Машенька Григорьева всегда бежала и всегда опаздывала. Вот и сейчас она неслась по Большой Морской улице мимо музея Набокова, Дома композиторов и ресторана «Тепло», мечтая о чашке кофе, пожалев усталую кариатиду Монферрана, слегка притормозила у дома номер 43, бывшего особняка Давыдовых, и устремилась дальше к Исаакиевской площади по направлению к Гороховой. Александр Второй неодобрительно пришпорил коня, придав ей дополнительное ускорение. Влетев в арку школьного двора, она чуть не сбила с ног Александра Ивановича Добрякова, учителя странного предмета «технология логики». Извиняться не хотелось, к тому же ей обязательно нужно было кое-что у него выяснить.
— Александр Иванович! Не могли бы вы уделить мне пару минут? — спросила она, выравнивая дыхание и чуть пригнувшись, чтобы разница в росте не мешала беседе.
Он отпрыгнул в сторону, окинул ее уничижительным взглядом и прошипел, замечая время:
— А вы успеете сформулировать?
— Успею! Мне кажется, что работать без учебного пособия достаточно сложно и для детей, и для родителей. Не могли бы вы скинуть мне электронный вариант домашних заданий? Мне без конца звонят родители и требуют. К тому же из-за технологии логики у нас в классе нет ни одного отличника! Даже Вадик Четвертаков! Пожалуйста…
— Осталось двадцать секунд! Вы хотите услышать ответ или будете продолжать?
— Я вас слушаю…
— Удивительно! Обычно меня в этой школе никто не слушает. А вы и ваш класс в особенности! Я уже объяснял, что даю задание по мере освоения материала детьми на уроке. Разве я могу предугадать заранее, сколько они осилят? Может, мне давать заведомо невыполнимое задание ради вашего пособия? Вы, Мария Николаевна, первая жаловаться побежите! Ну, где же логика?
— Да, с логикой плохо.
Бесценные две минуты были потрачены зря, ну хоть отдышалась. Маша понеслась в класс, запнувшись больной ногой за дурацкий баул в гардеробе. Хозяин баула, симпатичный высокий мужчина с тревожными серыми, как вода в Фонтанке, глазами, виновато улыбнулся, сдвинув сумку и предупредительно поддержав за локоть. Маша отдернула руку, по которой точно разряд тока ударил. Звонок уже готовился разлиться по школе заводным серебряным плеском. Маша, не оглядываясь и не обращая внимания на боль в ноге, побежала по исторической мраморной лестнице мимо еще одного Александра — теперь Первого. Он невозмутимо и спокойно воспринимал свою непростую участь.
Шестиклассники были народом шумным, но веселым в отличие от тихого мрачного завуча, который недовольно посмотрел на часы, проходя мимо громогласного водоворота, протискивающегося в кабинет. Звонок еще затихал эхом в школьных коридорах, когда заверещал телефон. Игорь. Маша со вздохом отклонила вызов и выключила аппарат. Странная усталость и беспричинная грусть выползли из-под плинтуса и, торжествуя, устроились у нее в груди. Слава богу, сегодня по плану контрольная.
— У вас тридцать минут и десять заданий. Сначала все прочитайте, если что-то не понятно, вопросы задаем сейчас.
— Мария Николаевна!
— Да, Вадик?
— А можно спросить?
— Пожалуйста.
— Вот тут у вас в пятом вопросе — сколько рек в Санкт-Петербурге?
— И что тебе не понятно?
— А он считать не умеет.
— Точно!
— И писать тоже разучился!
Класс из двадцати трех мальчишек и семи девочек, доставшийся Маше от ушедшей в декрет учительницы, был в восторге от возможности оттянуть момент начала работы.
— Тише! Четвертаков, так в чем вопрос? — с опаской поинтересовалась классная руководительница.
— Я вот хотел уточнить, а Петр Первый умер?
Класс с готовностью захихикал.
— У нас нет времени на глупости. Да, умер. — Маша мечтала выйти в коридор и отправить Игорю эсэмэску.
— А Росси тоже умер?
Хихиканье перешло в довольный хохот.
— А еще вот этот, из второго задания про колонны на Дворцовом мосту? Монферран. Тоже умер?
— Кончай базар, ясно, все кони двинули, они же в древности жили, еще до Пушкина! — воодушевленно наводили порядок громогласные подопечные.
— И я про то же! Что? Не так, Мария Николаевна?
— Так, Четвертаков. — Маша сделала строгое лицо и подошла поближе к нарушителю спокойствия, надеясь вернуть урок в нужное русло. — Но ты-то жив и сейчас сядешь и будешь отвечать на вопросы.
— Можно, я договорю, пожалуйста? — обиженно выкрикнул Вадька.
— Только если по сути.
— Очень даже по сути. Вот, Мария Николаевна, все умерли, и даже Пушкин. Значит, и я умру! Так какая разница, сколько рек в Санкт-Петербурге?
Что-то уже совсем леденящее душу поперло из-под плинтуса. А может, это в окно постучал ледяной ветер со всех девяноста трех рек, стынущих в тумане и покорно ожидающих льда?
— Ты, Вадик, и прав, и не прав. Давай мы с тобой это после урока обсудим. А сейчас пишем контрольную.
Маша прошла по рядам, дети, осознав неизбежность, принялись за дело. Маша вернулась за стол. По карнизу гулял нахохленный белый голубь, намекая на ключевую роль духа в догматическом триединстве. Маша вытащила айфон, повертела в руках чудо техники и, так и не включив, положила аппарат обратно в сумку. Посмотрела на усердно пишущего Четвертакова. Странный мальчик. Почему-то вспомнились серые глаза симпатичного гражданина в гардеробе. Голубь стукнул клювом в окно, покрутил черной бусиной глаза и улетел в сторону Дворцового моста. Может, это была душа архитектора Анри Рикара, более известного, как Август Антонович Монферран, приглядывающая за своими творениями? Маша достала конверт с логотипом журнала «Жираф» и принялась читать задание.
Соня была на уроке в музыкальной школе имени Ляховицкой (к своему стыду, Маша ничего не знала про эту даму). Чтобы не терять времени, надо пробежать по магазинам, зайти в аптеку, оплатить квитанцию в Сбербанке и, по возможности, записаться на маникюр. Планомерно осуществляя задуманное, Маша вспомнила про так и не включенный телефон. И тут же пожалела об этом. Проснувшись, он долго блажил эсэмэсным надрывом, сообщая о выигрыше очередного «БМВ» и «вольво», потом поздравлял с подключенной ненужной услугой, приглашал купить просроченную помаду и в довершение всего имел наглость потребовать денег. Маша в сердцах собралась уже было его утихомирить, но тут позвонил Игорь (в шесть утра по нью-йоркскому времени) и долго объяснял ей, что такое часовые пояса и семейные ценности. Потом позвонила мама с душераздирающей историей про то, как выпущенная Соней из стеклянного болота красноухая черепаха Василиса забралась под платяной шкаф, где ее обнаружил скотч-терьер Гавриил и теперь сторожит, не скрывая своих дурных намерений. Маша была проинформирована, что если она немедленно не избавит их с отцом от этих невоспитанных животных, то ее бедных родителей ожидают неминуемые судороги, понос и смерть. Маша обещала ускориться. И конечно, когда подошла очередь к кассе, позвонил завуч и ледяным тоном напомнил о завтрашней учебе классных руководителей. Мария Николаевна уверила начальника в своей готовности и глубокой заинтересованности. О маникюре не могло быть и речи. Пулей вылетев из аптеки, Маша понеслась через дорогу, благо пробка на Садовой никогда не кончается, и можно, лавируя между рядами, солидно сократить путь, не прибегая к помощи бесполезных светофоров. Машины сигналили, водители, утомившиеся от «Эльдорадио», посылали ей кто воздушный поцелуй, а кто — откровенный мат. Женщины за рулем оставались индифферентны. Почему-то в последнее время мат стал более частым явлением. Маша было задумалась об опасном приросте агрессии в душах соотечественников, но тут ее взгляд упал на собственное отражение в зеркальной витрине магазина, она даже остановилась на пару секунд. А может, причина не в соотечественниках, а в ней самой? Зеркало всегда было ее другом. Даже если все было как-то не очень, достаточно было подмигнуть своему длинноногому стройному отражению, и дела шли на лад. Сейчас на нее смотрела усталая промокшая тетка средних лет с обвисшими неаккуратными рыжими космами, в одежде, которая была в моде два сезона назад, с пакетом собачьего корма в качестве аксессуара. Отчаянно заболела нога. Снова зазвонил телефон. Соня уже вышла из школы и смешно подпрыгивала у железной двери бывшего доходного дома Томилина (обычно приводимого в учебниках как пример северного модерна в архитектуре), за которой когда-то располагалось Русское торгово-промышленное общество взаимного кредита, а теперь музыкальная школа.
