- Так что ты думаешь? – Райан вскинул на него взгляд.

Саймон испугался. Внутри билась решимость задать вопрос, а хочет ли сам альфа детей. От него. Не приёмных. И это напугало. Он играет роль, не ему решать, нельзя лезть туда, где тебя не ждут. Надо позвонить Крейгу, спросить, как бы он отреагировал, но ведь развод, по его словам, неизбежен, тогда Райан останется с тремя детьми, как ни крути, если сейчас они пойдут на поводу ребёнка. Саймон сглотнул, опустив голову.

- Не надо было мне говорить с Эриком на эту тему, наверное, - он встал. – Лучше поговори с сыном сам. Объясни ему всё.

Перед дверью юношу остановил резкий вопрос, заданный в спину:

- Ты не ответил мне, Крейг. Что ты думаешь по этому поводу? – с нажимом спросил альфа.

По коже пробежались мурашки, стало некомфортно.

- Ты прекрасно знаешь, как я отношусь к сиротам, - ответил тот, повернувшись вполоборота, - но я приму любое твоё решение.

Саймон постарался улыбнуться, но вышло коряво.

Он упал на кровать и стал реветь, не понимая, что его так сильно обидело, и почему вообще эти слёзы резали глаза. Юноша не мог уняться, хотя не чувствовал ничего, кроме лёгкого беспокойства. Промаявшись, он захотел пить, но встать не смог. Не было сил. В сон Саймон провалился чуть позже.

Он начал бредить. Нёс какую-то чушь, что любит Райана и хочет быть с ним до гроба. Хочет родить ему ребёнка когда-нибудь, как только этого захочет сам альфа. Говорил вроде бы, чтобы они не обижали Эрика, ведь он хороший ребёнок, чувственный и добрый. Потом его передёргивало, он балансировал на грани сна и реальности. Ему снился Райан, его поцелуи и сильные толчки, как крупные ладони гладили по его телу, проходясь то вверх, то вниз, смахивали пот. Он обещал помочь, обещал любить и быть рядом. Саймон отчётливо помнил, как взял мужчину за рыжие волосы, притянув к себе, и со злобой прошептал, чтобы тот перестал в постели называть его Крейгом. Кричал, как только узел запер пенис мужчины внутри Саймона. Обливался слезами, стонал и ёрзал. Его пытались накормить, но он отказывался, льня к мужчине, чувствуя его запах так остро, что готов был задохнуться. А потом его будто бы ударили. Тело испытало облегчение от этой встряски. Тихий голос звал:

- Саймон, - пауза, - Саймон, родной, вставай. Саймон, ты слышишь меня?

... Глаза открылись. Юноша в ужасе раскрыл рот, похолодев всем телом. Он увидел несфокусированным взглядом рыжий затылок чуть поодаль и весь сжался, натянув на себя одеяло.

- Крейг, милый, вставай, - Райан стоял рядом с встроенным шкафом, надевая рубашку, - ты в порядке?

- Нормально, - хрипло.

- Чувствуешь себя лучше?

- А что случилось? – недоумённо спрашивает, осознавая, что лежит в кровати голый и какой-то чересчур липкий.

- У тебя была течка, - Гловер заправил рубашку в брюки и подошёл к кровати, - ты не помнишь?

- Я думал, это сон, ну или бред.

- Отчасти, - мужчина нежно погладил любовника по щеке, - ты был невероятен, милый, - улыбка. – Единственное, я не ожидал, что тебя так быстро подкосит, ведь у тебя течка должна была начаться месяца через два.

- Видимо, - Саймон сглотнул, - цикл сбился из-за Мексики, там ведь иной климат.

- Наверное так. Вообще, ты вёл себя необычно, но мне понравилось.

- А что именно?

- Попросил называть себя не по имени, а бурундуком, например.

- Ты врёшь! – юноша сел, стараясь не думать о том, что мог наболтать в бреду.

- Серьёзно. Бурундуком или кроликом. Я посчитал это забавным. Извини, малыш, я тороплюсь, - Райан легко поцеловал его в лоб и улыбнулся. – Постарайся больше лежать, ты слишком бледный.

Юноша кивнул. Он проводил взглядом мужчину, а потом метнулся в ванную. Зрелище было одновременно завораживающее и неприятное. На теле нашлись несколько засосов и около десяти или двенадцати отметин от пальцев, зубов и шлепков, так как некоторые были с характерными следами, а другие просто большие и расплывшиеся. Наверное, им было хорошо. Райан никогда не кусал Саймона, не проявлял такую животную грубость, но течка, его запах, заставили разум альфы помутиться. Юноша чувствовал себя немного уставшим и всё. Ни боли, ни дискомфорта.

В ванне он пролежал с час. Смотрел в потолок, изучая абсолютно ровную белую поверхность, стараясь ни о чём не думать, хотя на ум приходили сцены из его сна-бреда, в который он провалился. Гловер там был чудовищно сексуальным и сильным альфой. Он рычал, кусал и подчинял. Скалился, улыбался зубасто и наблюдал за реакцией. Как хищник, добытчик. В принципе, их секс и в некоторой степени увечья Саймона мало волновали. Самое главное, что он сказал мужчине. Потому что реплика, которую он слышал утром, была сказана именно Райаном. Вряд ли это случилось наяву, иначе Гловер бы задушил младшего, затем нашёл бы старшего близнеца и похоронил их вместе.

Весь день ему было не по себе. Некоторые мышцы ныли, как будто он бегал марафоны дней десять к ряду. Пришлось копаться в бессчётных шмотках брата, чтобы найти водолазку, иначе перед Эриком будет неловко. Но мальчик особо не докучал. Он просто посматривал на Саймона, явно желая задать вопрос.

- Тебя что-то беспокоит? – юноша сел на диван, рассматривая игрушки.

Мальчик повернулся к нему, смотря снизу вверх. Он мялся, вытянул ноги, пошарил руками по полу, взял игрушку, повертел её в руках и только потом, тщательно разглядывая шёлковый ковёр, тихо спросил:

- У тебя был омежий индикт?

- Да, - ответил Саймон, прекрасно понимая, что Райан Эрику объяснил, почему тот свалился так резко.

- А это, ну, больно?

- Я мало что помню.

- И боли не помнишь? – мальчик резко поднял голову и жадно впился в отчима взглядом.

- Нет, - беззаботно. Он похлопал рядом с собой, и Эрик тут же забрался на диван. – А тебе уже интересно? Почему?

- Меня же тоже это ждёт, - мальчик засмущался. – Я хочу знать.

- Милый, всё случится ещё не скоро, - Саймон приобнял ребёнка, погладив его по голове. – Со временем ты узнаешь.

- Расскажешь? Я ведь, я мальчик... но не такой как папа, а я хочу быть похожим на папу.

- Ты сможешь быть на него похож, если захочешь. Твой пол тут никакой роли не сыграет. И быть омегой не так уж плохо.

- Но индикт...

- Эрик, это наша природа, от неё не убежишь, и течка, - как только юноша произнёс последнее слово, мальчик весь залился краской, - помехой тебе в жизни не будет. Я бы не хотел быть альфой.