Я, услышав своё имя из уст парня, вздрогнула. Он уже подозревает меня? Чёрт, в этот момент вдруг стало так волнительно и страшно, как никогда раньше! Я ясно и не беспочвенно почуяла, что если он обо всём сейчас догадается, мне грозит жутчайшая расплата за свои согрешения.
‒ Ну, я так и думал, ‒ ухмыльнулся он, глядя на ребят, ‒ просто на секунду я решил, будто она сможет так поступить.
Я замерла на том месте, где стояла, не в силах пошевелиться. То есть, он сомневается в том, что я могу дать ему сдачу?! Да это просто оскорбительно!
Ну почему они не говорят ему, что я опоздала на занятие на целых пять минут? Ведь сколько всего можно сделать за эти пять минут, и никто ничего так и не узнает!
Это стало для меня пределом терпения и я, вдруг от иронии того, что мечтаю о раскрытии собственной дурной выходки, заливисто расхохоталась.
Слишком громко это получилось.
Потом я, конечно, немного жалела из-за этого, но я почувствовала в груди что-то такое, что заставило меня успокоиться и понять ‒ так и должно было произойти. Иначе каков смысл был мстить парню, если он не узнает, кто и за что ему так отомстил? Правильно, никакого.
Ребята и Романов, стоящие за углом входа в театр, резко замолчали. Все услышали девчачий весёлый и задорный смех. Нет, даже немного нездоровый и ненормальный смех.
Я ведь злорадствовала и веселилась от совершённого беспредела, и смех мой был под стать всем внутренним эмоциям и переживаниям.
Убежать далеко отсюда и быстро, пока не поздно? Продолжать скрываться дальше или выйти на встречу своему обидчику, и счастливо прокричать, что я ему наконец-то отомстила?
Я не знаю, что на меня нашло, и откуда во мне взялось столько смелости и бесстрашности по отношению ко всему тому, что касается Славы Романова, но я мысленно сказала себе: "Да что он сделает простой девчонке, решившей подправить ему немножко самолюбие и ответить за все его выходки! Он ведь не зверь и не монстр какой". Тогда я, ничуть не церемонясь, лишь только поправив волосы и отбросив их назад, вышла из своего укрытия и, не отрывая от него своих глаз, спокойно и уверенно пошла нерасторопным шагом по дороге от театра, ведущей к моему дому.
Все смотрели на меня. Смотрели с диким любопытством и не отрываясь, кто-то даже выкрикивал ‒ "Вон же Тонька Высоцкая!", а потом сразу же ‒ "Что, если она учудила всё это?", и после я услышала девчачье ‒ "Славочка, а хочешь, мы ей патлы повырываем и на место дурочку поставим? Научим уму разуму". Все поняли, кто довольно и безумно хохотал только что. Конечно, они сразу же подумали на меня. Какие молодец.
Он обратил на меня внимание. Вернее, будет сказать так: он обратил на меня свои глаза, мысли, чувства, эмоции, ‒ всего себя.
Я тоже посвятила ему всё своё внимание, сосредоточившись на глазах Славы Романова, желая узнать, что он сейчас чувствует и о чём думает. Он пытался узнать в моих глазах то же самое.
Улыбка. Последнее, что я увидела, сворачивая на другую дорогу, было его улыбкой.
Весёлой и по-мальчишески радостной.
С тех пор я в ни разу не появлялась в кружке и Малом театре.
Впереди меня ждало нечто другое. Гораздо большее.
Или ждало нас...
Часть вторая
Спустя пять лет
Инна Соколовская стояла неподалёку от популярного Большого театра2, знаменитого своими шикарными постановками. Подруга задорно улыбалась, глядя на меня издалека. Коротко состриженные под каре угольно-чёрные волосы девушки здорово блестели на палящем с утра до самого вечера летнем солнце, в серых глазах кошачьей формы застыла игривость. Девушка переминалась с ноги на ногу, явно устав кого-то так долго ждать. Инка вообще не любила никого и ничего ждать, она от природы жутко нетерпеливая. В этом мы с ней похожи.
Подруга принарядилась в длинную чёрную тунику безрукавку с логотипом её любимой рок-группы, обтягивающие тёмно-бордовые штаны и массивные ботинки на шнуровке и высокой подошве. Браслетов на руках Инки как всегда, было немереное количество. Яркие и тёмные, из бисера и просто разноцветные резинки. Что-то всегда остаётся в человеке неизменным. Она вечная модница и большая любительница украшений, и кстати, одевается только строго по своему индивидуальному стилю, а не во всё подряд, что предлагает современная мода. Мой же стиль тоже был немного особенным, я выбирала себе одежду всегда только с чувством вдохновения, положенного истинной творческой личности. Если вещь меня вдохновляет, пусть она и не самая крутая и модная, я выберу среди других её. Безусловно, я не скупаю все магазины и часто вдохновляющие меня вещи остаются на своих прилавках. Увы, пока я нигде не работаю, и большой суммы в кошельке у меня нет. А наглеть перед родителями я не стану. Меня итак всё прекрасно устраивает, да и одежды вполне хватает для самовыражения и уверенности в себе.
Подул ветер, и волосы Соколовской откинулись назад. Я плавным и специально даже слишком медленным и ленивым шагом подошла к ней.
‒ Какая встреча, ‒ ухмыльнулась с насмешливым подтекстом я, ‒ ты всё-таки решила пойти со мной.
‒ Куда ж ты без меня, Тонька, ‒ весело сказала подруга. ‒ Сколько можно тебя ждать? Я уже устала делать отворот поворот всяким наглым типам, предлагающим поразвлечься и хорошенько провести время вместе. Они думают, если я стою одна у театра, то значит безумно жажду найти компаньона на вечер? ‒ злилась не на шутку Соколовская. Я прыснула в кулак. Это не осталось незамеченным Инной.
‒ Что? Что смешного? ‒ хмуро полюбопытствовала она.
‒ Ну, просто ты так всё необычно описала, что мне в голову пришла одна не совсем приличная ассоциация, ‒ честно призналась я, зная, как на такое отреагирует подруга и уже готовясь парировать атаку и изображать серьёзное лицо, мол, мне совсем не смешно.
‒ О чём ты подумала, а? ‒ прищурилась Соколовская, но уже через несколько секунд до неё дошло и без моей помощи. ‒ Высоцкая, скажи мне, куда ты дела ту девочку-ангела?
‒ Та девочка-ангел повзрослела и вкусила жестокость мира. Девочка-ангел решила стать такой же, как весь мир, ‒ с философским видом сказала я.
‒ Ты не такая же, как весь мир, ‒ выпалила уверенно Инка. ‒ Ты с другой планеты. Планеты чудаков. ‒ Заявила девушка. ‒ Правда, некоторые называют эту планету планетой дураков, ‒ весело заулыбалась взбалмошная подружка, заставляя меня недовольно посмотреть на неё.
‒ Ты оттуда же родом, родная, ‒ потрепала по щеке Инку, вызывая её раздражение.
