду, договорились обсудить это через неделю, на очередном сеансе семейной психотерапии. Мать, кроме того, сказала, что она хотела бы повторно проконсультироваться у частного психиатра, к которому обращался пациент Б, чтобы узнать его точку зрения.</p>
<p style="margin-bottom: 0cm">
На следующей неделе психотерапевт встретился только с родителями. С самого начала мать поделилась своими впечатлениями об очередной встрече с психиатром пациента Б.</p>
<p style="margin-bottom: 0cm">
Мать: Я сегодня утром разговаривала с доктором Вайзом. Я сказала ему: «Вы поставили поему сыну диагноз параноидной шизофрении. Это звучит ужасно! Он сможет работать?» Он ответил: «Навряд ли, разве что ему попадётся нечто идеально подходящее, типа сидения на каком-нибудь складе». Врач не должен так говорить о пациентах! Он лечит людей, а в нём нет никакой уверенности в том, что он сможет их вылечить! Он сказал, что сын выглядит получше, чем месяц назад, а при этом у нас постоянные перепады в его психическом состоянии. Я говорю, что мы бьёмся с ним смертным боем для того, чтобы он отправился работать, а доктор Вайз отвечает: «Ну, может вам и удастся его на какой-нибудь склад устроить, тогда, может, что и выйдет». Я его спросила, нормально ли то, что у него эти вечные и бесконечные перепады, а он мне – такая уж эта болезнь, что тут поделаешь. По моему, он не очень подходящий для нас специалист, как вы думаете?</p>
