Бальтазар съел несколько желудков и, вытерев губы салфеткой, заявил, что сыт.

                Мария поднялась, начала убирать со стола.

                Отец Берн кашлянул, затем заговорил, обращаясь к доктору:

                -Позвольте полюбопытствовать, магистр, какими судьбами вас с товарищем занесло в нашу деревню?

                Доктор Кислинг удивленно поднял брови.

                -Господин Берн, мне странно слышать именно от вас этот вопрос.

                -Не уверен, что понимаю вас.

                Доктор Кислинг взглянул на Бальтазара, затем вновь обратил взор пылающих за стеклами очков, глаз на священника.

                -Я полагал, что именно к духовному лицу жители деревень в первую очередь обращаются в минуты душевной скорби и смятения.

                -Так и есть, - спокойно отозвался отец Берн. – Только причем здесь Бюро по борьбе с мракобесием?

                -Преподобный, - подал голос Бальтазар, - А разве в вашей деревне не происходило в последние недели нечто необычное и, я бы сказал, жуткое?

                Мария, вернувшаяся на свое место у камина, чихнула.

                -Простите.

                Отец Берн уставился на Бальтазара.

                -Сын мой, дорога жизни полна опасностей и мрака и на ней нас ежесекундно поджидает нечто необычное и жуткое.

                -Мы приехали из-за этого, - насупился доктор и бросил на стол желтый бумажный листок.

                Мария приблизилась к столу, передала листок отцу Берну, тот быстро пробежал письмо глазами. На его лице не отразилось ровным счетом ничего.

                -Ясно. Мария, передай это обратно доктору.

                Девушка вернула письмо Якова Рваная Щека Кислингу. Когда она проходила мимо Бальтазара, тот не удержался и скосил глаза, осмотрев весьма симпатичную заднюю сторону Марии.

                Доктор Кислинг удивленно смотрел на священника. Отец Берн начинал казаться ему вполне здравомыслящим человеком, а не одним из тех параноиков и фанатиков, которыми обыкновенно являются деревенские падре.

                -Магистр, боюсь, вы совершили ваш путь напрасно.

                -Отчего же?

                -На то есть две причины. Главная – в нашей деревне нет мракобесия и к гибели несчастных младенцев все относятся более чем разумно. А вторая причина – Яков Рваная щека – это местный дурачок, бедняга, лишенный разума.

                -Но мертвые младенцы в вашей деревне есть? – спросил Бальтазар.

                -Младенцы есть.

                В эту секунду наверху раздался детский плач. Лицо отца Берна передернулось, губы скривились, он бросил на Марию испуганный взгляд. Девушка, сорвавшись с места, побежала вверх по лестнице, стуча деревянными башмаками.

                -Младенцы есть, - повторил святой отец, отпивая из кружки (зубы стукнули о глину). – Но в их гибели нет ничего сверхъестественного.

                -Это понятно, - доктор Кислинг взмахнул рукой. – Чертей не бывает. Нас интересует, что думает обо всем этом население деревни и не собирается ли оно сжигать или вешать ни в чем не повинных людей. Наша задача – выявить истинную причину гибели младенцев и не позволить совершиться дикому самосуду.

                -Это благородная миссия, уважаемый магистр, - улыбнулся отец Берн. – И я очень рад, что вы приехали. Но, уверяю вас, в Потерянной Супони нет ни одного человека, за исключением болезного Якова, который верит в то, что младенцев уничтожил диавол или какая-нибудь ведьма.

                Доктор Кислинг, беседуя со священником, все более уверялся в том, что их миссия подходит к концу. Можно приказать Штефану запрягать Фесту: в деревне, где такой разумный пастырь, едва ли найдется место мракобесию.

                Бальтазар также склонялся к этой мысли, но на всякий случай, продолжил расспрос:

                -Преподобный, но отчего, по-вашему, погибли младенцы?

                Священник сцепил пальцы на груди, покачиваясь на стуле, так похожий сейчас на бродячих выпивох-монахов, каковыми их рисуют в предосудительных книжках.

                -Сказать по чести, я не знаю, - ответил он. – Полагаю, это оспа.

                -Оспа, - эхом отозвался доктор Кислинг. Именно про оспу он и подумал после первого же прочтения письма. Ну, в этом доме мракобесием и не пахнет, если, конечно, не считать мракобесием веру в страсти Христовы.

                -Да, оспа. Возможно, какая-то иная болезнь. Но – болезнь.

                Доктор Кислинг торжествующе взглянул на Бальтазара.

                -Похоже, господин Клаус, мы зря растрясали кости, пробираясь в Потерянную Супонь. Кстати, преподобный, отчего ваша деревня так называется? Все дорогу ломал голову.

                -Очень просто, - отец Берн отпил из стакана молока, промокнул губы салфеткой. – В стародавние времена здесь проезжал король со своим обозом, и потерял супонь.

                -ВЫ КТО ТАКИЕ?! ВЫ КТО ТАКИЕ, Я ВАС СПРАШИВАЮ?!

                Бальтазар подскочил с места, доктор Кислинг едва не упал со стула и, расширив до предела глаза и слегка приоткрыв рот, смотрел на ворвавшегося в дом невысокого пожилого человечка в зеленом сюртуке, с всклокоченной жидкой бороденкой цвета топленого молока. За спиной человечка возвышался настоящий великан: мужчина не меньше семи футов ростом, широкий в кости, с выдвинутой вперед нижней челюстью, отчего лицо великана приобрело непередаваемо-свирепое выражение.

                -Успокойтесь, Монтег, - священник приподнялся на стуле. – Это наши гости, доктор Кислинг и … гм … молодой человек…

                -Б-бальтазар Клаус.

                -И господин Клаус. Они прибыли из города.

                -Что они здесь забыли? – выкрикнул коротышка, брызжа слюной.

                Священник опустился на стул, и, оттянув воротничок, спокойно произнес:

                -Это люди из Бюро по борьбе с мракобесием. Представьте, Монтег, в городе есть и такое.

                Коротышка тяжело дышал, переводя взгляд со священника на Бальтазара, затем – на доктора Кислинга (который, нужно сообщить, все еще не пришел в себя, так как не привык к таким манерам) и снова на священника. В изменившихся глазах Монтега Бальтазар прочел, что тот уже догадался о цели прибытия гостей из города, а священник не преминул подтвердить его догадки:

                -Господа прибыли к нам, чтобы помочь расследовать гибель наших младенцев.

                -Вот как?

                Коротышка прошел к столу, без приглашения уселся на свободный стул. Его чудовищный спутник остался стоять у дверей.

                «Караулит», - затравленно подумал Бальтазар.

                Коротышка немигающе уставился в глаза доктора Кислинга – тот, с трудом, но выдержал этот тяжелый взгляд.

                -Но с чего господа решили, что нам нужна их помощь?

                Доктор Кислинг прокашлялся и с достоинством сказал:

                -Во-первых, я хотел бы знать, с кем имею честь…

                -Господин Монтег – староста нашей деревни, - вставил отец Берн.

                -Да, я староста, - скривился Монтег.

                -Хорошо, - кивнул доктор. – Во-вторых, мы прибыли сюда не сами, нас вызвали.

                -Якоб Рваная Щека написал им письмо, - оповестил священник.

                Лицо Монтега помрачнело, но он ничего не сказал. Бальтазар боковым зрением заметил, что великан у двери качнулся немного вперед, и это движение вызвало у молодого человека внутреннюю дрожь.

                -Да, нас вызвали, и вызов был тревожный. Вот письмо.

                Доктор Кислинг сунул руку в карман.

                -Что за черт?

                Священник поморщился, как от зубной боли.

                -Что такое? – грубовато поинтересовался Монтег.