Ещё в сейфе оказалась невскрытая банка оружейного масла. Именно она позволила мне привести оружие в порядок. С разборкой и чисткой проблем не было, мне было интересно, и я достаточно быстро освоил всё оружие.
Естественно, при раскопках мне много мусора попадалось, касок было множество, что зачастую отбивало охоту копать дальше, но, как я уже описывал, и интересное было. Один раз на артсклад наткнулся, мгновенно унёс ноги, когда понял, что это.
Все находки копа я прятал в схроне на противоположном от лагеря берегу речки, чтоб поисковики не нашли. Потом заберу. Замаскировал всё хорошо. Оружие действующее, с боезапасом и даже с гранатами лет пять может пролежать без каких-либо последствий для себя, масла оружейного я для консервации использовал много. Это, конечно, не то, что нужно, но, пропитав старые тряпки, выменянные в деревне, пойдёт.
Последние два дня я стал замечать, что интерес к раскопкам у меня стал пропадать, наигрался. Много безымянных могил было, я все останки сносил в одну общую. А вчера съездил в Ржев и для очистки совести подкинул все найденные медальоны с координатами находок и документы в музей, пусть сами дальше работают, и тех, кого я нашёл и перезахоронил, выведут из списков пропавших без вести. Точные координаты братской могилы я оставил. Естественно, тут могут появиться официальные поисковики, поэтому решил, что пора прекращать раскопки, всё, что надо, у меня уже есть.
Сегодня так, в последний раз копнул. И – раз и такая интересная находка. Постреляв и почистив ТТ, я прихватил часть откопанного оружия и направился к месту рыбалки – нужно искупаться и постираться.
Кстати, во Ржеве я не только подкинул пакет со своими находками, но и решал другие вопросы. Покатавшись на маршрутах и побывав на рынке, собрал энную сумму денег. Брал понемногу, где рубль, где трёшку, чтобы не лишать людей последних средств к существованию. Набралась приличная сумма, тем более о трофеях с Хлынова забывать не стоит. И стал делать закупки. Во-первых, наконец приоделся, а то у других детей есть сменка, а у меня не было. Купил два комплекта одежды. Летнюю походную с крепкими туристическими ботинками и курткой с капюшоном, «аляска» называлась. Дорогая собака. Сейчас всё это на мне, разнашиваю. А также выходную, пионерскую – белоснежную рубашку, пилотку, два пионерских галстука (один запасной), шорты и брюки, три пары былых гольф, полуботинки и сандалии. Если где надо будет официально выступать, то не придётся занимать всё у соседей, как уже бывало, теперь своё было.
Во-вторых, естественно, заскочил в магазин «Охотник и рыболов», где купил большой рюкзак, что сейчас висел у меня за спиной, именно в нём на данный момент находились оба пистолета с запасом патронов, обрез и кинжал СС. Классный у него клинок. Приобрёл котелок, кружку, глубокую тарелку, ложку и вилку, складной нож, два тонких шерстяных одеяла и кусок лёгкого брезента для навеса, моток тонкой витой верёвки – не синтетика, но похоже. В аптеке взял перевязочный материал и всё то, что пригодится в походе. Я стараюсь ко всему подготовиться, в жизни это помогает. В магазине купил консервы, сухари, крупу, соль, чай и сахар.
Рюкзак забил так, что еле допёр его из города, но, естественно, спрятал в лесу, я же не идиот всё приобретённое в наш домик нести, палево, сразу поймут, что я к побегу готовлюсь. Кстати, завтра ухожу, рано утром, все уже привыкли, что я в шесть утра совершаю пробежки и занимаюсь на территории спортгородка, так что не обратят внимания, что я ушёл. У меня уже всё было готово: вещи для путешествия, продовольствие и всё остальное.
Накупавшись, я постирал свою вчера купленную одежду и, подождав, пока она высохнет, с уловом в левой руке направился к одному из схронов. Он был в дупле. Достав всё из него и сложив в рюкзак, набив его под завязку (парабеллум и обрез были на дне, а ТТ положил сверху, мало ли какая ситуация сложится), переоделся. Походную одежду убрал в дупло, рюкзак на верёвке поднял на вершину дерева и привязал к ветке. После этого, придав себе привычный вид, направился в лагерь, в руках у меня были удочки и, естественно, сегодняшний улов. Отдаю его на кухню, бывает, уху варят, но обычно я мало рыбы приносил, и поварихи для себя её жарили или начальству, мне было откровенно пофиг, я им так и говорил.
Когда вышел к деревне и лагерю, то обнаружил там нездоровую суету. Свернув сперва в деревню, удочки вернуть надо, я ведь навсегда уезжал, поторопился в лагерь. Там у ворот у первого же малька я спросил, что происходит.
– «Зарница», в «Зарницу» играть будем, – на бегу ответил тот. – Сейчас автобусы приедут.
– «Зарница»?.. – задумчиво протянул я, и в моём голосе явно был слышен интерес.
Об этой игре мне уши прожужжали, так что я понял, что мой побег откладывается на неопределённое время. Такое веселье я точно не пропущу. Подскочив на месте, я сломя голову побежал к столовой – нужно от рыбы избавиться. Потом я быстро ополоснулся под умывальником и побежал к своему отрядному домику. Нужно торопиться, ручейками отдыхающие школьники уже стекались на главную площадь, где обычно проводилась линейка. Причём почему-то все в праздничной одежде. Не понимаю, если на игры едем, надо ведь что похуже надевать, всё же испачкаться можно. Странно. Да и парни с девчатами старших отрядов тоже были заметно возбуждены, хотя их заставить что-то делать – ещё постараться нужно. Это я о некоторых парнях, из тунеядцев, как их в лагере называют. А тут впереди всех идут. Чудеса.
В лагере было непривычно: пустая волейбольная площадка, хотя там всегда до темноты раздавались крики команд, свистки судей и удары по мячу, другие площадки тоже опустели. Такое бывает только во время линейки. Добежав до своего корпуса, оттуда выходили последние, я забрал гитару, переодеваться мне не во что было, и, догнав нашу группу, занял своё место. Между Пашкой Соломиным и Серёгой Красновым.
– Вовремя ты, – шепнул Сергей. – Вон, уже автобусы подъезжают. Семь штук всего. Половина лагеря едет. Сейчас объявят кто.
Естественно, меня в списке участников игр не было. Директор лично зачитал фамилии участников. Наш отряд отправлялся весь, кроме меня. Старшие отряды тоже ехали полностью, оставались самые малые, все. Дальше последовала погрузка в автобусы. Кстати, старшие отряды отправили раньше. Как мне пояснили малые, у них своя игра, «Орлёнок». Не слышал о ней, не рассказывали. Ну да ладно. Наконец после получасовой неразберихи пионерлагерь опустел, в смысле участники игр уехали, директор тоже, и заместитель директора пионервожатый Толик велел всем расходиться. Он, как и я, был недоволен, не взяли. Всего в лагере осталось два вожатых, все остальные уехали.
В принципе, таким обломом я не расстроился. Не поехал, так не поехал, тем более в подобных играх я никогда не участвовал и не знаю, что пролетело мимо, а рассказы других участников – это только рассказы. Зато был железобетонный повод свалить из лагеря, мол, не понравилось отношение и всё такое, обиделся и уехал на море. Во директор на сковороде попрыгает, когда узнает, что свалил я по его вине. Нина Андреевна в это вряд ли поверит, она была в курсе, что я так и так собирался покинуть лагерь, но хоть что-то.
Вернувшись в здание своего отряда, непривычно пустое, я повесил гитару на стену и стал готовиться к эвакуации, то есть собрал свои вещи в узелок. Потом в рюкзак уберу. Делать было нечего, до ужина ещё полтора часа, с малышнёй играть неохота, поэтому я решил оставить директору подарочек на память. Как мне пояснили, вернутся участники игр только через три дня, в палаточном городке жить будут, поэтому директор увидит мой прощальный привет только по возвращении.
Незаметно я пробрался к его домику. Хотя с отъездом половины лагеря тот и опустел, но шуму и гаму даже, кажется, прибавилось, малышня на игровых площадках старалась. Внутрь я проник через окно, отжал штапики, вытащил стекло и открыл окно. Дальше я работал не отвлекаясь, шутка моя должна быть издевательской, но не материальной, чтобы привлечь и доказать не смогли.
