Отец настоятель с видимым удовлетворением продолжил:

– Учитель живо интересуется нашей общиной и постоянно присутствует на религиозных службах. Он в курсе всех наших маленьких проблем и никогда не отказывает нам в своих бесценных советах.

Судья тоскливо подумал, что придется нанести визит этому высокому лицу, и спросил:

– В какой части монастыря он обитает?

– Мы отдали в его распоряжение Западную башню. Ваше превосходительство встретится с учителем в зале торжеств, на представлении. Ваше превосходительство также встретит прибывшую из столицы несколько дней назад глубоко верующую вдову госпожу Пао с дочерью, Белой Розой, мечтающей о призвании монахини. Среди нас также находится известный поэт господин Цун Ли. Сейчас это наши единственные гости. Многие лица отказались приехать из-за ужасной погоды. Я не упоминаю о труппе Куан Лая, ибо простые актеры, конечно, не интересуют ваше превосходительство!

Судья находил глупым мнение тех, кто считал профессию комедианта позорной, а актеров – отверженными, и не думал, что от священнослужителя услышит столь безжалостные и несправедливые суждения.

– Актеры исполняют в обществе определенные обязанности, – возразил он. – За очень скромную плату они честно развлекают простой народ, нарушают однообразие его существования. К тому же исторические пьесы знакомят с нашим великим национальным прошлым… Этим преимуществом не обладают мистерии.

– Наши мистерии, – сухо ответил настоятель, – скорее аллегоричны, чем историчны. Их целью служит распространение Истины. Поэтому их просто нельзя сравнивать с вульгарными забавами.

Чтобы смягчить резкость своего замечания, он с улыбкой добавил:

– Осмелюсь, впрочем, надеяться, что ваше превосходительство найдет в них и определенный исторический интерес. Маски и костюмы актеров были изготовлены в нашем монастыре больше века назад. Это драгоценные реликвии прошлого! Теперь же дозвольте проводить ваше превосходительство в зал торжеств. Представление началось уже в полдень, и сейчас играются последние сцены. Затем в трапезной будет сервирован скромный ужин. Надеюсь, ваше превосходительство соблаговолит оказать нам честь и отужинает вместе с нами.

Перспектива оказаться на официальном банкете не слишком обрадовала судью, но в своем качестве начальника уезда он не мог отказаться.

– С самым большим удовольствием, – любезно ответил он. Оба встали. Когда они оказались в полутемном коридоре, отец настоятель быстро огляделся. Он явно испытал облегчение, что никого не увидел, и почтительно проводил своего гостя до массивных дверей.

Их встретил шум гонгов и металлических тарелок, смешанный с пронзительными звуками струнных инструментов. Виновным за весь этот оглушительный кавардак был устроившийся в огромном зале для торжеств монашеский оркестр. Около сотни монахов расположились между высоких столбов, поддерживавших потемневший от времени потолок, и свет дюжины крупных бумажных светильников падал на их желтые рясы.

При входе настоятеля они почтительно встали. Не останавливаясь, он провел судью с собой на возвышение рядом со сценой. Он указал уездному начальнику кресло справа от себя, кресло слева оставалось не занятым.

Тотчас же подбежал коротышка-эконом и принялся объяснять, что учитель Суень вышел, но вскоре вернется. Отец настоятель кивнул и послал его за фруктами и освежающими напитками.

Судья с большим любопытством наблюдал зрелище, развертывающееся на освещенных рядом красных фонарей подмостках. В центре сцены царила прекрасная женщина в расшитом золотом платье. Она держала скипетр, а ее высокую прическу украшали бумажные цветы. Сомнений не оставалось: героиней спектакля была царица Западного рая, волшебница Си-ван-му.

Одетые в длинные шелковые одежды семеро мужчин и одна женщина медленно танцевали перед ней под звуки торжественной музыки. Они изображали Восьмерых Бессмертных даосского пантеона, поклоняющихся своей государыне.

– Состоят ли обе эти женщины при монастыре? – спросил судья.

– Нет. Роль царицы исполняет актриса из труппы Куана. Кажется, ее зовут барышня Тин. Во время антракта она жонглировала чашками и блюдцами и исполнила акробатический танец. Жена Куана выступает в роли Феи Цветов.

Но очень быстро спектакль показался судье Ди скучным. Может быть, дело в моем состоянии, – подумал он. Голова все еще мучила его, руки и ноги заледенели. Он посмотрел на вторую ложу, находившуюся прямо напротив. С трех сторон ее окружала деревянная решетка, мешая публике видеть сидевших там двух женщин. Одна была внушительная, слишком сильно намазанная матрона в платье из черного Дамаска. Вторая-девушка, тоже в черном, но ее лицо только природе было обязано своими красками, с прекрасными правильными чертами лица, хотя ее брови были, пожалуй, слишком густы для женщины. Обе они с глубоким вниманием наблюдали за спектаклем. Отец настоятель заметил, куда смотрит судья.

– Эти две особы – госпожа Пао и ее дочь Белая Роза, – поспешил он объяснить.

Судья с облегчением увидел, что «восемь бессмертных» покидают сцену, а вслед за ними уходит и сопровождаемая двумя переодетыми в пажей послушниками «царица». На оглушительном ударе гонга замерла музыка, и по залу пронесся одобрительный шепоток. У судьи снова начался приступ чихания. Опять сквозняк, – подумал он. Но вслух произнес:

– Какой великолепный спектакль!

В эту минуту у него за спиной возник Тао Ган и прошептал:

– Эконом был занят, ваше превосходительство, и я переговорил с казначеем. Если ему верить, плана монастыря вообще не существует.

Судья ничего не ответил. С появлением довольно полного человека, подвижное лицо которого изобличало профессионального актера, снова установилась тишина. Очевидно, это был руководитель труппы. Низко поклонившись в сторону настоятеля, он звучным голосом объявил:

– С позволения вашего преосвященства мы завершим представление, как обычно, короткой аллегорией. В ней описаны испытания души человеческой, ищущей спасения. Барышня Нгеуян выступит в роли грешной души, которую мучит невежество в виде медведя. Я благодарю ваше преосвященство за благосклонное внимание.

Под звуки грустной мелодии, прерываемой душераздирающей жалобой длинных медных труб, на подмостках появилась гибкая девушка в белом. Она медленно кружилась, так что разлетались пышные рукава и концы вишневого пояса. Вглядевшись в ее раскрашенное лицо, удивленный судья Ди хотел было сравнить его с лицом барышни Пао, но в этот момент ее внушительная мамаша наклонилась вперед, и он не увидел будущей послушницы.

– По-моему, на сцене не актриса, а девушка, сидевшая в этой ложе, – шепнул он Тао Гану.

Тот приподнялся и посмотрел в ложу.

– Девушка по-прежнему на своем месте, ваше превосходительство.

Вытянув шею, судья присмотрелся.

– Да, ты прав. Но она выглядит такой напуганной, словно увидела призрак. Не понимаю, почему актриса загримировалась под барышню Пао…

Внезапно на подмостках появился воин. Он был страшен. Тесное черное платье подчеркивало его могучую мускулатуру, а лицо в красном гриме пересекали вертикальные белые полосы. Горящие светильники отбрасывали багровые отблески на его маленький круглый шлем и на саблю, которой он размахивал.

– Этого-то человека я и видел в окне! Это он душил женщину с обрубленной рукой, – прошептал судья Тао Гану. – Немедленно приведи ко мне руководителя труппы.

Воин владел саблей с удивительной ловкостью. Приплясывая вокруг девушки, он снова и снова делал выпады, от которых она с изяществом ускользала. Подчиняя свои жесты ритму барабана, он приблизился, и вдруг длинный клинок взлетел вверх и опустился с ужасающей быстротой, лишь на волосок не задев плеча его партнерши. Из второй ложи донесся громкий вскрик. Ухватившись за балюстраду, Белая Роза с ужасом смотрела на актеров. Ее мамаша что-то сказала ей на ухо, но она словно не слышала.