- Быстрей! - кричу я, таща Пейшенс за собой, но она всегда была не слишком уж спортивной, и получается, что именно наша подопечная - та, кто на данный момент затрудняет нашу работу.

Сай вновь оглядывается через плечо на меня, а затем всматривается в кроны деревьев над головой.

- Бегите дальше.

- Что ты хочешь сделать?

- Я позабочусь о них. Бегите в этом направлении, пока не увидите стену. Перелезьте через неё и окажетесь в промышленном районе. Всё время принюхивайтесь: плохой воздух укажет вам путь, - с этими словами он взбирается вверх по стволу одного из деревьев и исчезает среди ветвей.

Больше не оглядываясь, я продолжаю тянуть Пейшенс за собой. И как раз вовремя, потому что уже в следующее мгновение у меня из-за спины доносятся хриплое дыхание наших преследователей, затем - удивлённый возглас, вызванный нападением Сая.

В этот момент во мне поселяется уверенность, что я никогда больше его не увижу, и возникает такое ощущение, как будто что-то, что находится глубоко у меня в груди, падает в бездну. Потом я гоню от себя мысли о Сае и без остатка концентрируюсь на том, чтобы вывести Пейшенс из этого леса целой и невредимой. Плохой воздух укажет нам путь.

Глава 23

Дым и пары промышленности собираются между стен, как в раковине. Пейшенс по моему приказу сняла свою тонкую куртку и закуталась в неё для защиты рта и носа. Рука в руке, мы пробираемся через ряды рабочих, и вновь и вновь к нам поворачиваются головы, нас встречают настороженные взгляды, показывающие, что нам здесь не место. Что мы бросаемся в глаза. Я не могу осуждать рабочих за их подозрительность. Я сама, скорее всего, прошла бы мимо без проблем, как одна из них, так как всё ещё вся в грязи, а мои благородные одежды изрядно пострадали при беге через лес. Но Пейшенс, напротив, несмотря на трудности последних дней, всё ещё слишком безупречна для этого места.

- Прикрой волосы, - шепчу я ей, и она натягивает куртку поверх белокурой роскоши. После стольких лет она научилась не задумываясь, выполнять мои указания. Я киваю ей, а затем осматриваюсь. По крайней мере, кажется, нас никто не преследует. Сай проделал всю работу, но я даже не хочу представлять, что с ним сейчас происходит. Возможно, они поймали его и ведут прямо в город, чтобы там без церемоний расправиться с ним на глазах промышленников. Или же...

Снова мою грудь заполняет это недоброе ощущение, но я его игнорирую. Если он принёс себя в жертву, значит, таково было его решение. Оно меня не касается, и мне нет до него дела.

Несколько рабочих тащат рыбацкие сети в сторону гавани или, по меньшей мере, туда, где она, по моим предположениям, должна находиться. Недолго думая, я решаю следовать за ними, что оказывается совсем непросто. В противоположность промышленному району Лондона, с его четким разделением на части и просторностью, лиссабонская промышленная область - настоящий лабиринт, состоящий из узких, тёмных переулков. Здесь шумно и тесно, и воздух наполнен чем-то едким.

- Мы оторвались от них? - спрашивает Пейшенс сквозь слой ткани, закрывающий её лицо.

- Я надеюсь на это.

- Что случилось? - она изучающе глядит на меня.

Её глаза полны заботы, и мгновенно я чувствую себя виноватой. Пейшенс никогда не должна беспокоиться о своих защитниках.

- Абсолютно ничего. Всё в порядке. Давай просто постараемся вновь попасть домой. - Я ускоряю шаг, и Пейшенс, которую я всё ещё держу за руку, торопится, чтобы поспеть за мной.

- Он вернётся, - произносит она совершенно неожиданно. Как обычно, она без труда видит меня насквозь.

Я улыбаюсь ей, пытаясь казаться оптимистичной.

- Определённо. А если нет, то он не зря отдал свою жизнь. - На мгновение между нами повисает молчание, и вот уже чувствуется что-то, чего раньше не было, ощутимый барьер, который нас разделяет. Моя подзащитная и единственная подруга - промышленник, а я - нет. Я чувствую, что мы обе недолго думаем об этом положении и что обеим неприятна эта мысль. Эта разница никогда не имела значения, и так и должно продолжаться дальше. Это сумасшедшее путешествие просто всё перевернуло с ног на голову. Пришло время покончить с ним. Я осматриваюсь. Слева и справа от нас теперь возвышаются павильоны со стеклянными стенами, за ними я обнаруживаю раковины, вокруг которых кипит работа. Механические руки скользят над водой и роняют хлопья корма, люди в спецодежде и защитных масках возятся с термометрами и хитроумно выглядящими приборами.

- Рыбоводный завод.

Пейшенс заглядывает сквозь стекло.

- Разве это не печально? Эти бедные животные за всю свою жизнь ни разу не увидят моря.

- Пойдём. - Я не хочу объяснять ей, что и последним, сохранившимся морским обитателям ненамного лучше. Потому что они либо умирают от голода, либо их с помощью приманки завлекают к побережьям, где вылавливают из воды, едва их величина приблизится к величине рыбы, употребляемой в пищу.

Чем ближе мы подходим к акватории порта, тем сильнее становится запах рыбных потрохов и гнилых морепродуктов. Вдали я распознаю огромные катера рыболовов, на палубе которых закреплены длинные краны. Повсюду, где обнаруживаются косяки рыб, они закидывают в море свои тончайшие сети.

- Нам нужно попасть на один из них, - говорю я.

- На корабль? - Пейшенс удивлённо глядит на меня.

Я слегка киваю.

- Это единственная возможность незаметно покинуть Лиссабон. Мы будем прятаться до тех пор, пока не доплывём до испанской границы, а затем покинем корабль на спасательной шлюпке.

- Мне кажется, что это опасно.

- Не волнуйся. У нас всё получится. - Я пожимаю плечо Пейшенс и толкаю её в проход между двух рядов охлаждающих контейнеров. Большинство из них уже давно стоят пустые из-за недостатка товара, и лишь немногие экземпляры жужжат. - Жди здесь.

Я оставляю Пейшенс и проверяю, чтобы её не было видно со стороны дороги. Затем оглядываюсь и в очередной раз рада взятой с собой одежде. Мне не хватает только резиновых сапог, тогда я, возможно, без труда сошла бы за рыболова и смогла подняться на катер. И всё-таки, не всё так просто. Рабочих при входе на корабль сканируют и проверяют. Если они не авторизованы, им вход воспрещён, и они прямиком отправляются в Ничьи Земли, или их казнят.

Неожиданно я слышу позади голоса и оборачиваюсь. Толпа женщин сгребает рыбные отходы в тачку. При этом они всё время смеются, возможно, чтобы не допускать мысли о том, насколько противна им работа. Всё в них указывает на то, что они - рабочие: небрежно убранные волосы, запачканные, не накрашенные лица, грязные руки, которые они постоянно вытирают о свои резиновые фартуки. Когда тачки наполнены, они толкают их, всё ещё в хорошем настроении, к воде. Они вываливают отходы прямо в море между большими рыболовными судами и тем самым наталкивают меня на одну мысль. Я убегаю.

- Джо? - слышу я полный сомнения голос Пейшенс, но не оборачиваюсь. Она не пойдёт за мной.

Я хватаю одну из тачек, совершенно мокрую, стоящую прислонённой к ржавой стенке контейнера, и быстро сгребаю в неё три-четыре порции рыбных потрохов. Смеяться у меня нет настроения, скорее, наоборот. Я сдерживаюсь и спешу поскорее покончить с этим. Затем провожу тачку на несколько метров по территории порта к воде.

При этом я встречаю женщин, возвращающихся к кучам потрохов, они бросают в мою сторону недоумённые взгляды, но ничего не говорят. С бывалым видом я направляю свою тачку дальше, приближаясь к рыбацкому катеру. Никто не останавливает меня, даже тогда, когда я вытряхиваю отходы прямо у носа катера. Море в этом месте покрыто пеной и блестящими чешуйками. Грязный слой масла вздымается на волнах, вновь и вновь всплывают останки животных, то выпученный рыбный глаз, то кости или плавник. Я с отвращением отворачиваюсь. Я увидела достаточно. Единственный путь на борт ведёт через эти вонючие помои.

Глава 24

- Быстрее! - шепчу я, обращаясь, скорее, к себе самой, чем к Пейшенс, которая бежит мне навстречу по территории порта. Вся, позеленев, она тоже тащит тачку с рыбными отходами, среди которых, вся съёжившись, - Мали.