Своим рождением я обязан не только родителям, но и Нине Николаевне Елшиной (урожденной Андреевой) очень близкой маминой подруге, которая сумела убедить маму родить еще одного ребенка. Этим ребенком оказался я.
Мама была очень заботливой, ласковой, эрудированным и одаренным человеком с разносторонними интересами. Она училась в Московской женской гимназии Н.П.Щепотьевой и окончила ее с отличием в 1913 году. Завершение VIII дополнительного класса дало ей специальность "Домашняя наставница по русскому и французскому языкам и истории". Аттестат с такой специальностью давал право преподавать в начальной школе. До революции (1917 года), когда в доме был рояль, она прекрасно на нем играла, очень любила произведения Рахманинова. Свидетельством этому являлись многочисленные ноты, на которых много надписей о музыкальном таланте мамы. До моего рождения мама работала в разных школах учительницей русского языка. Кроме русского и французского она еще владела английским и немецким языками и позже помогала мне и внуку Саше готовить наши домашние задания по иностранным языкам.
Родителями мамы были Мария Владимировна и Михаил Михайлович Рябовы. Девичья фамилия бабушки была Геннерт. Ее отец был земским врачом в Верейском уезде, где было имение Рябовых. Там они, видно, и познакомились и поженились в 1893 году. Моя прабабушка Екатерина Валериановна Геннерт (урожденная Запольская) была долгожительницей, и я ее помню: маленькую старушечку, которую мы с Галей звали "баба Еша", она жила вместе с нами и умерла в 1930-х годах в возрасте около 90 лет.
Дедушка Михаил Михайлович окончил юридический факультет Московского университета. До революции он работал в Московской судебной палате и Опекунском совете, имел чин действительного статского советника. После революции работал в Центральном Архиве СССР и РСФСР, который располагался на Пироговской улице. После окончания работы в 1937 году он, очевидно, получал очень маленькую пенсию, и у меня в памяти осталось, что он скрупулезно записывал все свои расходы, без конца считал их на ручных счетах.
У дедушки было много братьев: Сергей, Александр, Владимир, Алексей и две сестры – Мария и Софья. Они дружили и часто собирались в нашем доме. Все любили выпить водочки, поэтому всегда было очень весело. Это осталось в моей памяти. Дед умер в начале лета 1940 года от воспаления легких. На его похоронах я участвовал первый раз в этом печальном ритуале. Похоронили его на Ваганьковском кладбище, рядом с братьями Алексеем и Сергеем. Брат Александр и сестры Софья и Мария пережили его на несколько лет, и я бывал у них после войны.
Теперь место захоронения деда на Ваганьковском кладбище (11-й участок) стало как бы семейным некрополем. Там покоится прах его дочери Марии Михайловны, моей жены Симы и мужа Гали – Жени Спорышева. К сожалению, близкие для деда и меня люди: его жена Мария Владимировна, дочь Татьяна и зять Лев Касьянович умерли на чужбине, и прах их неизвестно где. У мамы была сестра Татьяна Михайловна, на два года ее младше. Она вышла замуж за крупного мужчину Александра Владимировича Каптеля - сына известного царского генерала В.В.Каппеля. Очевидно, чтобы скрыть свое происхождение, он изменил свою фамилию, добавив в фамилию отца дополнительную палочку у буквы "п" и став вместо Каппеля Каптелем. Однако это не осталось незамеченным бдительными советскими чекистами, и они арестовали его в конце 1930-х годов, но он выжил в лагерях, так как был очень здоровым человеком.
В 1928 году у Татьяны Михайловны и Александра Владимировича родилась дочь Галя, которая как и мать славилась своей красотой. С моей двоюродной сестрой провели бок о бок все детство. Остальную часть жизни мы с ней тоже очень дружили вплоть до глубокой старости. Так что о ней будет речь еще во многих главах моих воспоминаний.
Если у бабушки и дедушки со стороны мамы все было просто и очевидно, то с папиными родителями дело обстояло сложнее. Бабушка Елизавета Федоровна Левицкая (урожденная Шеншина) родилась в 1858 году в Москве и вышла замуж в конце 1870-х за Касьяна Дмитриевича Левицкого. У них родились: сын Дмитрий (1880), дочери Александра (1886), Надежда (1887), Наталия (1889), Лидия (1890). А далее начинаются неясности. По семейной молве, дошедшей до меня от моей двоюродной сестры Елизаветы Николаевны Зеленской, дедушка Касьян Дмитриевич, занимавший в 1890 годы значительный пост - казначея крупного банка, погуливал на стороне и вроде бы у него была вторая негласная семья. Естественно, бабушке Елизавете Федоровне было очень обидно и тут подвернулся случай отомстить неверному супругу.
В начале 1890-х годов их старший сын Митя заканчивал гимназию и решил поступать на медицинский факультет Московского университета. В ту пору вступительные экзамены в университет отличались сложностью, и без репетитора было не обойтись. Как-то нашли толкового студента четвертого курса этого факультета Гришу Беркенгейма, который согласился подготовить Митю к вступительным экзаменам и выполнил взятое обязательство. В это время между Гришей и моей бабушкой Елизаветой Федоровной завязался роман. В результате этого романа у бабушки родились в 1893 году дочь Татьяна, а в 1895 году сын Лева – мой отец. В те годы расторжение брака, совершаемое по всем правилам Православной церкви, было делом практически невозможным. Поэтому дедушка Касьян Дмитриевич, чтобы не осложнять положение и не "выносить сор из избы" согласился дать свою фамилию и отчество незаконнорожденным Татьяне и Льву. Таким образом, у меня со стороны отца оказалось два дедушки: Левицкий Касьян Дмитриевич – де юре и Беркенгейм Григорий Моисеевич – де факто.
Гриша Беркенгейм блестяще закончил медицинский факультет университета, работал врачом-терапевтом в Первой московской городской больнице, имел большую частную практику и стал известным и популярным в Москве терапевтом. В начале ХХ века был приглашен в Ясную Поляну лечить Льва Николаевича Толстого. Там он жил почти четыре года до кончины Л.Н.Толстого. После этого он открыл свою терапевтическую клинику и при ней медицинское училище для сестер милосердия. В это время он ушел от бабушки Елизаветы Федоровны, у него была другая семья. Умер Г.М.Беркенгейм в 1919 году. Другой дедушка, Касьян Дмитриевич Левицкий, и бабушка, Елизавета Федоровна Левицкая, умерли примерно в те же годы, так что я их никогда не видел.
Существует несколько подтверждений того, что фактическим отцом Тани и Левы Левицких был Г.М.Беркенгейм. Во-первых, их старшие брат Митя и сестры Александра, Надежда, Наталья и Лидия были блондинками, а Лева и особенно Таня – жгучими брюнетами. Во-вторых, все сестры получили среднее медицинское образование в училище Г.М.Беркенгейма. Третье доказательство – в нашем доме оказались уникальные вещи, очевидно, подаренные Г.М.Беркенгейму Л.Н и С.А. Толстыми. Это альбом с видами и портретами хозяев Ясной Поляны, бюст Льва Николаевича, предположительно, работы известного скульптора Трубецкого, пресс-папье, на котором изображен Лев с пером в лапе, фотографии, сделанные в Ясной Поляне и Крыму, на которых вместе с Л.Н. и С.А. Толстыми сидит Г.М.Беркенгейм. Возможно, были еще какие-то вещи, которые после ареста отца и во время войны были проданы для того, чтобы купить еду. В-четвертых, после ареста отца мама периодически ездила к братьям Григория Моисеевича – Абраму и Борису Беркенгейм, возможно, за материальной помощью. Надо заметить, что ни отец, ни мама мне никогда не рассказывали об этой родственной связи.
Папа учился в гимназии, а затем в 1914 году окончил Московское коммерческое училище Плестера и получил специальность экономиста. Он работал в службе экономических изысканий НКПС, на московском заводе "Красный пролетарий", на строительстве Чимкентского свинцового завода, а последние годы до ареста в "Институте по проектированию предприятий цветной металлургии".
В моей памяти осталось мало воспоминаний о нашей совместной жизни с отцом. Смутно помню, как жили в Чимкенте и на мой день рождения отец притащил огромный арбуз, который я мог только катать по полу комнаты. Вспоминаю, что когда в 1935 году в Москве открылось метро, то он катал меня на поезде и показывал станции-дворцы. Мне больше всего понравились станции "Дворец Советов" (ныне Кропоткинская) и Комсомольская радиальная. Большое впечатление на меня произвели самозакрывающиеся двери вагонов и самодвижущиеся лестницы - эскалаторы. Ничего подобного до этого времени в СССР не существовало. Помню совместные прогулки где-то за городом (наверное, там летом жили на даче) вместе с папой, двоюродной сестрой Веточкой (Елизаветой) и ее отцом Николаем Георгиевичем Тарабриным (мужем папиной сестры Тани). Он заставлял меня и Веточку ходить, держа за спиной палку - для того, чтобы у нас были прямые спины. Нам это очень не нравилось. Еще осталось в памяти, что мой отец знал великое множество прибауток, которые мне очень нравились, и я весело смеялся. Приведу лишь одну из них:
