Но милиционер штрафовать его не стал, а строго-настрого приказал устроиться на работу.
— Выходит, я тунеядец?! — обиделся Сенька и обратился за поддержкой к Мишке: — Кольк, скажи ему...
— Тунеядец, — подтвердил Мишка. — Самый что ни на есть.
Так закончилась карьера Сеньки Усатого — вольного предпринимателя и рыболова-любителя.
А милиционера вице-президент Петька записал почетным членом археологического кружка.
Глава восьмая
САМАЯ ПОСЛЕДНЯЯ
Айсинг срочно вылетел в командировку в Москву и даже не успел попрощаться с ребятами.
«Ну, ничего, — подумал он, — все равно скоро вернусь».
На другой день в кабинет Айсинга зашла уборщица. Она помыла полы, прибрала и тут увидела ржавый якорь, прикрытый газетой.
— А это еще что такое? — удивилась уборщица и пошла узнать, откуда взялся якорь.
Но никто толком ничего не знал.
— К нему все какие-то мальчишки всякий хлам таскают, — сказала сотрудница про Айсинга. — Разумеется, это не представляет никакой ценности.
— Кто его знает, — сказала уборщица. — Раз вы так говорите...
Она пошла и позвала сторожа Фаддея.
Фаддей крякнул, поднял якорь и выволок во двор. Он бросил его на землю, рядом со старыми газетами, какими-то черепками и железками.
— Так-то, — сказал Фаддей. — Металлолом... Придут пионеры — и унесут.
После этого никто больше не вспоминал о якоре. И он лежал себе во дворе. Лето кончалось, часто шли дожди, и якорь заржавел еще больше. И теперь уже было очень трудно прочитать древнерусские буквы: «К сему руку приложил Петр».
А юные археологи, ничего не зная о случившемся, упорно вели раскопки во дворе Сеньки Усатого. Теперь уж никто не сомневался, что на этом месте стояла знаменитая кузня, где Петр Первый собственноручно выковал якорь. Об этом свидетельствовали найденные на третий день раскопок наковальня, молот и два ручника.
Вице-президент археологического кружка Петька ходил важный, как именинник, и всем говорил:
— То ли еще будет!
И даже сам хозяин Сенька Усатый стал проявлять заметный интерес к археологии. Иногда он приходил, садился на наковальню и внимательно смотрел на роющихся в земле мальчишек. Он мог так сидеть часами, не произнося при этом ни слова. И только тогда, когда чья-нибудь лопата натыкалась на какой-нибудь предмет, Сенька нетерпеливо приподнимался с места и, вытянув шею, взволнованно смотрел, что еще нашли.
И если «предмет» оказывался обыкновенным камнем, Сенька разочарованно вздыхал и опять садился на наковальню.
Ребята знали, что Айсинг в командировке. На всякий случай они решили сходить в музей, чтобы узнать, когда же все-таки он приедет. Им не терпе лось похвастаться своими находками.
По своему обыкновению ребята зашли во двор музея и постучали в окно кабинета Айсинга.
Никто им не ответил.
— Не приехал еще, — огорченно сказал Мишка.
И ребята пошли к воротам. Они, может быть, и
не увидели бы якорь, если бы Лешка случайно об него не споткнулся. Якорь был уже почти засыпан мусором, только лапа торчала.
— Якорь! — изумился Лешка. — Наш якорь!
Все столпились вокруг и возмущенно зашумели.
— Кто же это сделал? — у всех спрашивал вице-президент Петька. И сам себе отвечал: — Только не Айсинг.
— Конечно, не Айсинг! — закричали остальные. — Айсинг все знает... Он якорем так дорожил!
И ребята отнесли якорь к Лешке домой. Родители ничего не сказали, когда узнали историю якоря. Отец даже помог очистить его от ржавчины, смазал машинным маслом и завернул в мешковину.
На другой день Айсинг вернулся из командировки и сразу же поспешил в музей. Когда ему рассказали о случившемся, он страшно разволновался.
В тот же вечер Айсинг пришел к Лешке. И они втроем: Лешка, его отец и сам Айсинг—понесли якорь обратно в музей. И все прохожие оборачивались и с удивлением смотрели на них. А кто-то даже растерянно сказал:
— Гляньте, якорь несут!
Якорь занял почетное место в петровском зале, рядом с мортирами, знаменами и моделями русских кораблей, в том самом зале, где дольше всего задерживаются посетители. А мальчишки про себя клянутся стать моряками.
Рядом с якорем красовалась табличка, которая сообщала, где, когда и кто его нашел. Ниже Мишка собственноручно приписал: «Охраняется законом». Это предназначалось для той самой научной сотрудницы, которая ничего не понимала в якорях.
Для Усатого история с якорем не прошла даром. Он поступил на работу—стал членом рыболовецкой артели «Сазан». После рабочего дня Сенька занимался «умственным трудом» — вел раскопки.
— Может, чего и найду! — бормотал Сенька, подкапываясь под фундамент собственного дома.
