Продуктовые запасы не порадовали, но и не слишком огорчили. Несколько склянок с маслом, бочонок с кислой капустой в погребе, зачерствелый хлеб и початая бутыль чего-то мутного со слабым запахом спирта и ягод.

– Негусто, – резюмировал Костя и полез искать заначки. Богатый опыт обысков в домах дал ему возможность быстро найти несколько тайничков. Монета – плотный тяжёлый кругляш диаметром примерно в три сантиметра с чеканным мужским профилем на аверсе, какое-то украшение в виде массивного медальона из белого металла и два десятка мелких монеток разного цвета, в грязной полинялой тряпице. Последнее явно было кладом самого Горыни, и, вздохнув непонятно от чего, Константин отставил в сторону найденные сокровища и занялся едой. Приготовил скромный ужин, распарив закаменевший хлеб в чугунке с водой и наложив в тарелку капусты, только сел перекусить, как раздался тихий звук шагов.

С оглушительным скрипом распахнулась входная дверь, и на пороге появился Никифор, сжимая в руке свой странный посох.

– Пойдём. Староста ждёт. – И увидев взгляд, брошенный Константином на еду, улыбнулся. – Там покормят.

Дом старосты – просторный пятистенок, с высокой крышей, над которой гордо реял маленький треугольный флаг алого цвета с вставшим на дыбы медведем, – стоял на деревенской площади. Кроме дома старосты на площади располагались управа, храм Рода и общинный суд, где проходили все собрания глав семей.

Всю эту картину мгновенно отпечатал в памяти тренированный разум Константина. Поднимаясь по ступенькам высокого крыльца, он, уважая хозяйку, тщательно вытер подошвы об лежавшую у входа тряпку и, поклонившись, вошёл в просторную светлицу.

– Мира вашему дому… – Горыня ещё раз поклонился и встретился взглядом с коренастым широкоплечим мужчиной с седыми волосами; одет тот был в холщовую рубаху, широкие штаны и мягкие сапоги.

– Да, Никифор. Это не Горыня. – Староста вгляделся в глаза Константина и, отведя взгляд, покачал головой. – К добру ли…

– То лишь Род ведает. – Никифор усмехнулся. – Скажи лучше, что с вирой?

– Вирой? – Староста нахмурился. – Виру за поругание общинной земли вложил в казну общины. Или не так?

– Не так, Аким. – Никифор не прекращал улыбаться, но глаза его опасно сузились, а руки, державшие посох, ощутимо напряглись. – Вирная запись гласит: «За поругание земли общины, за оскорбление общинника Горыни, за угрозу убийством общинника Горыни». Две трети виры – его.

– Да как же это? – Староста удивлённо поднял брови. – Он, можно сказать, на попечении общества был всё это время. Общество его кормило, поило, одевало, обувало…

– Кислой капустой да чёрствым хлебом? – Константин покачал головой. – Да, видно община совсем прогнила, если такие дела в ней творятся. Выдай-ка мне положенное, да пойду я отсюда прямо с утра. Нечего мне делать в месте, где имя закон – пустой звук. – Он встал и шагнул к выходу, когда на его плечо легла тонкая женская ладонь, пахнущая травами.

– Постой, воин. – Возникшая словно ниоткуда моложавая женщина, в длинном сарафане, с тонким золотым ободком на лбу и в повойнике[3] вздохнула и, взяв гостя за руку, посадила на лавку. – Простите моего мужа, гости дорогие. От забот и тревог за нашу весь забыл и законы людские, и законы богов.

Теперь Константин видел настоящего главу поселения. Высокая, темноволосая, статная женщина с властным лицом и пронзительными льдисто-голубыми глазами. Жена старосты говорила низким, бархатным голосом и так, что казалось, трепетала каждая жилка в организме.

– Ты, Горыня, получишь всё до последней монеты, а ты, волхв, прими в дар от мира[4] сто рабочих часов на благо травного подворья и лекарской избы.

– Я согласен. – Никифор кивнул и посмотрел на Константина.

– А расскажите, хозяйка, для чего срочно нужны деньги? – Константин внимательно посмотрел в глаза женщине. – Может, я как-то смогу помочь?

– Помочь… – Жена старосты невесело усмехнулась. – Недород же был в прошлом году. Вот и скопились недоимки. Могли бы списать за счёт воинского набора, да куда там. Только три человека в этом году в набор уходят. Больше никак не собрать. Тридцать гривен нужно заплатить – столько, сколько взяли вирой. А ещё зерно закупать на посев…

– Хорошо. – Константин кивнул. – Люди действительно не дали мне помереть, когда я без разума был, и это – долг чести. Пусть моя часть виры с той девицы вся уходит в казну, но мне нужно кое-что. Лес строевой, инструмент плотницкий и столярный, посуда для дома да стёкла оконные. Буду дом в порядок приводить.

– Будет так. – Зоря склонила голову, признавая договор заключённым. – А теперь, гости дорогие, прошу к столу…

Старшему управителю собственной государевой канцелярии боярину Орлову

Настоящим спешу донести, что имеются случаи засылки в империю магов-кромешников и боевых магов – выпускников военно-магических факультетов Лейпцигской, Лозаннской, Лондонской и иных школ, проходящих служение в Орденах Креста, Странствующих рыцарей, Огненной купели, Песочных часов и других.

Цель внедрения – получение Камня – источника, а также проведение массового обряда жертвоприношения для инициации выброса некротической энергии с последующим её собиранием в артефактах и боевых амулетах.

Лавинообразное повышение стоимости подобных амулетов на рынках Европы, Магриба и Востока способствует попыткам различных орденов получить новые источники энергии, а также упрочить своё положение в ситуации внутри европейских войн.

Резолюция главного управителя дел Тайной канцелярии боярина Худякова.

Копию в Личную канцелярию государя.

Копию в архив в дело номер 288/100.

Копию в третий стол Тайной канцелярии, с пометкой «срочно».

Собственной рукой написано и печатью заверено.

История обретения благодати восходит своими корнями к временам столь древним, что предания о них сохранились лишь благодаря памяти людской и скрижалям, что высекали на золотых листах монахи древних монастырей.

В своём труде Гермес Трисмегист прямо указывает дату обретения благодати как год тысяча сто пятый до Рождества Истинной Благодати и описывает его как божественное сияние, спустившееся с небес и зажёгшее двадцать больших источников по всей Земле.

Поиски этих источников, соотнесение их с силами стихий и божественных сил продолжались на протяжении более чем тысячи лет, и обретение последнего источника – Золотой Пирамиды, в империи инков, произошло в один день и в один миг, с появлением на свет дитяти богов и людей, прозванного в народе Иисусом Иерусалимским, великим магом, прославившим своё имя многими славными делами, включая создание десятков средних и сотен малых источников на землях монастырей и храмов.

Каждый источник был посвящён своей стихии, и именно этому мы обязаны столь широкому разнообразию видов и типов магических сил на землях Европы, Северной Африки и Ближнего Востока.

А полусотней километров восточнее, на берегу неширокой реки, где раскинулось родовое владение князей Стародубских, начинался праздник. Князь, потерявший сына в случайной стычке с разбойниками, всю свою любовь обрушил на единственную наследницу огромного состояния семьи – юную Марию Стародубскую. Для неё нанимались лучшие учителя, покупались дорогие наряды, и вот теперь, в день совершеннолетия, князь устроил роскошный бал, словно желая сиянием свечей затмить горе, обрушившееся на семью с потерей единственного сына.