- А магазин там далеко?

- Не очень. Через переулок. Минут десять ходьбы.

- Расскажи хоть, какой дом у нас будет?

- Да хороший дом будет. Вход с левой стороны, терраса на всю длину дома для входа, а с противоположной стороны выход сделаем и в тёплый туалет, и в баньку, во двор широкий.

- На сколько окон?

- Две больших комнаты пять на пять квадратных метров, каждая с одним большим окном на фасад. Кухня тоже пять на пять с одним окном в огород, и по одной маленькой комнате для спален без окон. Две каминки из кухни с двух сторон будут обогревать по две комнаты. Баньку поставим и придётся автокран выписывать, чтобы перекрытия на фундамент положить, а потом уж и стены класть будем, должны к осени справиться.

- Спать будешь?

- Да, посплю часа четыре, как всегда, а потом сделаю свой традиционный бросок. Оттуда -- сразу на работу. Вернусь завтра в это же время.

Перекусив, Паша принялся мыть посуду, а Тимка задымил сигаретой. Потом, выключив радио и усевшись в креслах, распечатали конверт.

"Снег выпал. Красиво у нас. Летом тоже. Реченька уже льдом покрылась, хотя из-за деревьев её не видать совсем, неширокая, тихая, далеко тянется до самых больших городов. Я вчера на крыше Хрущёвки сидел, любовался долго, пока не замёрз. У нас шесть пятиэтажек стоят в самом центре. Папа говорит, что я молчун, а мама, что я умненьким родился, потому что она раньше учительницей работала. Я много знаю сказок про Царей и Царевичей. Я слушать люблю. Старшие так много всего рассказывают, чего я не знаю, чего я никогда не видел. И писать люблю. Мне кажется, что в каждой букве огромный мир прячется. Мама тренирует меня, чтобы я записывал разговоры людей. На мой вопрос "Когда я родился?" она так ответила "Когда свету в посёлке не стало совсем, потом вода в Хрущёвках исчезла, газ отключили, завод начатый забросили, все начали срочно дома себе строить вокруг Хрущёвок. Мы успели к зиме. Только печку первый раз протопили, вот ты и родился. Это было четыре года назад".

В Хрущёвках хорошо, но я там только летом живу, зимой там холодно. Дед Семён, что прописан в квартире рядом с нашей, тоже летом частенько тут обитает. Он не смог себе дом построить и живёт в пещерке. Я часто у него бываю зимой, мама отправляет с горячими пирогами. За дорогу они остывают всегда, но он разогревает их на большом железном подносе на каминке своей. Пещерка у него малюсенькая, но удобная, каминка внизу, а постель чуть сбоку и повыше, прямо у оконца из большого увеличительного стекла. Он же раньше фотографом работал, пока его не сменил великий Кодак. У деда Семёна любимая поговорка "Каменный век... Каменный век...". Я думаю это потому, что он среди камней живёт.

В наших пещерах много людей живёт. Самый первый туда переселился Церковник, у него там очень большое хозяйство, даже козы, овцы, и поросят его жена держит, к нему старушки молиться ходят. И Писарь в пещерке живёт, я заглядывал, у него огромный железный сейф стоит из завода несостоявшегося. Он записывает всех кто родился, кто умер, кто женился и документы всем выдаёт с печатями. Пещеры в горах прямо за Хрущёвками, там места всем хватает, говорят, хоть сто наших посёлков войдёт.

У Церковника дочка Сандра, Саша значит, она ни с кем не дружит, кроме меня, хотя на два года старше и высокая, в школу ей в следующем году надо будет, но Церковник говорит, что не отпустит её за тридевять земель. Так вот, она любит считать и командовать, её этому старшая сестра научила. Вообще-то мы здесь с Сандрой самые бойкие из всех детей остались, остальные малыши по домам сидят, а всех школьников отсюда на зиму увозят далеко-далеко в школу.

За порядком в посёлке следят Лев и его Львица, которую все слушаются, даже Церковник и Писарь. Львица не разрешает сорить в посёлке, не даёт разводить огонь в Хрущёвках, участки под дома сама планирует, номера на все постройки и пещерки сама развешивает. А в эту осень поручила Сандре и мне пересчитать и переписать всех жителей с их старыми и новыми адресами, и мы теперь ходим по домам, Сандра считает, а я пишу, и скотину переписываем и считаем, даже школьников, которых отправили учиться на лодках по нашей Реченьке. Другого транспорта в посёлке нет. Дорога конечно есть, пройти можно, только до соседнего селения надо больше суток топать, поэтому на лодках по реке быстрее получается. И моторы у многих есть, только горючки в посёлке нет. Взрослые уже столько бумаги исписали с жалобами в область начальству, но безрезультатно, никаких ответов. И сахару у нас нет. И магазины давно не работают. Но самое страшное, что нет почты и сберкассу закрыли так как деньги кончились. Как жить? Львица дуб сушит, чтобы деревянные рубли потом сделать для всех. А у меня есть один железный рубль. Настоящий. Я нашёл его в пещерке у нашего Писаря.

Сказывают, чтобы изменить в посёлке жизнь к лучшему, надо письмо написать самому Царю нашему Путину в Кремль, вроде он в войнушки любит играть, чтобы приехал сюда и перестрелял всех начальников в области за то, что не обращают внимание на людей наших, их ведь немало, чуть не две тысячи. Вот я и решил написать. Почему этого не сделают сами взрослые, я не знаю. Только как отправить это письмо? Почты-то нет. Придётся весны дожидаться, когда лёд на Реченьке сойдёт, может тогда удастся переслать с Писарем, он по самой первой воде всегда в область отправляется".

Закончив чтение, Тимка молча налил себе чай из шиповника, тёмный, вкусный, ароматный. Нервничал. Ходил кругами по землянке с горячей железной кружкой в руке:

- Подлец Писарь! Только он мог выбросить письмо в мусорный бак! - Возмущался он. - А пацанчик-то и правда умненьким родился... Буковки одна к одной... Только с запятыми у него проблемы... Так ведь четыре года ему всего!... Да только умненьких в нашей стране не привечают. Я вот вроде нормальный мужик, а бомжую... И ты, Паша, такую интересную жизнь прожил, а тоже -- рядом со мной. Хотя до Президента послание это всё равно бы не дошло, анонимка же по большому счёту, да и не будут его приближённые грузить своего работодателя чужими житейскими проблемами.

НОВОГОДНЯЯ НОЧЬ.

Город светился в сумерках, мигал переливающимися гаммами разноцветных витражей. Толпы народа! Все суетливо что-то покупают, трутся друг о друга, шумят дороги переполненные транспортом, в тёмном небе вспыхивают салюты от новогодних петард. Она бродит между торговых лавочек... Ей ничего не надо... Просто, как все, вышла потолкаться в этот суетный мир от нечего делать. Сознание её отсутствовало, её переталкивали -- она не обижалась, её оттесняли от прилавков -- она не сопротивлялась, её что-то спрашивали, что-то предлагали, что-то просили -- она не слышала, её даже материли -- она не реагировала. Она давно уже не член этого общественного столпотворения... Уже кончился срок, определённый

государством для жизни человека -- восемнадцать-двадцать лет после выхода на пенсию. Об активной жизни после этого срока общество даже не помышляло. "Уважение к старшим!" -- это внушённое сверху утверждение она считала насмешкой над людьми.

- О! Привет! Привет, Душа моя! - Закричала, смеясь и взмахнув варежкой.

Со стороны можно было подумать, что она приветствует нечто, летящее к ней с небес, если бы это было в обычный будний вечер, но сейчас никто не обратил на неё даже внимание. А она знала к кому обращается -- её двуликая Судьба всегда за ней подсматривала. Давно это началось, ещё когда она работала, всю же жизнь приходилось контролировать своё поведение, свои слова, свои действия, свои мысли. Вот и выработалась привычка, можно сказать, рефлекс, который стал как бы не нужен сейчас, и он послушно самовыделился, но всегда присутствует рядом, стоит ей оказаться в чьём-то окружении.

- Ишь, веселятся! Два лица слились в одно... В маски новогодние вырядились! У одного печальные глаза, у другого -- радостью сверкают... Как Смерть и Жизнь... Носятся со всех сторон... чуть сверху... по кругу, подключённые ко Всемирной паутине "ГЛОНАСС"... Удивляются, что на мне новенькое пальтишко. Да! Я его специально села и сшила точно такое же, как у Нади Шевелёвой из "Иронии судьбы", серенькое, с чёрным пояском, капюшоном с чёрной оторочкой. Правда, волосы мои из-под лисьей шапки седые выбиваются... Только вот вместо ватина синтепон под рукой оказался, как-то не очень тёплая получилась одёжка... Но тепло же сумасшедшее стояло весь декабрь, думали без снега будем Новый год встречать! Однако, за три дня до праздника морозы вдруг под двадцать семь градусов ахнули!