Так вот почему Лес снял квартиру прямо на первом этаже, уныло размышлял Сиберт. И поэтому он торчал под дверью час за часом, в темноте.

– Ты прекрасно знаешь сам, Лес. Я тебе не могу ничего сказать. Слишком уж много мне известно.

– Локк сказал то же самое, – негромко подтвердил Лес. – Парень в здании, Эдди, и мы это знаем. Может быть, даже на этом этаже. Ты бы не позволил ему далеко уйти. И первым делом ты бы поспешил к нему. Я хочу облегчить твою участь, дружок. Но если тебе больше по вкусу страдания…

В его поднимающейся руке оказался карманный пистолет.

Сиберт сжал под курткой свое оружие. В пустом коридоре звук сдвоенного выстрела прогремел как раскат грома. Удивление застыло на скуластом лице Леса; боль скрутила его, когда он качнулся к Сиберту, сгорбив плечи и прижимая руку с пистолетом к простреленному животу. Словно в замедленной съемке он рухнул на пол.

Сиберт вытащил пистолет и начал сбивать пламя с дыры в кармане, когда прогремел третий выстрел. Стреляли с лестницы. Пуля попала в Сиберта, прижавшегося к почтовому ящику. Зажимая рану на груди левой рукой, он трижды выстрелил в сторону вспышки.

В наступившей тишине раздался вздох. Как мешок со старыми костями, с верхней лестничной площадки по ступенькам скатилось тело. Внизу оно остановилось, и голова его, словно в поисках опоры, откинулась к стене.

В старом, морщинистом лице, обрамленном седыми волосами, не осталось ни капли жизни. Несмотря на боль, Сиберт не смог сдержать улыбку.

– Какая у вас замечательная гостиница, миссис Джентри, – негромко заметил он.

Он засмеялся, но смех тут же перешел в приступ кашля. На губах выступила розовая пена.

Кто-то шлепал его по лицу, повторяя при этом:

– Эдди! Эдди!

Снова и снова.

Его голова качнулась в попытке подняться, и он изо всех сил попытался открыть глаза.

Позади него был почтовый ящик. Он все еще прислонялся к нему, но тела своего не чувствовал, как будто был в другом месте, и все ощущения, достигающие его мозга, смягчались и ослаблялись расстоянием. Похоже, он на минуту потерял сознание, пришла в голову горячечная мысль. Если ему дадут еще пару минут, он снова будет в полном порядке.

– Эдди! – В голосе прорезались истерические нотки. – Что случилось? У тебя кровь!

– Привет, Бобс, – слабо прошептал Сиберт. – Забавная штука… – Он засмеялся и тут же зашелся кашлем.

Когда приступ прошел, вся его рука была забрызгана кровью. Это его отрезвило.

– Ты… опасный спутник, Бобс, – едва выговорил он, задыхаясь. – Давай… пора убираться отсюда.

Он поймал ее руку и двинулся к лестнице. Она потянула его назад.

– Ты ранен. Тебе нужен врач. Мы не можем никуда пойти, пока тебе не окажут помощь. И эти тела… там же лежит миссис Джентри…

– Прекрасная женщина, эта миссис Джентри, – сказал Сиберт. – Особенно мертвая. Это она меня подстрелила. Давай, Бобс – нет времени. Объясню все позже. Им нужна… ты.

Она покорно дошла с ним до лестницы. И тут ноги перестали его держать. Тогда она закинула его правую руку себе на плечи, левой рукой обняв его за талию. Она оказалась на удивление сильной. Его левая рука отчаянно цеплялась за перила, пока они вместе спускались по бесконечным ступеням – вниз, площадка, вниз – и наконец добрались до первого этажа. Его колени подогнулись.

Широкий холл первого этажа расплывался перед глазами, как на старой фотографии. Сиберт нахмурился, пытаясь сфокусироваться и думая: так вот каково это – стареть, терять остроту чувств, силу мышц, чувствовать, как постепенно внутренние органы приходят в негодность. И в конце концов умирать.

Кто-то что-то говорил. Опять Барбара, понял он, настойчиво добивалась его ответа.

– Куда мы теперь? – снова и снова спрашивала она.

Он попытался обдумать вопрос, но любая мысль была пыткой.

– Прятаться. Где угодно. Не верить никому. Все… против нас.

А потом все воспоминания исчезли, оставив лишь одну, полную иронии, мысль, преследующую его даже во снах. Она была о парне, который охотился за жизнью, а нашел попутчика-тень.

Он проснулся, окруженный жемчужно-серой затхлостью, и решил, что еще спит. Он был один. В груди полыхал пожар, который он попытался унять, прижав к ней руку. Когда он отнял ее, рука была в чем-то темном. Попытка определить цвет в полумраке не удалась, в его состоянии это оказалось слишком сложно. И он снова провалился в беспамятство.

Во второй раз он понял, что уже не спит. Абсолютно точно. Он был в подвале. Ему удалось найти в себе силы, чтобы слегка приподняться на локте. Он лежал на койке. Барбара стояла на коленях около него. Рядом с койкой, тоже на коленях, стоял незнакомец в белом халате. В руке у него был шприц.

– Прочь от меня! – хрипло крикнул Сиберт. – Бесполезно…

Барбара легонько толкнула его назад на койку.

– Это врач, Эдди. Я привела врача.

Он лег, пристально глядя на незнакомца и чувствуя прилив сил. Может, тот и был доктором, а может, кем-то еще. Все были под подозрением.

Его рука скользнула в карман, но тот был пуст. Пистолет пропал.

Шприц отправился в коробку, а коробка – в свой отдел в черной сумке. Значит, укол ему уже сделали, подумал Сиберт.

– Я сделал все, что смог, – угрюмо сказал врач. – Подлатал дыры в плече, но до пробитых легких мне не добраться. Ему помогло бы время и правильный уход. Но, думаю, теперь уже слишком поздно. Этот человек умирает. По-моему, чудо уже то, что он в сознании.

– Переливание поможет? – тихо спросила Барбара.

– На данном этапе вряд ли. Все равно что лить воду в сито. К тому же у меня нет с собой крови. Если бы вы позволили забрать его в больницу…

– Используйте мою кровь.

– Исключено! Мы даже не можем проверить вашу совместимость, не говоря уже о полнейшей антисанитарии…

– Я сказала, используйте мою кровь. – В голосе Барбары зазвучал метал.

Сиберт посмотрел на нее. В руках она держала пистолет – его пистолет. Он был направлен на врача, и, хотя ее руки не дрожали, костяшки пальцев, сжимающих рукоять, побелели от напряжения.

Врач нахмурился, скрывая неуверенность.

– Какая у вас группа крови? – спросил он Сиберта.

– Первая отрицательная, – ответил тот. Казалось, что голос его доносится издалека.

– А ваша? – повторил вопрос врач, повернувшись к Барбаре.

– Какая разница? Если вы этого не сделаете, он все равно умрет.

Это было жестоко, отстраненно подумал Сиберт. Он и не подозревал, что Барбара может быть такой суровой.

Врач молча достал из сумки маленькую квадратную коробочку. Центрифуга, догадался Сиберт. Следом появились пластиковые трубки, снабженные иглами, и он прикрепил их к коробке…

– Цельную кровь, – заявила Барбара, – не только плазму!

Реальность опять уплывала. На Сиберта накатила слабость, и он почувствовал себя старым и выжатым как лимон. Он изо всех сил пытался остаться в сознании.

Барбара присела рядом с койкой, по-прежнему крепко сжимая пистолет. В подвале было темно и грязно, повсюду высились горы мусора, скопившегося за годы запустения.

Сиберт смутно ощущал, как врач протирает его руку и вводит иглу. Но когда в его венах потекла чужая кровь, он почувствовал прилив сил. Как будто внутри его забурлила жидкая жизнь.

– Литр, – сказал врач.

– Хорошо, достаточно.

– Мне придется сообщить об этом, вы же знаете. Ранение огнестрельное.

– Не имеет значения. К этому времени нас здесь уже не будет.

– Если вы только попробуете сдвинуть раненого с места, он умрет от шока.

Голоса затихали. Он опять засыпает, билась в голове Сиберта испуганная мысль. Он пытался бороться с широкой, темной волной, накрывающей его, но это было бесполезно.

Прямо перед тем, как нырнуть в эту волну с головой, он увидел, что врач отвернулся, убирая свое оборудование. Перед глазами Сиберта мелькнула рука с зажатым в ней металлическим предметом. При ударе о голову врача он издал странный, глухой звук.