Вставать нельзя.

- А теперь, сгоняй мне за выпивкой, и закусончик прихвати, - дядя отходит.

- Но мне не продадут, и уже поздно идти,- ну почему я не могу держать язык за зубами? Мне прилетает еще один пинок, дыхание перехватывает. Пытаюсь сделать вдох, тяжело.

- Ты плохо меня понял? - Дядя садится на корточки и смотрит на меня в упор.

- Нет, я понял. Сейчас схожу.

- Вот и ладушки, - дядя наконец-то уходит на кухню.

Аккуратно встаю. Как же все болит... Ахерено отдохнул. Прибить бы компашку этого Алекса за их трепло! Обулся и пошел к ларьку, в котором мне продавали выпивку, да и то, из жалости. Уж больно добрая бабка там работает.

Пройдя всего лишь два двора, я услышал смех прихвостней Алекса за своей спиной. Быстро осмотревшись, срываюсь с места. Так, спасительная арка между домами уже близко. Забегаю в нее и понимаю, что опоздал: меня увидели. Не успеваю выбежать из нее как меня хватают за шиворот и прижимают к грязной шершавой стене.

- О-о-о, наша цыпочка гуляет? - слышу ехидный голос Алекса и ржач его разношерстной компании. А почему цыпочка? Потому что я реально смахиваю на девушку. Нет, не лицом, а телом: худой, тонкокостный, невысокий.

- Алекс, отпусти. Мне реально надо торопиться. Дядя рвет и мечет, между прочим, из-за тебя. - Пытаюсь вырваться из его рук, но у меня ничего не получается.

- Ну уж нет! В прошлый раз мы не закончили! - О нет, только не это!

Месяц назад меня точно также загнали в угол и изнасиловали. Это был первый раз, когда Алекс от слов перешел к делу. Раньше, он только тискал и бил меня. Спасла меня, как ни странно, какая-то бабуля. Меня успели обработать только Алекс и его лучший друг, остальные же четверо ждали своей очереди. Так вот, бабуля, видимо, услышав мои крики, начала кричать, что она вызвала полицию и как раз в этот момент завыла сирена. Парни испугались и сбежали. Конечно, бабуля никого не вызывала, а с сиреной мне просто повезло. Вот такой я везунчик. А теперь, они собираются продолжить. За что мне это?

- Знаешь, я тут подумал: тебя же можно заткнуть, чтобы ты не орал, как в прошлый раз,- я слышал, как он расстегивает свою ширинку и приспускает штаны. - Так что в этот раз ты не только подставишь свою попу, но и отсосёшь, кому не хватит.

Резкий разворот, меня ставят раком. Алекс захватывает обе мои руки и поднимает их вверх так, что я и двинуться от боли не могу. Его друзья быстро расстегивают мои джинсы и, вместе с бельем, приспускают их до колен. Пытаюсь брыкаться, но не получается. Бедра и ноги кто-то фиксирует, не могу даже присесть. И вот, к анусу уже приставляют член. Алекс нажимает на челюсть, заставляя её открыться, и засовывает свой член мне в рот.

Да пошел ты, в жизни не буду ни у кого сосать! Кусаю, насколько позволяет больная челюсть. Чувствую привкус крови во рту. Алекса кто-то оттаскивает. Сквозь маты и шипение до меня доносится его хриплый голос:

- Убейте этого гада!

Ну вот и все, понеслась душа в рай. Сначала я пробовал закрываться, но после того, как нос и ребра хрустнули раза два, а то и три, мне отбили почки и наступили на руку, из-за чего послышался отчетливый хруст ломающейся кости, закрываться я прекратил. Меня били, кровь шла изо рта, брови и носа. Еще один удар и сломано ещё одно ребро. Тут, видимо, решил подключится Алекс, потому что я расслышал его слова:

-Так тебе и надо.

Удар по ребрам, осколок проходит сквозь легкое и разрывает его. Не могу дышать, захлебываюсь своей же кровью. Какая жалкая смерть...

***

Хм, странно, ничего не болит. Как так? Я же точно знаю, что умер. А может, меня спасли? И я пролежал в коме... очень долго, и поэтому ничего не болит.

Так, нужно сделать проще и открыть глаза. Взгляду представляется интересная картинка: лес, раннее утро, я сижу на небольшой полянке, вокруг разбросаны чьи-то вещи. Потухший костер и, видимо, уже давно, потому что он уже присыпан падающими листьями. Да и вообще, внешний вид поляны вызывает ощущение, что уже как минимум неделю здесь ничего не трогали.

- А-а-а? Это я где? - неужели меня вывезли за город? А почему тогда ничего не болит? Так, надо вставать и решать, что мне делать дальше. Опускаю руки по бокам, перевожу свой взгляд вниз и застываю в немом крике. У меня из груди торчит короткий меч. Почему короткий? А потому, что я не представляю, как можно вогнать в тело большой меч по рукоять.

- И что мне теперь делать?! - из моего рта вырывается нервный смешок.

Решать проблемы надо, по мере их поступления.

- Да такого быть не может, - я смотрел на свою грудь, из которой торчал меч, и просто не знал, что мне думать насчет всего этого. - Так, я жив и относительно хорошо себя чувствую - это плюс. У меня из груди торчит меч и, видимо, его кончик застрял в дереве - это минус. Нет, даже не так - это огромный минус, – рассуждал я вслух.

Так, не истерить. Нужно успокоиться. Также необходимо проверить, меч ли это вообще. Возможно, это вовсе не меч, а муляж какой. Провожу указательным пальцем по острию и режу его нахрен.

- Блин, блин, блин! Вот дурак, неужели веточку или листик взять не Судьба была?! Нет, блин, я же умный, мне надо было просто обязательно себя порезать, - причитал я, посасывая палец. – Так, а с этим надо разобраться. Вообще, моё ли это тело?

Я начал осматривать себя. Так, ну тело похоже на мое: такое же худощавое и без мышц. Одежда, правда, не моя. Да я даже времен, в которые такое носили, определить не смогу! Кожаные штаны, расписанные по бокам витиеватыми узорами. Точно такая же куртка с высоким воротом. Сапоги по щиколотку, белая рубашка. Ну, почти белая, если не брать в расчет огромное красное пятно крови аккурат по середине груди. Ткань, похоже, шелковая. Вот только с точностью сказать не смогу, я шелк в руках никогда не держал. Но я читал о нем в книгах, а ткань походит на описания.

Так, что там дальше? Руки... Ну, вроде мои, а вроде и нет. Такое ощущение, что они стали длиннее, и кольцо на пальце не моё точно. Лицо? На ощупь я нифига не определю, а прическу потрогать не могу. Если поднимаю руки, становится больно, меч все же во мне. Самый действенный метод определить принадлежность тела - это расстегнуть штаны и посмотреть на лобок. Чуть правее от него у меня есть родимое пятно. Начинаю аккуратно расстегивать штаны и понимаю, что палец-то совсем не болит. Смотрю на него.