После решения главного вопроса потекли опять счастливые дни нашей совместной жизни. Наверное, на пятом месяце беременности у Симы воспалился аппендицит. Начались консультации с различными врачами. Одна очень знающая врач-хирург, у которой Сима училась, Анжелина Абрамовна сказала, что надо удалять аппендицит и взялась сама сделать эту операцию. Опять все волновались, но, к счастью, операция прошла хорошо, и на плод, то бишь Сашу, она никак не повлияла.
Саша родился благополучно и начал свой жизненный путь 27 апреля 1952 года. Кстати, точно в этот же день в 1937 году арестовали моего отца, Сашиного деда. Я считаю, что Господь рождением Саши компенсировал мою потерю пятнадцать лет назад. Теперь внимание всех членов нашей семьи сосредоточилось на Саше. Рос он довольно сложно, плохо засыпал и кто-то из нас должен был сидеть около него, пока он не заснет. Но Сашенька крепчал и вместе с нами радовался жизни.
Летом 1953 года выехали на дачу в дом моего начальника в техническом отделе депо Петра Дмитриевича Разинкова. Его дом стоял между Ярославским шоссе и сортировочными путями станции Лосиноостровская, но там был хороший сад, и близость транспорта почти не ощущалась. Это место еще не входило в Москву, а называлось городом Бабушкиным. В памяти осталось, что Саша все время норовил вылезти из коляски, которую нам дала Веточка, моя двоюродная сестра. У него это получалось, так как коляска была старая и рваная. Но все обошлось благополучно, и все-таки мы жили летом не в центре Москвы, а за городом.
В последующие годы летом Сима работала в пионерских лагерях и детских садах, которые выезжали из Москвы в Подмосковье. С собой она брала Сашу и бабушку Марию Михайловну. Там ей давали очень приличное помещение, где они жили, обеспечивали всех питанием и платили заработную плату. Но работать там ей было очень трудно и беспокойно: то какой-то отряд объелся неизвестно чем и не выходит из уборных, то кто-то из ребят свалился с дерева и сильно расшибся. Симочке всех надо было вылечить, уладить и успокоить родителей. Она, безусловно, была талантливым педиатром и со всеми медицинскими проблемами справлялась. Но она еще была очень ответственным человеком, и эта работа требовала от нее большого нервного напряжения. Я к ним приезжал каждую неделю, но помочь ей мало чем мог. Поэтому спустя четыре года она отказалась от такой работы, и мы стали снимать дачу, чтобы Саша и наши родители имели возможность летом жить за городом.
В детский сад ходить зимой Саша не любил и всячески отлынивал от него. Моя мама записывала "необычные" высказывания внука и одним из них было: "В детском саду хуже. Дома можно побаловней дела делать". Надо заметить, что рождение внука очень хорошо подействовало на бабушку Марию Михайловну. Ее жалобы на здоровье, слабость и прочие недуги заметно уменьшились. Она очень помогала Симе в Сашиных делах и, когда он был маленьким и потом, когда начал ходить в школу. Думаю, что кое-что из того хорошего, что есть у Саши, он почерпнул у бабушки.
Во дворе дома, в котором мы жили в Москве, Саша очень любил гулять, играть в мяч и другие игры со сверстниками. Много лет у него был приятель Сережа, с которым у него было очень много общих дел. Я с ним любил путешествовать по Москве, ходили на демонстрацию по праздникам, были в депо, в котором я работал, и Саша даже залезал на паровоз.
В школу Саша пошел в 1959 году. Это была обычная московская школа в Островском переулке с неплохой учительницей начальных классов. Учеба у него шла хорошо, без всяких осложнений. Во многом ему помогала мама, особенно в английском языке. После шестого класса, летом 1965 года нам позвонили наши друзья Шматковы и сказали, что в средней школе № 444 очень хорошо преподает математику учитель Вайсбург. Они предложили подумать, не перевести ли Сашу в эту школу, и помочь, так как Артур был знаком с этим преподавателем. Мы, конечно, загорелись этой идеей и общими усилиями удалось перевести Сашу из обычной московской в школу № 444 с математическим уклоном. Она располагалась на Первомайской улице и ездить приходилось довольно далеко, но овчинка стоила выделки. В первый год обучения в новой школе Саше было очень трудно. Ребята в его классе подобрались очень сильные в математике. Многие из них в будущем стали докторами наук – Женя Рахманов, Миша Шаталов, Миша Бургин, Толя Лысак. Саша выдюжил, и тоже стал доктором наук, но об этом я расскажу в двадцать четвертой главе.
После того, как в 1958 году я перешел на работу в ЦК профсоюза, у меня появились возможности получать недорогие путевки во многие города СССР. Кроме того, я познакомился с техническими инспекторами, которые работали на всей сети железных дорог, они с удовольствием приглашали меня с семьей погостить у них во время отпуска. Еще я имел право на бесплатный проезд в хорошем вагоне по всем железным дорогам для себя и сына. Поэтому летом во время наших отпусков мы стали втроем ездить в разные интересные места нашей страны.
В 1962 году мы жили в пансионате "Бугас" под Одессой и несколько дней провели в самом городе в квартире моего хорошего товарища Франца Иосифовича Заблоцкого и его жены Регины. Впечатлений было масса: море, порт, город, лестница к морю, театр и т.д., принимали нас очень радушно, спустя некоторое время мы постарались ответить тем же, когда Франц Иосифович приезжал в Москву.
В следующем году мы были в Крыму, жили в пансионате в Мисхоре. Оттуда ездили на экскурсии в Алупку, Воронцовский дворец, Севастополь и Ялту. Опять была масса незабываемых впечатлений и, наверное, самое главное – купание в Черном море. Лето 1964 года провели на Рижском взморье в хорошей компании: Вали и Марика, Шматковых, Гали, Ляли и других добрых друзей и родственников.
В конце этой главы хочу отметить необыкновенную любовь (можно сказать, обожание) Симы к Саше с первых же дней его рождения. Любовь к нему у нее была какая-то особенная, возвышенная. Может быть, поэтому он очень мягкий и умный человек. Я никогда не ревновал Симу к Саше, мне тоже доставалось от нее много теплой и ласковой любви. И вместе мы всегда любили нашего сына и гордились им.
Глава 14. Смерть тирана
В январе 1953 года ТАСС опубликовало сообщение о разоблачении врачом Тимощук "гнусной шайки шпионов и убийц", в основном, врачей-евреев, которые были связаны с международной еврейской организацией "Джойнт". Их целью было умерщвление советских людей. Тут же были арестованы врачи-профессора Коган, Фельдман, Этингер, Вовси, Гринштейн, Гинзбург и другие. По радио передавали, как советский народ с гневом клеймит преступную банду убийц и их иностранных хозяев, которые убили Жданова, Щербакова и других видных деятелей партии и государства.
Во время гремевшего дела врачей-убийц Симочка решила поступить на работу. Согласитесь, что эта пора для приема в поликлинику Симоны Израилевны была не очень подходящей. Но не все были трусами. Главный врач 30-й детской поликлиники Мария Александровна Рогачевская, поговорив с Симой, приняла ее на работу. Даже для человека, пользующегося уважением в районе, это был мужественный шаг. И Сима ее не подвела. Она была, как говорили ее коллеги, "врачом от Бога". Все, кто лечил у нее своих детей и внуков были довольны и благодарны Симочке. Она помогала всем, кто к ней обращался, ставила ребятишек на ноги.
Одновременно с акцией "врачей-убийц" в стране готовилась еще одна антисемитская акция. О ней мне тогда рассказала моя теща Анна Ефимовна, которая об этом узнала "по секрету" от работника домоуправления. Чуть позже об этом же мне говорил Ершов – заместитель начальника вагонного депо Лосиноостровская. Ему было поручено готовить вагоны для перевозки евреев на восток страны. Информация об этом действии была опубликована в газете "Вечерняя Москва" от 20 января 2001 года в форме беседы с профессором Я.Я.Этингером.
Акция предусматривала массовую депортацию всех евреев в Сибирь и на Дальний Восток. Для этого к Москве и другим крупным городам было направлено несколько сотен железнодорожных составов. По всей стране в отделах кадров предприятий и домоуправлениях составлялись списки евреев для переселения на восток страны. Существовало два вида таких перечней: чистокровные евреи и полукровки. Первые должны были быть эвакуированы в первую очередь, а вторые некоторое время спустя. В это же время в Сибири и на Дальнем Востоке строились барачные комплексы по типу концентрационных лагерей для размещения депортированных евреев.
