- Какие-то командные замашки у него проскальзывают всё-таки, - заметила молчавшая Оля.

- Может стоит ему дать возможность покомандовать, совсем немного, где-нибудь на уровне бригадира, чтобы он выплеснул из себя этот негатив для дела.

- Я подумаю. Спасибо за совет. У меня в строительстве папа командует, и Слава не прочь там работать... Что-нибудь придумаем.

- Взвалила ты на себя ответственность...

- Мне ведь уже двадцать пять лет будет. Остепенится со временем, надеюсь.

- Только спуску ему не давай с алкоголем, иначе все твои усилия будут напрасны.

- Дамы! Прошу! - Пригласил он всех, распахнув дверь.

- О! Какая красота! - Не удержалась от восклицания Оля. - Это где же ты научился так красиво постельки-то оформлять!

- Армия научила. - Не скрывал он удовольствия от похвалы.

- Как приятно всё-таки женщине улечься на постельку, приготовленную мужскими руками.

- И стол накрыт! - Удивилась Наташа. - Значит -- ужинаем! И -- спать!

Утро было пасмурным. Все долго валялись под одеялами. Но ехали домой, а это родное чувство всегда всех согревало. Наташа встала открыть дверь, запустить свежий воздух, и отдёрнула шторки на окнах и в купе, и в коридоре. В вагоне было тихо, только ритмичное перестукивание колёс о стыки рельс. После обеда начались разговоры.

- Ну, рассказывайте, молодые. - Обратилась Наташа к нему, умело скрыв их уже состоявшееся знакомство с Мариной.

- Что рассказывать?

- Про любовь, про деньги! Откуда вы и куда?

- В Алуште на турбазе отдыхали четырнадцать дней по путёвке.

- Вы женаты?

- Да, свадебное путешествие у нас получилось, - улыбался он, поглядывая на Марину.

- Понравилось?

- Конечно!

- Много денег потратили?

- Марина от меня это скрывает.

- Что так? Не доверяет?

- Я пока безработный...

- Безработный! Так это тебя жена по морям на отдых возит! Марина! - Обратилась к ней. - Не вздумай повторять своей ошибки! - И уже серьёзно продолжала. - Давно без работы?

- Ну не совсем безработный, подрабатываю, где придётся, но не оформленный. Без денег-то совсем плохо.

- Трудно у вас с работой дома?

- Очень. Я уж и Екатеринбург пробовал, но там совсем жить негде. Да и прогорел наш с сестрой бизнес через год, кредиты выплачивали.

- Чем занимались?

- Она какой-то стряпнёй занималась, а я продавал эти её сладости.

- А кредит зачем брали?

- Так с нуля начинали! Печи для выпечки, запасы муки, сахара, добавки, красители всякие. Потом по бухгалтерии у ней убытки получились. Да и не покупали столько, сколько мы с ней планировали.

- Друзья-то у тебя есть?

- Есть. - Оживился он. - Летом с сослуживцами на рыбалку ездил. Третий год встречаемся. И с одноклассниками встречаюсь.

- Так они ж, наверное, все уже женаты.

- Да. У обоих дети уже. Один у отца работает, и другой работает, ещё и учиться начал заочно.

- А ты один, как я поняла, там был.

- Да. Ну и что?

- Да как-то даже неприлично... Тебе не кажется?

- Кажется... Вот и женился...

Видимо, не понравился ему допрос, готовый перейти в нравоучения, и он, сославшись на низкое ослепительное солнце, что светило прямо на него, встал на колени перед своей половиной, положив той руки на живот, заглядывая в глаза, поправляя её волосы, и шепча что-то с улыбкой. Наташа тут же нашла повод, чтобы спросить:

- Ребёночка ждёте?

Марина только кивнула головой в ответ. Сестрицам ничего другого не оставалось, как выйти в прохладный коридор, чтобы дать молодым возможность пообниматься. Они присели на откидные сидения напротив друг дружки, но в приоткрытые двери всё-таки прислушивались к разговору.

Не прошло и полчаса, как разговор в купе обострился. Он сидел перед ней на корточках и шёпотом о чём-то умолял, ластясь и подлизываясь.

- Нет! Не дам! Отдых кончился. Пора себя в порядок приводить! Никакого больше пива!

- А ты говорила, что любишь меня. Помнишь? - Он не отставал.

- Я ведь могу и разлюбить.

- Нет, ты этого не сделаешь! Я же пропаду без тебя! - Давил он на жалость. - Ну, пожалуйста, на одну баночку!

- Не дам!

- Марина! - Не выдержала Наташа, входя в купе. - Чем это ты мучаешь нашего рыцаря?

Та молча отвернулась к двери, оставив вопрос без ответа. Пришлось ему объяснять проблему:

- Так пива хочется...

- Ты что, склонен к алкоголю? - Сделала удивление Оля.

- Нет, конечно. Просто..., как все...

- Алкоголик никогда не признается, что склонен. - Строго произнесла Наташа.

- Конечно. Вас здесь трое против меня. - Обиженно махнул рукой, забираясь на свою верхнюю полку.

Только под самый вечер, отлежав бока, опять спустился вниз. Наташа дала ему денег, чтобы сходил купил всем по мороженке, пока стоянка большая. Испросив разрешения у жены, вернулся и с баночкой пива. Потом продолжились разговоры, которые как-то незаметно опять склонились к нравоучениям.

- Слава. Имя у тебя многообещающее. Хотя и слава может быть разной, кто-то славит сам себя, кого-то прославляют другие. Сейчас ты к какой категории себя относишь?

- Пока ни к какой, - смеялся он. - Я пока неудачник.

- Как же так! Молодой, здоровый, жить есть где, нигде не работаешь, женился, жена у тебя всем на зависть красавица умница, ребёночек намечается, в свадебное путешествие тебя свозила, пиво потягиваешь! И после этого ты называешь себя неудачником!

- Представляете, она меня на себе женила! - Он хоть и смеялся, но его указательный пальчик опять выскочил на этот раз в направлении Марины.

- Так скажи сейчас же ей за это "большое спасибо"! И поклянись ей в вечной любви! При свидетелях! Быстро! - Полушутя-полусерьёзно настаивала Наташа.

Он артистично бросился перед Мариной на колени:

- Марина, прости меня ради Бога! Я правда люблю тебя! Ты мне веришь?

- Это твои пьяные слова... - Безразлично ответила она.

- А ведь и правда, - подумала Оля, пока он там ёрзал по полу, - она уже устала от его алкогольной зависимости, она и правда может бросить его на произвол судьбы, если он будет продолжать в том же духе. И ведь его указательный пальчик всегда выскакивает только опьянённый алкоголем.

На следующий день с утра опять было пасмурно, а вечером молодым надо было выходить. Чтобы как-то мирно закончить дорожное знакомство, чтобы ещё как-то помочь им не ссориться, Наташа после обеда решилась на следующее:

- Вы очень симпатичная пара, - улыбнулась она, - я вам сейчас на прощание расскажу умные слова. Очень умные..., есть такие..., надеюсь, вы их услышите:

Не каждый выбирает для себя

ту женщину, которую полюбит.

Любовь всегда для всех загадкой будет,

её нельзя купить или призвать,

её никто не в силах предсказать.

Любовь внезапно можно лишь познать

с той женщиной, которую любя,

не каждый выбирает для себя.

Не каждый выбирает для себя

религию, в которую поверит;

он может долго тщетно лицемерить,

искусно правду от себя скрывать,

он может даже атеистом стать,

души своей совсем не замечать --

религию, где только Бог судья,

не каждый выбирает для себя.

Не каждый выбирает для себя

дорогу, на которой трудно будет,

что к храму поведёт, в пути разбудит

религию и женщину познать,

любить научит, верить и страдать,

себя в лишеньях преодолевать --

дорогу, испугавшись бытия,

не каждый выбирает для себя.

Не каждый выбирает для себя

ни Женщину, ни Веру, ни Дорогу.

-- Они нас выбирают, слава Богу,

они нас выбирают для себя.

И мы живём, им всем благодаря!

Долго молчали. Она не упомянула, что стихи написаны Людмилой Михайловной Снегиной, то есть женщиной, чтобы не унизить мужское самолюбие "рыцаря".

Оля тоже не захотела промолчать:

- И ещё, Слава, я бы посоветовала тебе на будущее -- никогда нигде не высовывай свой указательный пальчик. Это не принесёт тебе ни командного звания, ни уважения подчинённых или окружающих. Очень неприлично смотрится со стороны. Очень.