Быстро расстегнув застежку на своей кожаной сумке, я достал объемную папку, чистый блокнот для заметок и ручку.

- Очередной доктор? – с отвращением спросил Терренс.

- Я кандидат медицинских наук, доктор философских и имею докторскую степень в сфере поведенческой психологии. Меня зовут Ноа Уишер, - представился я, усаживаясь на стул. Терренс чуть приподнял брови.

- Сколько букв, а могли обойтись простым «да», док. И что, как и все другие будете ставить теории, как я дошел до жизни такой? – усмехнулся Терренс.

Я открыл папку и начал ее листать, ища нужные мне страницы.

- Предположим, я знаю причину, по которой ты… Я могу обращаться на «ты»? – Терренс, чуть помедлив, кивнул, а я кивнул, удовлетворенный его кивком. – Так вот. Предположим, я знаю причину, по которой ты дошел до жизни такой.

- Да ну? Поделитесь? Уж очень хочется услышать Вашу версию.

Я быстро оглянулся на охранника, что стоял возле двери, и затем вновь на Терренса.

- Мне действительно произнести это вслух?

Расслабленный Терренс вдруг напрягся, прищурившись, он словно рентгеном провел по мне взглядом и подался вперед.

- Леонетти, сиди на месте и не рыпайся, если не хочешь пулю в лоб! – моментально оживился охранник. Я недовольно цыкнул, поморщившись. Охранник этого видеть не мог, зато видел Терренс, и он удивленно вскинул брови вверх, откидываясь назад на стуле.

- Что это значит, док?

- Только то, что я уже сказал. Я знаю о тебе абсолютно все, - я постучал пальцами по папке. – Я собирал этот материал на протяжении семи лет. Я знаю не только, кто твои родители и чем они любили заниматься, но и то, кто твои бабушка и дедушка. Я знаю то, что у тебя должно быть две сестры, старшая и младшая, но младшая родилась мертвой. Знаю о том, что ты с нетерпением ждал, когда же она появится на свет, и вы будете играть, ведь тебе тогда было где-то около трех лет… Что еще? Ох, этого всего так много, что я сразу даже не могу все упомнить.

Я стал рыться в папке в поисках своих пометок о семье Леонетти, одновременно с этим вытаскивая кое-какие листы и фотографии, которые пригодятся мне в дальнейшем.

- Откуда Вы?.. – Терренс замолчал, так и не договорив до конца свой вопрос. Мельком взглянув на него, я вновь вернул свое внимание папке. Он был зол. Чертовски зол.

- Как я уже сказал, я собирал весь этот материал на протяжении семи лет, в надежде, что когда-нибудь эта встреча состоится.

- И зачем она Вам? Что Вам нужно от меня, док?

- Узнать все из первых уст.

- Тогда поройтесь в интернете в поисках моих интервью, - ощерился Терренс.

- Журналисты, такие журналисты. Уверен, они что-то вырезали или изменили. Да и слишком много там отступлений.

Терренс неожиданно улыбнулся одними уголками губ, словно соглашался со мной.

- Ну и что Вы хотите узнать, док? Почему школьному отличнику и умнику вдруг сорвало башню, и он стал убивать?

- Умнику? – нахмурившись, переспросил я.

- Леонетти у нас гений. Его IQ составляет 170, - подал голос охранник.

- А, да… точно, - кивнул я. – Совсем забыл.

- Что это было, док? – Терренс непонимающе смотрел на меня. Я точно так же взглянул на него.

- Что именно?

- Этот тон. Такое чувство, что я маленький мальчик, который только что подарил Вам самодельную открытку, которая Вам совершенно не нужна, но Вы просто не можете отказаться из-за элементарной вежливости.

Я подивился такому необычному сравнению, но отметил, что оно действительно хорошо описывало сложившуюся ситуацию.

- Прошу прощения. Сто семьдесят это действительно неплохо, но… - я постучал себя пальцем по виску. – Двести.

- Теперь ясно, а то я все задавался вопросом, не слишком ли Вы молоды для своих степеней.

- У меня только одна степень, - поправил я его. – И мне двадцать пять, если тебе это так интересно.

- Мммм… дайте угадаю, док. Вы много раз выступали с научными или медицинскими речами, опубликовали уйму работ, и у Вас тоже, наверняка, брали интервью, - я кивнул, подтверждая слова Терренса. Он довольно заулыбался, показывая ямочки на щеках. – Смотрите, док, нам двоим нет еще и тридцати, но о нас слышали многие. Разве это не здорово?

- Здорово? Ты совсем рехнулся, Леонетти?! Ты убил кучу ни в чем неповинных людей! – взбесился охранник. Я глубоко вдохнул, подавляя желание крикнуть ему, чтобы он заткнулся и не мешал мне.

Мне вообще совершенно не нравилось, что мы с Терренсом находимся не наедине. Как я могу заиметь с ним доверительные отношения, если этот идиот с кобурой на ремне вечно лезет в наш диалог? Так просто невозможно работать! Но стоит отдать должное Терренсу. Он не бесился, не злился, не терял над собой контроль. Он вел себя как вполне нормальный, адекватный человек. Это меня и привлекло в нем. То, как чудовище уживалось с обычным человеком. Я бы мог сказать, что он страдает раздвоением личности, но это было не так. Ложью были бы и слова, что все свои убийства он совершил в состоянии аффекта. Нет, Терренс Леонетти вменяем. Относительно…

Пока охранник толкал свой никому не нужный монолог, я потер виски, отгоняя усталость. Сказывалась бессонная ночь. Но я просто не смог заснуть после того, как мне позвонили и объявили, что я могу встретиться с Терренсом. Сам Терренс, прищурившись, с полуулыбкой глядел на меня. Его явно забавляла эта ситуация, когда я не обращал внимания на слова охранника, а он, не видя моего лица, продолжал высказывать свое мнение.

- Прошу прощения! – все же не выдержав, прервал я походу бесконечный монолог охранника, поворачиваясь к нему. – Я могу попросить воды или это тоже не положено?

Охранник заткнулся, обиженно на меня смотря. В его понимании, я должен был его поддержать.

Нет, я не поддерживал Терренса и не пытался найти оправдания его поступкам. Я отлично представлял, кем он является. Насильник, убийца. Причем он совершал как и обычные убийства при помощи пистолета и ножа, так и особо изощренные и жестокие, после которых на трупы без подготовки и на полный желудок лучше не смотреть. Но я уже говорил, Терренс для меня был рождественским подарком и ничего, кроме восторга и восхищения, не вызывал. В нем скрывались такие психические расстройства, что тут можно было написать не одну диссертацию, а несколько книг! Терренс Леонетти действительно был чудовищем. Его не приговорили к смертной казни только потому, что она не практиковалась в нашем штате, иначе он был бы казнен еще в двадцать лет, когда его впервые арестовали.