Покинув торговый зал, Билл привычно начал спускаться по широкой каменной лестнице на склад. Но что-то было не так. Будто бы с ним произошло минуту назад странное незаметное превращение, и внутри оказалась вдруг небольшая, но несомненно лишняя деталь – точно булавка на изнаночной стороне рубахи – колет вроде, а сразу и не сообразишь в чём причина.

Весь день мысли о даме из секции эзотерической литературы не шли у него из головы. Против воли, перед внутренним взором возникали различные картины: вот она потянулась к самой верхней полке, изогнулась, и лёгкая кофточка, приподнявшись, обнажила полоску золотистой кожи на животе, или вот она стоит и беседует с покупателем (теперь, выходя в зал, Билл всегда старался найти её глазами), доброжелательно улыбается, кивает, щуря свои миндальные глаза, а её тяжёлые шоколадные волосы, переливаясь в свете ламп, медленно колыхаются точно царская парча.

После закрытия ярмарки Билл подошёл к ней снова. Торговый зал был охвачен обычной для конца рабочего дня суетой: секции закрывались, продавцы спешно укладывали свои книги в ящики и накрывали прилавки плёнкой. И это выглядело почти естественно – снова предложить хрупкой симпатичной продавщице свою помощь.

– Ну, помоги… – как будто удивлённо согласилась она.

Билл сосредоточенно принялся за дело. Он быстро собрал книги с прилавка, аккуратно – одна к одной – уложил их в коробки, которые затем составил одна на другую возле стеллажа. Продавщица всё это время наблюдала за ним, медленно покручивая пальчиком ленточные пряди своих упругих волос, юноша так старался, что её вмешательство в процесс, казалось, было бы совершенно лишним. Расправив изрядно уже потрёпанную клетчатую клеёнку, Билл накрыл ею прилавок – это стало финальным аккордом.

– Спасибо, – книжница поощрила его рвение загадочной полуулыбкой. Она, вероятно, давно догадалась, что одними словами благодарности тут не отделается.

– Да не за что… – пробормотал Билл, сквозь горячую волну, прихлынувшую к лицу, – Я хотел… Может быть, вас проводить…

Слова шли с языка очень неохотно. Каждое – словно рождалось: болезненно и трудно. В голове у Билла было пусто и гулко как в барабане.

– Ну, проводи… – кокетливо хихикнув, как всякая женщина, чувствующая явную склонность к себе, легко согласилась таинственная книжница.

По дороге они много молчали. Разговор едва теплился и потухал как костерок из мокрой щепы. Это мучило Билла. Он теперь явственно понимал природу силы, которая столь неудержимо влекла его к этой красавице с гибкими, текучими линиями тела, и стыдился её грубой очевидности. Разговор мог хотя бы незначительно замаскировать цель их сближения, но выстроить его было почему-то невозможно. Билл привык думать, что воспитанные девушки решительно отвергают знакомства подобного сорта, поэтому спокойная и весёлая готовность книжницы слегка его настораживала.

Район, куда привела юношу молчаливая искусительница, граничил с бедными кварталами, её дом с палисадником, красиво обсаженным сиренью и цветущим белым шиповником, был самым крайним, и дальше – за резной металлической оградой – начиналась совсем другая жизнь: на противоположной стороне улицы стояли уже не комфортабельные небоскрёбы с дизайнерскими фасадами, а одинаковые блочные домишки с квартирами эконом-класса.

– Мы пришли, – сказала она, остановившись около высокой стилизованной под старину двери подъезда. – Доброй ночи, спасибо, что проводил.

Биллу показалось, что, произнося это, она совершенно не верила, будто он тоже пожелает ей сейчас приятных снов, а затем спокойно уйдёт. И он только сейчас вспомнил о том, что ярмарка уже закрылась, застеленные старым пальто ящики на складе не ждут его нынче, и ночевать ему придётся, скорее всего, на вокзале. Выбора у него не было. Биллу пришлось сознаться книжнице в своей нечаянной бесприютности.

– Вот как! – со странной весёлостью, и как будто даже не удивившись, воскликнула она. – В таком случае зайдём. Я буду рада.

У очаровательной плутовки была большая хорошо обставленная квартира с высокими потолками и окнами-арками. Она пригласила гостя в просторную, отделанную деревом и мраморной плиткой кухню и налила в широкие глиняные пиалы неизвестный пахучий пряный отвар.

Билл по-прежнему пытался найти хоть какие-то слова для беседы, дамочка, казалось, слушала вполуха; будоража воображение далёкой блуждающей улыбкой, она медленно пила отвар, поигрывала браслетом или волосами, демонстрируя женственное безразличие к длинным рассуждениям. Не желая смириться с тщетой своих усилий, Билл насупливался и опускал голову, всякий раз как назло утыкаясь взглядом в круглую пуговицу соска под тонкой тканью её блузки. Некоторое время она забавлялась, наблюдая его отчаянную борьбу с могущественными силами природы, а потом, внезапно заскучав, допила отвар одним глотком, и решительно поставив пиалу на стол, произнесла:

– Если нам больше нечего сказать друг другу, то спальня – дальше по коридору.

Так возможность сомневаться в том, что его отвратительные намерения ясны и бесстыдно одобрены, была утрачена Биллом окончательно. Погасив коротким дуновением ароматическую свечу на столе, хозяйка поднялась первая. Серый дымок с нежным ароматом поплыл над столом, покачиваясь на волнах воздушных потоков. Она улыбнулась Биллу через плечо и пошла, пересекая прохладный полумрак просторного помещения. Он лунатически последовал за ней. При каждом шаге круглые бёдра книжницы тесно натягивали плотную узкую юбку. Биллу казалось, что вся одежда сейчас лопнет на ней словно кожица перезрелого плода, чтобы высвободить наконец горячую и сочную мякоть порока, из которой она состоит… А когда книжница повернулась, лизнула свой указательный палец и вложила его кончик в нежную ключичную ямку между лепестками распахнутого ворота старенькой рубашки Билла, по телу его прошла медленная, гудящая, вибрирующая судорога…

И именно в это момент зазвонил её сотовый телефон, оставленный на столе в кухне.

– Я сейчас, – шепнула она, как будто ненароком коснувшись губами тонкой кожи на шее Билла. – Кроме смерти не может быть никаких причин, достаточных для того, чтобы игнорировать звонки шефа… – Книжница хохотнула и, плавно качнув бёдрами, отправилась по коридору обратно, в кухню.

– Да, Магистр, – услышал он вдалеке её нарочно приглушённый и ставший сразу заметно скромнее голос.

Билл невольно прислушался. Босыми ногами он чувствовал стелющийся по полу сквозняк, было свежо, и нежные волоски на его предплечьях встали дыбом. В голове между тем прояснилась, книжница отошла, и вместе с нею схлынул душный морок непреодолимого влечения к ней. Билл стоял посреди тёмного коридора чужой квартиры, словно очнувшись от дурного сна.

– Боже… Что же я делаю? – пробормотал он сам себе одними губами. – Как же Магдалена?

Билл с удивлением обнаружил, что за весь сегодняшний день он ни разу не вспомнил о девушке, которую считал своей невестой. Это показалось ему странным. Больно уж резко чары таинственной книжницы завладели всем его существом.

– Я почти уверена, Магистр, он не тот, кого вы ищите, – донеслось до него из кухни, – Золотой империал? Я пока не спрашивала об этом, не хотела возбуждать подозрений. Забрать? О, да, конечно, шеф, если получится.

Билл сделал несколько бесшумных шагов по направлению к кухонной двери. Ему стало интересно.

– Хорошо. Поверьте, я смогу держать его под контролем. Он никуда от меня не денется, не беспокойтесь, Магистр, хвостиком будет за мной ходить… – книжница хохотнула, и этот её смешок неприятно резанул Билла. Он догадался, что речь о нём.

«Как бы не так, – решил он про себя, – денусь, ещё как денусь…» дерзкая уверенность книжницы разбудила в нём дух противоречия.

Билл смекнул, что входная дверь с большой вероятностью заперта, и ему вряд ли удастся за считанные мгновения справится с незнакомым замком. Заметавшись по коридору, он заметил приоткрытую дверь. Дни стояли уже жаркие, и окно в небольшой тихой комнате было распахнуто настежь и затянуто москитной сеткой. Достав из заднего кармана брюк канцелярский нож, которым он разрезал коробки, Билл быстро вспорол сетку. Этаж был второй, но довольно высокий. Внизу серыми облаками клубились кусты шиповника и сирени.