Если даже ангел, с которым Пауло повстречался в Лангедоке, и был всего лишь плодом его воображения, все равно он как в воду смотрел, предрекая, что критики не оставят на авторе живого места. В отличие от подслащенных пилюлей, какими его пичкали после выхода двух первых книг, тут критики возжаждали крови — и тем больше, чем значительней был читательский успех. Появлявшиеся в ведущих изданиях Рио-де-Жанейро и Сан-Пауло рецензии — бранные и зачастую просто выходившие за рамки приличий — были на редкость беспощадны и свирепы:
Автор очень плохо пишет. Он не умеет пользоваться ресурсами языка, неправильно употребляет местоимения, нарушает правила управления и согласования, игнорирует такие элементарные вещи, как разница понятий «говорить» и «сказать».
(Луис Гарсия, «Глобо»)
С точки зрения эстетической «Брида» — это настоящий провал. Имитация томительного стиля Ричарда Баха, приправленная Карлосом Кастанедой. Стереотипы составляют существо книги Пауло Коэльо.
(Журемир Машадо да Силва, «Эстадо де Сан-Пауло»)
Быть может, автору следовало бы заняться своим прямым делом — вызывать дождь. Это у него получается лучше, нежели писать книги.
(Эуженио Буччи, «Фолья де Сан-Пауло»)
«Алхимик» — одна из тех книг, которую, дочитав, больше не хочется брать в руки.
(Рауль Гиудиселли, «Жорнал до Коммерсио»)
Каменья летели со всех сторон — не только из редакций журналов и газет. Через несколько дней после выхода книги автор участвовал в популярном ток-шоу «В половине двенадцатого с Жо Соаресом», которое шло по телеканалу Эс-би-ти. Хотя Пауло давно дружил с ведущим и даже когда-то снимался с ним в порнофильме «Тангарела», Соарес был явно не на стороне гостя и начал программу с того, что предъявил длинный перечень ошибок, обнаруженных в «Алхимике». Интервью переросло в «параллельную полемику». Через два дня газета «Диа» (Рио-де-Жанейро) поместила в колонке Артура да Таволы — да-да, былого коллеги по «рабочей группе» «Филипс» и автора одного из предисловий к «Архивахм ада» — статью под названием «Как тебе верить, Жо?»:
Эта колонка завоевывает мир. Хоть и не вызывает того доверия, какое должна, раз уж вошел позавчера в студию, держа в руках факс с 86 ошибками, обнаруженными в «Алхимике», Жо Соарес, чтобы взять интервью у Пауло Коэльо и заодно сделать отбивную котлету из корректорской службы издательства Рокко.
Маг отмазывал, как мог, недостатки издания, утверждая, что это и не ошибки вовсе, а «так было задумано». «Это — код, — уверял нас Пауло Коэльо, — а что не код, то будет исправлено в последующих изданиях». Жо поинтересовался тогда употреблением глагола «haver» [38] во множественном числе, что, как известно, не допускается грамматическими правилами португальского языка. «Я употребляю, — отвечал автор, — потому что так принято».
Где же это принято? В Мозамбике?
В нем, впрочем, еще теплилась надежда, что кто-нибудь из журналистской братии прочтет его книги непредвзято, взглянет на них так же, как глядели тысячи людей, рыскавших по книжным магазинам всей страны в поисках его бестселлеров. Быть может, это сделают сотрудники журнала «Вежа», самого читаемого и влиятельного бразильского еженедельника? Пауло дал им длинное интервью, попозировал фотографу и стал с нетерпением ждать воскресенья, когда свежий номер должен был поступить в киоски Рио-де-Жанейро. Первое изумление ожидало его уже при взгляде на обложку, на которой вместо собственного изображения он увидел хрустальный шар под броским заголовком «Море мистицизма». Пауло принялся листать журнал и вот наконец наткнулся на репортаж, называвшийся «Маг на высотах» и снабженный фотографией, где он был запечатлен в черном плаще, кроссовках и с посохом в руке. Он стал жадно проглядывать статью по диагонали, но уже на десятой строчке понял: автор, что называется, бил прямой наводкой — и «Брида», и «Алхимик», и «Дневник мага» были классифицированы как «скверно рассказанные метафизические истории, утопающие в многословном мистицизме». На шести последующих страницах пальба продолжалась с неослабевающей силой, и не встречалось ни единого абзаца, где не было бы огульной критики и издевательской насмешки:
(…) дурацкие суеверия…
(…) никто не возьмется суверенностью сказать, где кончается искренняя убежденность и начинается фарс…
(…) еще один серфист, скользящий по высокодоходной поверхности мистики…
(…) уже получил 20 тысяч долларов как аванс за распространение «Бриды» и предполагает получить за свои лекции…
(…) без сомнения, наихудшая из трех его книг…
(…) убогая проза…
К вящему разочарованию писателя, журнал «Вежа» вместо его портрета поместил на обложке хрустальный шар
Досталось даже его вере. Упомянув религиозный орден, к которому принадлежал Пауло, «Вежа» уверял читателей, что R.A.M. — не более чем «несколько разрозненных латинских слов, означающих приблизительно „Царство Агнца Мира“». Из всего того, что наговорил он в этом нескончаемом интервью, в неприкосновенности оставили одну фразу. Когда его спросили, в чем, по его мнению, причина такого беспримерного успеха, Коэльо ответил:
— Это дар свыше.
В редакцию «Вежа» он послал краткое письмо: «Мне хотелось бы внести только одно уточнение в репортаж „Маг на высотах“. Я не собираюсь брать деньги за мои встречи с читателями. Все прочее меня не удивило: мы — ослы, вы — чрезвычайные умники». Журналисту Луису Гарсия из «Глобо» было направлено длинное письмо, занявшее в напечатанном виде половину полосы и озаглавленное «Я — НЛО литературы». Там Пауло впервые посетовал на то, как с ним обращаются СМИ:
(…) В данное время я — летающая тарелка нашей литературы, нравится ли кому-то или нет ее форма, цвет, состав экипажа. Пусть смотрят на меня с удивлением, но зачем же смотреть с такой агрессивной злобой? Уже три года публика покупает мои книги во все большем количестве, и мне просто не удалось бы обмануть такое множество людей всех классов и сословий. Все, что я делаю, я делаю ради того, чтобы показать мою истину, то, во что я со всей искренностью верю — но критика и этого за мной не признает.
Автор статьи в «Вежа» ответил там же и в том же едко-ехидном стиле, что и в своем предыдущем тексте:
Ничего не имея против того, чтобы автор продолжал, по собственному туманному выражению, «подвиг добрый», я хочу все же посоветовать ему не настаивать на сомнительном утверждении, будто писать просто — то же самое, что писать плохо. Впрок это не пойдет.
Цифры меж тем показывали, что афоризм Нелсона Родригеса может быть применен и к миру книг: на счастье Пауло, критики не могли предоставить книжным магазинам ни одной молекулы текста. И покуда они в лупу высматривали сомнительные словоупотребления, спорные согласования и пропущенные запятые, читатели не переставали покупать, книги. Через неделю после выхода на рынок «Брида» заняла первую строчку в рейтингах по всей стране, одарив Пауло новым рекордом — он был автором одновременно трех национальных бестселлеров. Феномен этой нежданно обретенной массовой популярности заставлял «публичных людей», интеллектуалов и художников, определяться, вырабатывать к нему собственное отношение. Забавно, что если критики выступали единым фронтом, мир «культовых фигур» оказался разделен в зависимости от отношения к новому чуду бразильской словесности. Об этом легко судить по многочисленным интервью в газетах и журналах того времени:
Это гений. Он учит, что благодать — не обязательно в сложном.
(Регина Казе, актриса)
