На юге Сибири, где до русских жили скотоводы и земледельцы, на писаницах изображают стада коров, лошадей и овец, рубленые избы, ритуальные огромные котлы. На самых поздних писаницах, уже времен Средневековья, – сплошные скачущие всадники, пронзающие друг друга копьями и мечами, стрелки-лучники, крепости, военачальники в пышных одеждах, развевающиеся знамена, караваны верблюдов. Эти писаницы выбиты железными зубилами, прочерчены металлическими инструментами.

Есть скалы, на которых писаницы тянутся на сотни метров, на километры, занимая все удобные, сколько-нибудь ровные поверхности, а более поздние изображения делались прямо поверх более ранних. И все эти выбитые на камнях изображения, вся огромная работа для чего-то же делалась! Как использовал человек писаницы, зачем они служили ему – оставалось совершенно непонятным.

А иркутский ученый узнал, как современные эвенки используют эти писаницы! Они вполне современные люди, эти эвенки, ничуть не более дикие, чем русские или украинцы. Они умеют водить моторные лодки и машины, читали Толстого и Пушкина и уж, конечно, смотрят телевизор. Ну, немного другие лица. Ну, обычаи немного отличаются от русских. Но в этих деревнях есть обычай: в 16 лет и парень, и девушка обязательно должны погадать.

Для этого молодой человек или девица отправляются к писанице. Три дня плывут на лодке – все вверх по узкому, порожистому притоку Лены, ближе к скальным выходам. Вечером третьего дня устраиваются на ночевку в бухточке, от которой ведет вверх к скалам еле заметная тропинка.

А наутро, едва встали, – вперед, вперед, быстрей, быстрей! – провожатые не дают остановиться. Парня или девушку буквально гонят по тропинке через заросли прибрежного кустарника, через редколесье, мимо корявых лиственниц. По каменистой тропке, протоптанной десятками поколений, вперед, вперед, быстрей, отдыхать будете потом! Вот последний крутой подъем – перед ним не дают отдышаться – вперед!

Новичок невольно идет согнувшись, опустив лицо к камням тропы. Вот осиновый лесок, тропа ныряет в него... Вот оно!

– Подними голову... Смотри – что сразу видно?

Перед подошедшим открывается писаница – десятки красных, черных, белых изображений. Чего тут только нет! И лодки с множеством гребцов, целые флотилии лодок; и бегущие лоси, и олени, перевернутые вверх ногами, и черные кресты, и красные человечки, раскинувшие, вздевшие над головой руки.

Новичка тогда же, едва он успел поднять голову, быстро спрашивают:

– Что увиделось?

– Лодка... Вот, где много гребцов. Еще олень – вон, кверху ногами. Человечки – видишь, руки подняли.

– Человечки, – это которые маленькие, где их сразу много? – уточняют взрослые ведущие.

– Они...

– А что еще заметил?

Важно, на какие именно фигурки обратил внимание человек сразу же, как только поднял голову к расписанной изображениями скале. Этот вот парень будет всегда трудиться в большом коллективе, вокруг него всегда будет много людей. У него будет много еды и много детей. Простенькое гадание, верно? Да, очень простенько. Люди вскинули руки – будет радость; в масштабе жизни – много радости. Перевернутый олень – еда, материальное благополучие. Особенно хорошо, если там сразу три оленя – есть и такие группы изображений. Бегущий лось – еда, материальное преуспеяние достанется трудно, не сразу. Много маленьких красных человечков, взявшихся за руки, – много детей. Летящая птица – человек проживет жизнь интеллектуала, будет смотреть на мир, на жизнь немного с высоты полета. Если солнце – тогда тем более человек будет жить жизнью, отрешенной от земли, от повседневности. А вот увидеть кресты – это плохо. Черные кресты – это к ранней смерти, в лучшем случае к болезни и страданиям.

Простенько? Да, никаких особых сложностей. Разве что знатоки начнут спорить, как понимать сочетания солнца, бегущего лося и лодки, полной людей.

Но давайте скажем по совести: так ли уж все это примитивно? Жизнь какого процента людей сложнее, чем такое гадание? Судьба многих ли не уложится в серию простейших формул?

И так ли уж далеки оценки первобытных людей от представлений наших, кичащихся своей «цивилизацией»?

Эвенки считают, что еда, материальный успех – это очень важно. Отличие от нас только в том, что для нас материальный успех меньше связан с едой напрямую.

Так же они убеждены, что прерывающие жизнь черные кресты – это как-то нехорошо (а мы разве думаем иначе?).

И даже в более тонких, казалось бы, утверждениях эвенки больше похожи на нас, чем может порой показаться.

Например, они всерьез полагают, что парню увидеть летящую птицу или солнце – это хорошо. Они уважают таких людей, ценят их. Но считают, что видеть птиц и солнце девушкам совершенно незачем. Не их это дело – жить чем-то отрешенным от быта. Дело женщины, ее судьба – готовить пищу, шить одежду, убирать и стирать. Вот если увидит девица много детей или кучу еды – хорошо!

Но ведь и в нашей собственной, казалось бы, куда более сложной культуре ходят бесчисленные вариации на тему «жена ученая – дом не метен». И вовсе не только в разговорах бродяг, но и в поучениях Льва Толстого. Взять хотя бы его откровенную ненависть к женщинам, которые пытаются думать.

В общем – так ли далеко ушли мы сами от первобытных людей?

Более интересно другое... Тогда, на конференции, Анатолий предложил погадать нам, участникам конференции. Причем погадать, максимально приблизив действие к эвенкийскому гаданию: обещал пустить на стену слайд примерно такого размера, какой занимает сама писаница. А если люди согласны, он расскажет правила игры и не станет пока объяснять, какой значок что именно обозначает. Мол, вы смотрите, а я только потом растолкую вам смысл.

– Ну что, хотите?

– Хотим!!!

– Тогда – не обижаться, если будет что-то плохое!

– Ха-ха-ха!

И вот в комнате гасят свет. Анатолий просит опустить головы и поднимать, только когда на стене уже будет проецироваться слайд – изображение той самой писаницы. Разумеется, это было и увлекательно, и весело. Мы все делились впечатлениями, но судя по всему, многие врали о том, что видели.

Очень веселым казалось «уличить» писаницу в явно «неправильном» гадании: «я – и вдруг куча детей?! В это кто-то верит, мужики!». И в ответ – дружный восторженный хохот.

Но вот что интересно... Я лично зафиксировал взгляд на изображении солнца, на толпе маленьких человечков, поднявших ручки, на здоровенном перевернутом олене. Про солнце я рассказал остальным, насчет человечков и оленя – не стал рассказывать: не хотелось это обсуждать. А потом напрочь забыл, а вспомнил относительно недавно, когда и появление на свет моего четвертого ребенка, и издание нескольких моих книг стало чем-то совершенно реальным.

А еще один парень рассказал, что видел, среди прочего, несколько черных крестов. Чем-то они очень привлекли его внимание, эти черные кресты, и он буквально не мог от них глаз отвести. Гадание высмеивали, и парень тоже смеялся вместе со всеми, хотя порой и довольно натужно, а к концу банкета сделался довольно мрачен.

Этот человек не погиб... В смысле, физически не погиб. Но как-то получилось так, что многие годы он переводил с английского для шефа, а шеф изо всех сил тормозил его карьеру и не давал заняться самостоятельной темой, защитить кандидатскую. И в тридцать, и в тридцать пять взрослый дяденька оставался чем-то вроде студента-переростка.

В семье тоже что-то не ладилось, и парень все активнее прикладывался к бутылочке. А шеф, конечно же, поощрял его в этом занятии, все наливал и наливал, активно спаивая дурачка. Последний раз я видел Мишу лет через двенадцать после гадания и с трудом мог соотнести молодого, умного ученого и это существо с шамкающим ртом, трясущимися руками и пустыми глазами конченого человека.

Тоже своего рода гибель.

У тех, кому увиделось хорошее, сбылось, конечно, далеко не все. Так и не завела многих детей девушка, уделом которой стало жить впятером в двухкомнатной квартире. Далеко не всем несли преуспеяние самые жирные олени в стране советской экономики.