Их действия явились вопиющим нарушением условий Пакта: пьянство, хамство, применение насилия и оскорбление религиозных чувств разом. Можно сказать, что то, как обошлись с этой парой — скорее показатель мягкости, чем склонности к карательным мерам. Я могу представить себе множество стран, включая некоторые, считающиеся «демократическими», где с этими людьми обошлись бы куда жестче. На оживленных сайтах дубайских экспатов большинство иностранцев выражало недовольство их действиями, которые могли помешать оставшимся хорошо проводить время в будущем. Представителям Запада позволялось делать все, что они пожелают, но не открыто. Пока деньги текли рекой, большинству это представлялось необременительным компромиссом.

Балансировать приходилось не только в деликатной сфере культурых различий, но и в области геополитики. В последние годы ОАЭ в целом ряде случаев использовалось как подходящее место для сложных переговоров по проблемам Ливана, Ливии и Пакистана. Правительство принимающей страны может уверенно гарантировать различным сторонам, что огласки не последует. Неписаное соглашение обеспечивает (особенно после короткого телефонного звонка редактору), что определенные темы затронуты не будут. Абу–Даби и Дубай сравнивали с Веной времен холодной войны: этот город был местом встречи Востока и Запада. Менее лестной аналогией могла бы служить Швейцария во время Второй мировой войны, страна, подыгрывавшая одной стороне против другой, обеспечивая финансовое убежище обеим и не задававшая никому вопросов.

Современный вариант такого сотрудничества происходит с американцами, которые много вложили в ОАЭ — и в военном, и в политическом смысле. Хотя у США нет здесь постоянной базы, как в Сингапуре, множество американских моряков проводят в Джабаль–Али времени больше, чем в любом другом иностранном порту. Министерство обороны США поставляет Эмиратам на миллиарды долларов новейшего оружия (наиболее значительной сделкой является недавняя продажа ракетных комплексов «Пэтриот»). Соединенным Штатам важно иметь хорошо вооруженного союзника так близко к Ирану. В то же самое время американцы смотрят сквозь пальцы на ежедневную отправку ОАЭ в Иран товаров западного производства. Эта торговля, от которой Иран зависит в очень значительной степени, нарушает санкции, установленные Америкой, чтобы наказать Иран за его долголетнее вызывающее поведение.

Существует и соглашение в отношении терроризма. Долгое время казалось странным, почему ОАЭ избегало показательных взрывов, учитывая географическое положение страны, смешанный этнический состав населения и количество важных зданий, которыми могла бы соблазниться «Аль–Каида» и связанные с ней группы. Такой удар стал бы для исламских боевиков показательной и резонансной акцией. Она могла бы привести к хаосу, оттоку капитала и разрушению ощущения безопасности. Американцы знают, что двое из 19 человек, осуществивших нападение 11 сентября, были гражданами ОАЭ. Сообщалось, что половина бюджета терактов (500 тысяч долларов) поступила в США из Дубая. Тем не менее американцы направили свой гнев на Афганистан, позднее на Пакистан, а не на ОАЭ. Они считают отношения с Эмиратами слишком важными, чтобы подвергать их риску.

Местные и западные спецслужбы пристально следят за тем, кто и чем занимается в Дубае и Абу–Даби. Жители сообщают, что некоторые люди, у которых возникают проблемы из‑за незначительных нарушений закона, негласно освобождаются от ответственности, если соглашаются стать осведомителями. Как говорит мне один бизнесмен, есть и другая мотивация:

Похоже, у Пакта много разновидностей. Число угроз, отслеживаемых западными посольствами, в последние годы неуклонно растет, но пока они остаются только угрозами. Возможно, наиболее очевидной причиной отсутствия терроризма является роль, которую играет ОАЭ в отмывании денег некоторых фигурантов — при помощи местных банков и фирм, выстроенных в тщательно составленные цепочки. Некоторые говорят, что это «джентльменское соглашение»: вы можете использовать территорию страны для отдыха, развлечений и обогащения, пока проводите свои военные операции подальше отсюда. В выигрыше остается не только «Аль–Каида». Отец пакистанской ядерной программы Абдулкадир Хан признал, что был руководителем нелегальной группы, которая с помощью дубайской компании поставляла пакистанские ядерные технологии Ирану, Ливии и Северной Корее.

Роль ОАЭ не слишком отличается от роли Лондона, предоставившего исламским боевикам место, где они могли зарабатывать и хранить деньги до 11 сентября 2011 года («Лондонистан»), точно так же, как он является тихой гаванью для олигархов с сомнительной репутацией («Лондон- град»). Российские «братки» попроще также считают Дубай своим домом. Сообщается, что в любой момент половину всех номеров в отелях высшего класса занимают россияне. Время от времени звучит стрельба. Самый известный случай произошел в роскошном «Бурдж–аль–Араб» в 2006 году: тогда был застрелен сирийский торговец бриллиантами. Отрасли, связанные с драгметаллами, наркотиками и проституцией, также контролируются главным образом российскими ОПГ. Большая часть девушек для эскорта и проституток прибывает через аэропорт Эль–Айн, заканчивая свой путь в борделях, замаскированных под ночные клубы. Из них самую дурную репутацию имеет «Сайклон», где, по слухам, цена девушек зависит от их национальности (россиянки дороже всех). Глобализация создает рынок, а тот, в свою очередь, удовлетворяет спрос. На экспатских сайтах полно сплетен о таких местах, но о них не говорят в приличном обществе или в официальных СМИ. Время от времени туда приходят с облавами и закрывают их. Затем они вновь открываются после «ремонта» или всплывают в других местах. Это неприглядная сторона Пакта.

«Мы хотим обеспечить нравственную репутацию», — говорит Николас Лабусхагне, уроженец Южной Африки, один из многих иностранных консультантов, приглашенных в качестве советников правящей семьи. По его словам, Дубай хочет избавиться от репутации города с плохим вкусом и низкими моральными стандартами. Ключ — решение проблем образования и здравоохранения, а также эффективное управление. Он говорит о новом Академгородке, о тысячах новых мест в университете и технических колледжах. Смысл того, что он рассказывает — примерно тот же, что в словах нескольких других людей, с которыми я беседовал в Абу-Даби. Это очень далеко от того, что на Западе понимают под либеральной демократией, но это настолько же далеко от происходящего в других странах региона. Я спрашиваю его, в какой степени речь идет о чисто внешних проявлениях респектабельности, а в какой — о чем‑то большем? «Мы действительно стремимся разработать положительную модель развития, которой могли бы последовать остальные страны региона, — отвечает Лабусхагне, — дело тут не только в деньгах».

Мой последний визит в регион состоялся через неделю после краха «Леман бразерс» в Нью–Йорке. Большинство финансистов и руководителей туристического и девелоперского бизнеса, встреченных мною в Дубае и Абу–Даби, выражали осторожную убежденность в том, что им удастся избежать экономического коллапса, заставшего врасплох Запад. Один гендиректор, признавая потенциальную опасность ситуации, рассказал мне, что, тем не менее, самой большой текущей проблемой для него оказывается необходимость разбираться со слезными просьбами о работе — любой работе — от старых знакомых из Британии, которые потеряли все, что у них было, или боятся, что это им предстоит. «Я тону в электронных письмах от людей, которые хотят, чтобы я рассмотрел их автобиографии», — сказал он. Большинство моих собеседников были тогда вполне уверены, что Дубай, несмотря на ипотечные долги, отделается «мягкой посадкой». Они убеждали себя, что ОАЭ оторвано от экономик Запада и что здешний Пакт в отношении благосостояния более надежен, чем у «старых стран».