...
Утром следующего дня, оставив женский коллектив предаваться воспоминаниям, Грог решил, как и было задумано, в чисто мужской компании навестить владения "Гидры", чтобы принесённый таинственным посланником пергамент показать вредному зеркалу в заброшенном доме на болоте. Единорога Жору уговорили остаться развлекать женщин, заодно и свою кобылу Люську, а они вчетвером: Грог, Борн, Пинк и Борис, направились в сторону порта - к баркасу.
- Интересно, - высказал Грог мысль вслух, - ядовитое облако не опустилось на землю? А то мы не то, что на аэростате - на лодке не проплывём!
- Нет, - успокоил его Пинк. - Когда я газ проводил, то интересовался этим аспектом. Не хотелось самому там полечь.
- Ну, тогда порядок...
Баркас неторопливо бороздил воды речки Тухлянки. Мимо проплывали корявые деревья, росшие на ржавых берегах, на фоне пронзительно-синего неба, а из воды, то тут, то там - торчали коряги. Зелёная ряска жалась ближе к берегам, а обрывки тины попадались повсеместно и запах... Боря кутался в белое покрывало, Борн натянул медвежий шлём поглубже, как будто он мог спасти варвара от вони, а Пинк без конца ощупывал свою покоцанную бороду. Грог молча взирал на неухоженные берега и в этот момент времени, отличался редкой молчаливостью. Глядя на Бориса, он подумал о том, что тот мог бы завести и рабочую одежду, так как белый саван укатать в грязи - делать нечего, особенно на болоте. Борн не расставался со своим шлёмом, наверное, даже во сне, а Пинку, не мешало бы подравнять бороду. Он предлагал ему сделать окладистую бородку, но, тот почему-то отказался. "Вот приедет Ламуна, сам прибежишь стричься!" - сказал он гному, а тот только мычал и обеими руками закрывал свою национальную гордость. "Ты посмотри: у тебя, после схватки с големом, вся борода разбросана по лицу пучками", - подначивал его Авантюрист.
Наконец-то баркас повернул налево и пройдя под "Синюшным Мостом", вышел в акваторию одноимённого озера, которое, строго говоря, было рекой, но - сильно расширяющейся в этом месте. Авантюристу показалось, будто бы выйдя на просторы, баркас сам собой ускорил ход, радуясь свободе и безбрежным водам, простирающимся во все стороны утончённой лазурью. Водная рябь мелькала по бортам, поблёскивая солнечными бликами на каждом гребне, а позади баркаса, в разные стороны - расходились волны, чтобы впоследствии выкатиться на берег. Пинк повернул руль влево и направил баркас к знакомому причалу, который ещё не успел сгнить до конца. Медленно, но уверенно, моторизированная лодка приближалась к берегу, пока не уткнулась носом в полуразвалившийся деревянный помост. Друзья осторожно и не торопясь, вышли на заросший кустарником берег. Будучи, когда-то знакомой, картина изменилась до неузнаваемости. Заросли увеличились в объёме, а знакомые места, со временем, стёршиеся из памяти, оставили только обрывки воспоминаний, да и те не укладывались в увиденную панораму. А самое главное - что-то неумолимо зловещее присутствовало и витало в воздухе.
Узкая тропинка вела мимо лежбища кикимор, от чего Борис ещё плотнее закутался в одеяло, как будто спасаясь от холода.
- Что, Борь, озноб бьёт? - поинтересовался Борн.
- Угу - холодно. Когда был простым скелетом, ничего не чувствовал, а теперь я мумия задрипанная, в каком-то подвешенном состоянии.
- Ладно, не расстраивайся! - утешил его варвар. - Я спрашивал нашего шамана про твою проблему и он сказал, что не всё так просто, как рассказали в университете. Есть такое растение, вот в Козлотопье и посмотрим, заодно.
- А как называется? - настороженно спросил Борис.
- Вот именно, что никак! - растерянно развёл руками варвар. - Он мне на пальцах показал, да описал приметы. Мимо не пройдёшь. Можно, конечно, у алхимиков поспрашивать, но, я такого здесь не видел.
Ободрённый новостями, Борис зашагал веселее, да и остальные, почему-то приободрились, как будто их тоже касалась проблема восстановления тела, до первоначального состояния. Со дна знакомого болота, из самой глубины трясины, поднимались пузырьки неизвестного газа, разнося по окрестностям булькающие звуки. Относилась невыносимая вонь к этим пузырькам, или нет, но, она тоже проникала во все уголки местной растительности. Грог постучал по воде ладонью, со словами:
- Эй, ты там не утонула?
Из воды выглянула мавка, вся в грязи и зелёной ряске. По всему было видно, что она чем-то сильно напугана. Не произнеся ни слова, она указала рукой на "Таинственный Дом" и опасливо оглядываясь по сторонам, скрылась в пучине.
- Ну вот - пропала, - разочарованно сказал Грог, которому постепенно начала передаваться тревога кикиморы, как вирусное заболевание, распространяемое воздушно-капельным путём.
Товарищи молча переглянулись, а Борн спросил Авантюриста:
- Ты зачем её позвал?
- Не знаю - просто так. Неудобно, как-то, проходить мимо и не поздороваться. Столько времени знакомы! Баян вспомнился...
Тропа свернула в сторону дома, где уже отчётливо просматривался чернеющий вход. Двери окончательно упали на землю, приглашая заходить любого, кто на это отважится. Болотную тишину ничто не нарушало. Гнездо виверны осталось далеко в стороне, и оттуда можно было не опасаться нападения, если только, конечно, лысый летун поленится отправиться на охоту в дальние дали, а заинтересуется странной компанией. Внутри самого дома, так же не было слышно никаких звуков, которые бы выдавали присутствие посторонних. "Хотя, кто из нас посторонний, это, ещё, надо подумать", - усмехнулся Авантюрист. Войдя в двери, все вздрогнули от неожиданности: в заброшенном доме, в полной тишине и прямо на полу, сидела странная компания, разве что не певшая, не менее странную песню. "А ведь могли бы", - подумал Грог. Лениво и искоса взглянув на вошедших, сидящие у небольшого костерка отвернулись, уставившись отрешённым взглядом на огонь. Наблюдая за его неспешной игрой, так никто и не проронил, ни слова: ни пришедшие, ни сидящие у костра люди. Из глубины комнаты вышел ещё один персонаж, вероятно, отходивший по нужде. Подойдя к своим и ни слова не говоря, он сел в круг. Ему тоже ничего не сказали, а молча протянули глиняную кружку, наполненную ароматной жидкостью, с запахом амброзии и ещё, каких-то, незнакомых трав. "Кажется, это у них аперитив - аппетит поднимают", - подумал Авантюрист, подивившись тому обстоятельству, что тот, кому была протянута кружка, вообще ещё жив. Отвисшая, от старости, челюсть без конца покидала штатное место и напиток, время от времени, вытекал из уголков рта. Кружка была одна и его поторапливали с принятием горячительной жидкости. "Ему бы соломинка потребна была", - промелькнула вялая мысль, а вслед за ней другая, из высказываний неизвестного гусара: "Поручик, Вы бесчеловечный тип - опять на посуде сэкономили: пока до тебя стакан доберётся, столько глобально нехороших мыслей, в голову прийти может!"
...
Горит костёр и речь невнятна,
И тяга к спору с давних пор,
Желанье сесть в кругу проклятом,
Мусоля пьяный разговор.
...
Избегая излишних расспросов, друзья осторожно спустились в подвал и нашли злополучное зеркало, которое, всем своим видом, заранее измывалось над просителями. Показав таинственный пергамент вреднючему зеркалу правды, которое переворачивало факты, с ног на голову, товарищи ожидали от него всё, что угодно, но только не то, что увидели. По амальгаме поплыли обрывки изображений неизвестной страны, в которой, никто из присутствующих, никогда не был. Внезапно, панорама гор и лесов, омываемых синими водами, пропала, а появилась фигура лилит с красными, горящими, как уголь, глазами. Вместо ногтей она имела страшные когти, а в целом, прекрасный и отталкивающий облик демоницы. Она пристально посмотрела на стоящих у зеркала; внимательно оглядела каждого, с ног до головы, при этом прищурившись, пока и этот образ медленно не растаял в пустоте, вместе со зловещей улыбкой.
