- Я помешал бы ему распускать руки, будь на ее месте любая другая девушка, - ответил я.

- Зачем ты меня подозвал? - спросила девушка, сложив руки на груди.

- Передай ей, чтобы не ходила одна, пожалуйста, - попросил я. - Мне кажется, ее приятель что-то замышляет.

- Тебе кажется? - она недоверчиво прищурилась.

- Я видел, как он подбивал их на что-то. Возможно, он хочет отомстить.

- Я передам ей, - кивнула девица и ушла, не сказав больше ни слова. Она направилась в сторону шалаша Норы.

Когда меня снова позвали в шатер, в воздухе там витало совсем другое настроение. Старики больше не хмурились и не морщились, только Солнце не изменил сурового выражения лица.

- Мы больше не считаем тебя виновным в произошедшем, но ты должен будешь покинуть наш остров в течение дня, - сказал он. - Прежде, чем уйти, ты должен будешь предупредить меня.

- Я понял.

Нельзя сказать, что меня не удивила эта перемена в их суждениях, но думать об этом я не стал: они поступали справедливо.

Я отправился в столовую, где плотно поел, чуя, что это последний раз, когда у меня будет возможность есть досыта. Правда, еда показалась мне довольно безвкусной: что такое бобы и картошка по сравнению со старой-доброй водорослево-рыбной похлебкой? Вчера, когда от голода я мог бы съесть и сырую рыбу, я этой разницы не заметил.

Позавтракав, я стал думать, как использовать свой последний день у оранжевых. К Норе я идти не решился: прошло совсем мало времени, вряд ли она успокоилась и готова говорить со мной. Поэтому я отправился на прогулку по острову. Мне захотелось тут все исследовать и выяснить, откуда лучше будет плыть. К тому же, - к чему скрывать? - я лелеял надежду увидеть настоящий храм Солнца.

Вчера, когда я мог видеть только то, что показывала мне Нора, я едва ли обращал внимание на то, чем действительно занимаются оранжевые.

Если зеленые гребли миналию, а голубые тесали морские камни, то оранжевые выращивали овощи, фрукты и другие полезные растения.

Говорят, раньше, когда земля была повсюду, люди только и делали, что растили себе еду. Иногда они охотились или рыбачили, но в основном - выращивали. И это было вовсе не то же самое, что наши водорослевые плантации: собирай урожай да следи, чтобы одна трава с другой не скрещивалась. Нет, там нужно было вскапывать землю, поливать, удобрять, полоть... это был тяжелейший труд.

Сейчас, когда у нас и земли-то почти не осталось, растить что-либо на остове бесполезно: солнце выжигает любой росток, высушивает почву. Для большинства растений нужны теплицы, а для теплиц - территория, которой у нас нет. Раньше я думал, что земные растения на остове берутся с секретных заводов на самой вершине, а оказалось, что их выращивают на Огузке оранжевые! Ведь они умеют убалтывать небесный огонь и знают секреты земли, потому и способны вырастить зелень под открытым небом.

Часть урожая оранжевые отдают страже, часть оставляют для себя, потому им легче всего было прятать что-либо от власти: стражники не наведывалась к ним каждый день, чтобы привезти пайки. Они приезжали только раз в две недели, и всегда без предупреждения.

Работали оранжевые легко и весело: они пели, перемывали кости соседям и рассказывали нелепые сказки, которые называли притчами. Несмотря на утреннюю драку, некоторые чернокожие встречали меня приветливо и охотно отвечали на мои расспросы о своем быте.

К вечеру я уже знал о лагере почти все: где что расположено, как проходят работы на разных плантациях, откуда приезжает стража, куда приносят урожай. Не узнал я только о храме Солнца, но это и не удивительно: стоило мне произнести это словосочетание, люди замолкали и не говорили больше ни слова.

Перед тем, как прыгнуть в воду с причала для стражи, я зашел к Солнцу, как он и просил. Вождь оранжевых был один в шатре, читал книгу со страницами из сушеной тюленьей кожи. Видимо, какое-то древнее писание.

- У меня есть для тебя поручение, - сказал он, закрывая книгу и убирая ее в сундук за своим троном. - Ты должен будешь попасть в лагерь зеленых и передать это Карпуше.

Он вручил мне плотный сверток темно-зеленого цвета. Судя по отвратительнейшему запаху, это была кожа какого-то глубинного морского животного.

- Что там такое?

Я принял посылку и стал осматривать ее. По весу она была как миска похлебки, а на ощупь довольно скользкая.

- Тебе нельзя ее вскрывать, - ответил Солнце. - Вскроешь неправильно - содержимое уничтожится, а тебе разъест лицо и руки.

- Понятно. А что мне делать, если меня поймает стража?

- Скажи, что стащил у желтых: они поверят.

- Ладно, - я улыбнулся.

Желтые жили на ближайшем к оранжевым острове, их разделял лишь небольшой ручеек и трехметровая стена. О них, впрочем, я так и не успел ничего узнать, хотя за сегодняшний день услышал с их стороны, аж три взрыва, сопровождаемые отборной матершиной.

- Прикрепи сверток себе на спину и плыви: он не промокнет.

- Один вопрос, можно?

- Слушаю.

- Если я доставлю послание, смогу я сюда вернуться?

- Да, но только с ответом Карпуши. Если я получу ответ, это будет знаком того, что тебе можно доверять. А теперь иди.

Итак, теперь я, похоже, заделался гонцом, и буду у них вместо черных и белых чаек. По крайней мере, это не гребля миналии всю оставшуюся жизнь: уже хорошо!

Выйдя из шатра Солнца, я отправился к Норе. В шалаше ее не было и в столовой тоже, потому я пошел на плантации бобов. Там ее тоже не оказалось.

- Она вообще растениями не занимается, - сказала мне одна из ее вчерашних подруг. - Просто ее за тобой приставили следить, вот она и придумала отвести тебя сюда. Сейчас тебе с ней не увидеться: она занята таким делом, от которого ее нельзя отвлекать. Ее работа связана с нашей верой, если ты понимаешь, о чем я говорю, - она посмотрела на меня ну очень внимательно, так, что не понять было нельзя.

- Кажется, я понял, - я кивнул. - Передай ей мои извинения за утреннее происшествие, пожалуйста.

- Передам, - кивнула девушка, хитро улыбнувшись. На фоне черной кожи ее зубы казались светящимися. - Ты ведь еще вернешься сюда, правда?

- Надеюсь на это, - я подмигнул чернокожей красавице, и пошел прочь с плантации.

Выходит, Нора работает в новом храме солнца. Интересно, кто она? Неужели молоденькая жрица?

Рассуждая об этом, я добрел до причала.

Стараясь не думать о том, что могу утонуть по пути, я стал спускаться в воду. Но стоило кожи коснуться холодного океана, тело вспомнило пережитый страх, руки начали трястись, как у припадочного, а живот скрутило стальной судорогой...

Я широко открыл глаза и стал напевать свою песню. Я стал думать о том, как и где лучше поставить ударения, где понизить, где повысить голос, где нужно громче, где тише. Пока песня отвлекала мои мозги от воды, я полностью оторвался от острова оранжевых и заставил себя машинально грести в сторону голубых. Плыть было долго, минут двадцать или тридцать. Главное, не думать о том, что я в открытой воде.

5. Остров желтых

В селении голубых меня встречали, как воскресшего из мертвых пророка. В каком-то смысле так оно и было: меня ведь признали мертвым, а вернулся я не без некоторых интересных сведений.

Тем же вечером, когда я по глупости обрушил стену, на остров прибыл отряд из нескольких десятков стражи: они были уверены, что поднялся бунт. Тел они не нашли, но Карпуша сказал, что пропали двое заключенных, которые не ладили между собой. Поскольку командир зеленых был на хорошем счету у стражи, а возле места крушения видели хищных рыб, приплывших на кровь, ему поверили. Правда, стража не ушла насовсем: теперь они восстанавливали стену, и это должно было занять немного больше недели. Не то чтобы так нужна была эта стена из мусора, скорее это был повод хорошо понаблюдать за зелеными.

Известие о моей смерти и появление на острове отрядов стражи голубые связали воедино. Это нагнало гнетущую тоску на всю стаю: они подумали, что меня раскрыли и убили, а теперь примутся и за всех причастных. Но, несмотря на свои страхи, голубые даже устроили мне похороны. Оказалось, ко мне тут многие привязались и искренне горевали о моей кончине!