© Мепуришвили Д., 2015

© Московская городская организация Союза писателей России

© НП «Литературная Республика»

Сан Саныч тупо разглядывал свой кукиш, который он зачем-то сложил над правым запястьем. Кукиш, в свою очередь, угрюмо взирал на его водянистые глаза и угреватый нос. Потом, будто очнувшись, дальше протиснул большой палец между средним и указательным так, чтобы высунулась вся его подушечка с характерным бугорком у основания:

– Чо зыришь? – растягивая каждый слог, неожиданно произнес кукиш, используя средний и безымянный пальцы ретранслятором…

Сан Саныч обалдел. Он когда-то читал про нос, который покинул лицо своего хозяина и занял его место по службе. Но то был художественный вымысел. А это собственный кукиш, да с такой наглостью…

Сан Саныч попытался было раскрыть правую ладонь, но кукиш не раскладывался, а наоборот, стал еще монолитнее. Комбинация из пальцев напоминала скуластую физиономию бойца без правил на свёрнутой шее с двойным подбородком и подбитым глазом.

– Зря пытаешься! – вновь проговорил кукиш, – Если хочешь, чтобы с тобой не случилось то, о чем ты сейчас подумал, слушай сюда…

Александр Александрович Кукит человеком был неглупым, но не так, чтобы большого ума, а если откровенно, еще и гадким. Язык его мог без устали толочь воду в ступе, ежеминутно меняя направление и смысл словесного потока. Мало того, эти изменения четко реагировали на выражение глаз собеседника и нащупывали тот ход суждений, который делал их взгляд удовлетворенным. Последнее оказалось востребованным.

Детство Кукита относилось к тому счастливому времени, когда пионер-герой Павлик Морозов был для ребятни образцом чести в семейных отношениях, а Мальчиш-Кибальчиш – примером стойкости перед напором буржуйского капитализма. Однако, детство это омрачалось одним филологическим казусом: он носил фамилию Кукиш, и в классном журнале для убедительности в ней подчеркивалась буковка «ша». В те времена, когда писали перьевыми ручками, буквы «ш» и «т» в словах выглядели почти одинаково, поэтому для их отличия у «ш» ставили чёрточку снизу, а у «т» сверху. Это так, чтоб было понятно. Как трансформировался Кукиш в Кукита, мы расскажем позже, но с фамилией Кукиш Сан Санычу пришлось настрадаться. Причем обижали не только сверстники.

Бывало, учителя, вызывая мальчика к доске, не ограничивались просто фамилией, а обязательно произносили одну и ту же, как им казалось, очень остроумную, фразу: «Покажи-ка нам, Кукиш,…», потом делали многозначительную паузу и заканчивали пытку продолжением в зависимости от преподаваемого предмета.

Подобные экзекуции, разумеется, наложили отпечаток на формирующуюся детскую психику и выработали ряд вредных привычек… Например, держать кукиш в кармане.

В младших классах он терпеливо сносил выходки педагогов. Но где-то в классе шестом это его окончательно достало. При очередном вызове к доске, Кукиш достал из кармана кукиш и ткнул математичке прямо в нос. Та заблажила и почему-то обиделась, но острить перестала. Постепенно перестали острить и остальные учителя. Правда, у одноклассников появилась устойчивая двусмысленная дразнилка: «Кукиш, покажи-ка свой кукиш».

Последний факт подвигнул свести к минимуму общение в собственном кругу и искать внимания у балбесов постарше. Здесь ему сопутствовала удача, и Кукиш достаточно быстро втерся в их компанию, шестеря по мелочам и подтыривая у отца папиросы. Фамилии у него там никто не спрашивал.

Окончание школы совпало с эпохой перестройки и переделом страны реального социализма в страны капиталистического беспредела. К этому моменту Саня умудрился сменить фамилию Кукиш на малопонятную, но уже не такую обидную – Кукит.

А случилось это так. Заполняя соответствующую графу при получении паспорта, он не подчеркнул в анкете буковку «ша». Паспортистке не пришло даже в голову, что может быть такая фамилия «Кукиш», поэтому «ша» она прочитала как «тэ», что и впечатала в документ. Проверяя данные, переродившийся в Кукита Кукиш, сдерживая радость, сопротивляться этой нежданной новации не стал и в паспорте оставил всё как есть.

Наступившим вокруг новациям не стали сопротивляться и его друганы-балбесы.

Они, как один, побрили необременённые знаниями головы, подкачали мышечную массу и отправились крышевать торговые точки, пункты питания и прочие места обирания коренного населения и гостей столицы.

Бывшие пионерки из неблагополучных семей, следуя аксиоме «пионер – всем ребятам пример», гурьбой повалили примериваться к ребятам, зарабатывая так на пропитание и на кое-что одеть. В среде девушек, отвечающих глянцевым стандартам, любовь тоже полностью перешла на коммерческую основу и чувства рассматривались как пережиток прошлого.

Несмотря на общие тенденции, Саня Кукит оставался консерватором. Бриться наголо не стал, не стал одеваться и в китайский «ad-didas», а напротив, носил костюмы, ходил в глаженых брюках, чистых ботинках и свежих сорочках. Помогали ему в этом бывшие пионерки.

Будучи человеком ушлым и предприимчивым, он собрал с помощью балбесов разрозненные отряды пугливых ичепешниц и объединил их в мощный батальон. Все были довольны. Балбесы – бесплатным обслуживанием, пионерки – относительной безопасностью, а он сам – процветающим бизнесом. Хотя кукиш, как и в период унизительного детства, по привычке находился в пустом кармане правой брючины, остальные его карманы пусты отнюдь не были.

Вскоре же подфартило ещё больше. Как-то раз оказался он совершенно случайно в одном дорогом ресторане с очень красивой барышней, которую сдавал в лизинг исключительно в качестве специалиста по консумации и сопровождающей без интимных услуг. Это была кареглазая шатенка с великосветскими манерами и хорошей наследственностью. Подрабатывала она, учась в университете на философском, исключительно для удовольствия и накопления связей. Звали девушку Елена Небрежная.

Они сидели на небольшом возвышении, и её томный взгляд лениво гулял по залу, на полуоткрытых губах с жемчужным рядком зубов играла легкая улыбка, выражая нежность и неприступность, правая рука ласкала своими утонченными пальчиками тугой пик вершины левой молочной железы, едва прикрытой лоскутком декольте, подвешенным на спадающей с ямочки плеча тесёмке. Такая картина не могла не приковывать мужских взоров.

Парочка была замечена. В это фешенебельное место обычно спускался пообедать столичный мэр. Разумеется, глаза высокого чиновника сразу взяли в фокус неотразимую фемину… Но кому она дарила свое общество, было тоже интересно.

Два качка пригласили молодых людей за стол начальника, и жизнь предприимчивого сутенёра круто поменялась. Бизнес, в сущности, оставаясь тем же, перешёл на другой уровень. Его друзья-балбесы трансформировались в хорошо вышколенных менеджеров (кто не сдал экзамен, тот отсеялся), девицы прошли курсы повышения квалификации. Для этого контингента Саня стал Александром Александровичем.

Все у него шло как по маслу. А с продажи Ленки Небрежной в жёны хозяину крупнейшей барахолки из окружения столичного градоначальника Саня, соответственно, приобрел и новый статус.

Ленка оказалась не только по-восточному покладистой женой, но и не лишенным таланта менеджером. По-славянски сдержанная, она не устраивала скандалов своему любвеобильному пупсику за восточные привычки, а наоборот, всячески поддерживая его имидж доброго семьянина и честного человека в глазах представителей крупного бизнеса, создала условия для умножения его и так немалого капитала.

Надо сказать, что не забыла она и о себе, но об этом мало кто знал. Много лет спустя, в процессе развода она умудрилась действительно развести своего, ничего так и не понявшего благоверного на более чем половинное состояние, оставив его с таким горбатым носом, что кавказские вершины от Каспия до Чёрного моря отдыхали. Но это уже другая, более поздняя, история, а тогда дела Кукита в гору пошли сильно.