Еще одну ночь сна полусидя он бы точно не выдержал.

Шерлок не смог сдержать радостной дрожи в руках, когда Джон ушел наверх. Он подавил ликующий вопль и, встав со стула, радостно устремился к себе в комнату. Знать, что ночью он будет не один, что ему будет тепло – это было просто здорово. Было великолепно осознавать, что Джон будет рядом. Шерлок не любил быть один. Он сходил в ванную, умылся, вытерся и переоделся в пижаму. Потом вернулся в кровать. Сегодня Джон будет с ним рядом. Шерлок улыбнулся.

Когда Джон появился на пороге комнаты друга, на сей раз уделив больше внимания своему внешнему виду, одетый в длинные штаны и футболку, то на секунду замер в удивлении. Шерлок уже был в кровати, умытый и в пижаме, сидел, подтянув длинные ноги к груди, глядя на него яркими глазами. Джон слегка рассмеялся.

- Устал, да? – спросил он и зашел внутрь. Он скользнул под одеяло, облегченно вздохнув от ощущения тепла, исходившего от Шерлока, взбил подушку, на секунду замер, а потом откинулся назад, растянулся рядом с другом, который сделал то же самое.

- Не очень, - радостно ответил тот, как только Джон улегся. – Но уверен, что скоро буду.

Он повернулся на бок, положил голову на сгиб локтя и уставился на доктора, ожидая продолжения истории, которую тот начал рассказывать прошлой ночью.

– Афганистан… ты рассказывал, как нашел цветочный узор, а тебя за это чуть не избила до смерти старуха, говоря, что ты опозорил священное место, - напомнил он, поерзав.

Джон громко расхохотался, откинув голову и гадая, как он, черт побери, докатился до того, что снова оказался в кровати Шерлока, и теперь прыскает со смеху, вдыхает запах его шампуня. Он откашлялся, глянул на соседа краем глаза.

- Ну, да. Это не первое и, уверен, не последнее святотатство, которое я совершил.

Он невольно дернул руками под одеялом, ощущая тепло, исходившее от Шерлока, его груди и ног, и четко почувствовал, что тонкие лодыжки соседа сейчас слишком близко к его ступням.

Шерлок рассмеялся.

- Жить, никого не раздражая, слишком скучно.

Он боролся с желанием пододвинуться поближе. Его слегка смущало собственное стремление дотронуться до Джона, прижаться к нему, обнять и почувствовать ответное объятие. Это не то, к чему он привык. Он сжал губы и натянул одеяло на плечи, а потом аккуратно выпростал руку и укрыл Джона, тщательно, убедившись, что тот полностью в тепле. Не глядя другу в лицо, он убрал руку и снова спрятал ее под одеяло, чувствуя легкое смущение.

Пока Шерлок укрывал его, доктор лежал тихо, дышал ровно и глубоко, потом, наконец, повернул голову и посмотрел на прекрасно вылепленное лицо всего в каких-то дюймах от его собственного. Он дважды моргнул, Шерлок не смотрел на него: он уставился на одеяло. Джон высунул руку наружу и медленно, очень медленно дотянулся до блестящих волос. Шерлок под его рукой сначала напрягся, а потом расслабился.

- Я не рассказывал, как на меня однажды чуть не набросилась летучая мышь - ушан? - прошептал он, желая, чтобы друг снова заглянул ему в глаза.

Шерлок покачал головой и постарался незаметно глянуть на Джона. Встретившись с ним взглядом, он задержал дыхание от неожиданности. Доктор смотрел на него слишком внимательно, со странным выражением в голубых глазах, раньше Шерлок его таким не видел. От его низкого голоса по спине пробегала дрожь.

- Нет, не рассказывал, - выдохнул он, не в силах оторвать взгляд от лица Джона.

- Закрывай глаза, Шерлок, - уверенный, но мягкий голос. Джон сказал это по двум причинам. Во-первых, весь этот абсурд затевался для того, чтобы Шерлок заснул. Во-вторых… он просто не мог смотреть в эти глаза, ни секунды больше. В тот же миг, как он встретился с ними взглядом, внутри все застыло, ему нужно было избавиться от этого ощущения. Шерлок, к счастью, послушался, так что Джон снова спокойно мог смотреть на его ровное прекрасное лицо.

- Ну, все началось с того, что мы обнаружили ту расселину, и несколько человек решили ее исследовать…

Его голос в темноте звучал тихо и ровно, Джон Ватсон говорил и говорил, пока не начали слипаться глаза, пока Шерлок не заснул, снова прижавшись к нему. А затем сильная рука обняла тонкие плечи, а темная голова уютно устроилась на груди, Джон заснул, уткнувшись носом в волосы своего соседа, вдыхая их запах.

Недели превратились в месяцы, скоро Шерлоку уже не нужно было просить – Джон привычно готовился ко сну и засыпал рядом каждую ночь.

Теперь Шерлок с нетерпением ждал ее наступления. Осознание того, что он будет не одинок, что заснет под мирное звучание голоса Джона, приносило огромное облегчение. Прошло девяносто семь дней с тех пор, как он обратился за помощью, пятьдесят девять с тех пор, как Шерлок понял, что ему чего-то не хватает, и двадцать три с тех пор, как он осознал, чего именно. Двадцать три дня с тех пор, как он четко понял: он влюбился в Джона Ватсона. И понятия не имел, как это выразить.

Джон, в свою очередь, перестал противиться тому, чтобы спать у Шерлока, после третьей ночи. Он сражался со своим замешательством первые сорок восемь часов, не понимая, отчего ему так легко каждый вечер забираться в эту кровать, почему так легко просыпаться в ночи, спешить в уборную, выбираясь из длинных цепких рук, почему так превосходно и уютно просыпаться с утра, выбираться из кровати и слегка трясти за плечо соседа, чтобы разбудить и его, зевающего и потирающего спросонья глаза, слушать каждую ночь его тихое сопение. Через сорок восемь часов он просто пожал плечами и списал все на крайнюю степень проявления их дружбы. В этом не было ничего такого… просто это… Шерлок. А еще Джон очень быстро понял, что весь опыт на свете все равно не мог подготовить его к постоянно меняющейся жизни рядом с этим человеком. Итак, Джон каждую ночь засыпал в кровати рядом с Шерлоком, добровольно, с радостью… а даже если иногда он и просыпался, чувствуя, что сосед прижимается ногами к его ногам, или во сне бессознательно засунул руку под его футболку, если даже он и просыпался от безымянного и безликого эротического сна… так и что с того? В конце концов, Джон Ватсон оставался просто обычным человеком, вот и все.

Шерлок же буквально с ума сходил все последние недели, пытаясь сохранить все в тайне от Джона, но понятия не имел, что делать с этими новыми для него эмоциями. Он и представить себе не мог, насколько глубоко был влюблен в этого прямого и неподкупного человека, пока они не начали спать вместе. Каждый раз, как тот открывал рот, Шерлоку хотелось сгрести его в охапку и расцеловать. Каждый раз, когда они оставались вдвоем, он еле сдерживался от того, чтобы обнять его, от того, чтобы уткнуться носом в его волосы и просто вдыхать их запах. Каждый раз, просыпаясь в ночи после чересчур яркого сна, где он творил с Джоном и вовсе непроизносимое, он некоторое время просто сидел и пытался унять бурное сердцебиение. Иногда он наклонялся и оставлял легкий поцелуй на щеке Джона, недавно даже отважился провести пальцем по его губам. Шерлок пытался разработать план, который, с одной стороны, дал бы ему «признаться», а с другой позволил сохранить дружбу, если с открытием чувств что-то пройдет не так.