- Евпахов, а почему ты вернулся? Я ведь велел тебе идти спать, - запоздало удивился Древака.

- Господин майор! Профессор Давкин пропал, вернее его тело, - удрученно доложил эскулап третьего ранга. - Перед уходом я заглянул в морг. На столе, где лежал профессор мокрое место. Мистика. Во всем здании кроме нас ни души. Я проверил. Связи тоже нет.

Раздался сильнейший удар сотрясший помещение. Завибрировал и заходил ходуном пол. Погас свет.

- Спокойно! - сказал Древака. - Сейчас включится аварийное освещение. "Умники" на "Холме" балуют, включили "машину" на полную мощность.

Глаза у всех во мраке стали светиться. Зеленым, красным, жёлтым, синим.

"Сборище вурдалаков", - подумал Шпарин, пятясь от разноцветных глаз. Он потерял равновесие и свалился на пол.

Зажглись тускло-жёлтые аварийные светильники.

- На выход! К лифту!.. - крикнул Древака и бросился к бронированной двери с кодовым замком.

Задвигались и покосились стены. Летели стеллажи, падали шкафы, звенело бьющееся стекло. Потолочная плита над дверью, которую пытался открыть майор, раскололась и рухнула вниз, накрыв Древаку, капитана и нового начлаба. После очередного удара упала ещё одна, рядом, и в разгромленной лаборатории стало тихо. Шпарин и экстрасенс забрались под металлический стол с тисками. Места под ним оказалось достаточно, чтобы усесться спиной к спине и вытянуть ноги. Шпарин потрогал крышку стола.

- Выдержит? Ты глаза их видел? У тебя были синие. А у меня?

- И у тебя.

- "Мы одной крови". Как у Киплинга.

- Только Маугли нет.

- Маугли это я. Тоже потерялся, в более зрелом возрасте. Утащили злые дяди.

- Этих дядей тебе не приручить. Давай пересядем, не люблю разговаривать не видя собеседника. Как там Москва?

- А?.. - высовывая голову на разведку, переспросил Шпарин.

- Москва, говорю, как? Плохо слышишь?

- Москва? Стоит, наверное, в пробках, - ответил Шпарин, возвращая голову под стол. - Давно там не был.

- И я давно.

- Ха-а!.. Так ты из наших? - недоверчиво сказал Шпарин. - Наконец до меня дошло. То-то, думаю, обороты речи знакомые, как у наших шарлатанов в рекламе. Потом книга, даже я не помню дословно написанного. Феноменальные способности. Откуда? Только конспективно.

- До этого самого случая работал простым инженером. Работа, дом, семья. Поехал в деревню к родне. Пошли на рыбалку. Гроза. Молнии! Прошила насквозь, вошла сзади в плечо, вышла из ступни. Очнулся, перед глазами трава, цветочки, жучки ползают. Мужики по старому поверию закопали в землю, до головы. С тех пор почувствовал дар, какую-то силу, не понятную самому. Первым экспериментом стал дворовый петух. Кукарекал громко спозаранку. В один из приездов я высунулся в окно и пожелал ему заткнуться. На время перестали нестись куры... Ушёл с завода, давал представления, гастролировал.

- Вспомнил! - воскликнул Шпарин, выпрямляясь и больно стукаясь головой о крышку стола. - О-ё... Вспомнил, где тебя видел. ДК турбинного завода. Три года назад. Меня туда случайно затащила одна подруга, любительница этих дел. "Эфир Миазмов. Практическая магия, телекинез и другие паранормальные явления". Даже афишу вспомнил.

- Хорошая память. Хорошие были времена, - пригорюнился экстрасенс. - Эфир Миазмов - мой сценический псевдоним. В нашем мире меня звали Сергей Николаевич Маралов. Что чернявый и кучерявый - в роду цыгане были.

- Как здесь оказался? Как тебя взяли?

- Идиотский случай. Из-за той проклятой рыбалки. Поехали с другом в мою деревню. Проехали пару кварталов и тут вспомнили о забытых снастях в гараже. Пришлось возвращаться. Вот и не верь после этого приметам.

- Как деревня называется? - быстро спросил Шпарин.

- Тростянка. Большое село. Семьдесят дворов.

- Знаю, - сказал Шпарин. - Это недалеко от меня. Километрах в тридцати. У меня в Авдеевском небольшой домик. Дед с бабулей жили. Я к ним пацаном на каникулы ездил. Похоронил летом. Померли друг за другом в течение месяца.

- Ехали на моей машине, за рулём приятель. Я, после поддачи на дне рождения другого приятеля, дремал на переднем сиденье. Он меня растолкал. Попали в полосу странного рыжего тумана. Вижу необычную дорожную разметку, красные, желтые, белые полосы. Приятель - бывший автогонщик, любитель давить на "газ". Еле вписался в поворот и мы тут же врезались в шлагбаум. Вылетел через лобовое стекло, смог даже в горячке встать на ноги, посмотреть на машину. Машина в хлам, шлагбаум дугой, потом потерял сознание.

- Запомнил ещё что-нибудь?

- Видел мельком какой-то щит, строения возле шлагбаума, танки, кажется.

- Охранный пункт N 6. Был я там. А приятель?

- Больше не встречались. Погиб, наверное. Не пристегнуты были. Повезло что жив остался, а может и зря остался. Часто об этом думаю. А ты, твоя жизнь?

- Отца не помню. Армия, военное училище, горячие точки. После ранения комиссовали. Матушка рано умерла. Поездил по стране: грузчик, верхолаз, таксист, монтажник, техник, мастер... Нигде не осел, вернулся домой. Друг работает редактором отдела в "Городском Экспрессе". Предложил попробовать себя в журналистике. Получилось. Книги пишу.

- В "Экспрессе"? Еженедельник?

- Колонка "Мужчина и женщина. Современные вызовы".

- Читал я твои книжки и эти твои опусы. Развлекательно, но претенциозно. И сексу много. Ты - сексист.

- Эссеист.

- Как писателем заделался?

- Заделался?.. Сложный вопрос.

Они помолчали, прислушиваясь к тишине.

- Часто такое? - спросил Шпарин.

- Чудес хватает.

- Я заметил.

- Была попытка вернуться домой. Первая и последняя. Закончилась недельным карцером и каждодневным битьём. Никакие способности не помогли. В живых оставили и на том спасибо.

Экстрасенс усмехнулся в полутьме подстолья.

- Хочешь услышать, как я, наивный, собрался уехать домой? Только не смейся.

- Хочу, - сказал Шпарин, выбирась из-под стола. Экстрасенс последовал за ним. - Все тело затекло. Вторые сутки лупят, связывают, развязывают, связывают, развязывают, что-то вкалывают, допрашивают. Устал меры нет.

- Выбрал я самый скоростной автомобиль на Базе и угнал. Выбил ворота на КПП...

- В чем идея заключалась? - спросил Шпарин, разминаясь и кашляя. В воздухе всё ещё стояла густая пыль.

- Добраться на предельной скорости до места, где клубился тот рыжий туман. Была надежда...

- Взлететь? Какая чушь!

- ... пересекая полосу тумана, попасть обратно на свою дорогу.

- Хочешь, скажу чем закончился твой побег? Никакого тумана. Никакой обратной дороги, - сказал Шпарин, приближаясь к плите накрывшей Древаку. - Тебя догнали, прострелили колеса, вытащили из машины, набили морду и увезли на Базу. Дальше я знаю.

- Примерно так. Только по колёсам не стреляли. Бесполезно. Колеса литые, из особого материала, можно сказать вечные.

- Ничего вечного не бывает.

Шпарин нагнулся, пытаясь заглянуть под плиту.

- Вот это номер, не хуже твоих фокусов. Их тут нет. Пропали, исчезли, растворились. Давай выбираться. Составим уцелевшую мебель и вперед, наверх, через этот пролом.

- Мы под землей. Третий подземный этаж. Наверняка лестница завалена, лифт поврежден и на всех этажах то же самое, а на поверхности вместо здания куча обломков. Не выбраться.

- Тогда спать. Раскопают. Перед сном поболтаем. Есть у меня наболевшие вопросы. Но жрать хочется больше, чем спать. Вот ведь как человек устроен, вместо того, чтобы молиться о спасении души, он думает о том, как бы набить брюхо. Может я один такой?

- Не один, - утешил Миазмов. - Но сомневаюсь, что раскопают.

- Не нагнетай. Давай устраиваться. Подвинем пару столов к этому, под которым сидели, там и заляжем. Хорошо бы найти чем укрыться.

Шпарин стал обходить помещение. На другом конце лаборатории сквозь пыль пробивалась узкая полоска света.

- Ба-ба-ба... Тут что-то есть. Иди сюда, - позвал Шпарин экстрасенса. - Дверь. Если бы не катаклизм, я бы её не заметил. "Катаклизм" переводится с греческого как потоп, но мы же не греки. Что за ней? Не терпится узнать.