– А вдруг нас сметут? – спросил Портий.

– Не сметут, – раздался за спиной суровый голос наместника.

Светоний подошел к молодым людям и с нажимом добавил:

– Запомни, Портий, чем больше орда варваров, тем беспорядочнее они действуют в сражении. Погоди, сам увидишь.

Уверенный тон военачальника развеял все сомнения Портия в исходе битвы.

Туманным утром британцы черной лавиной хлынули на поле боя, заполнив равнину до самого горизонта. В сравнении с небольшим войском Светония их число было несметно – то ли семьдесят тысяч, то ли все двести тысяч: мужчины, женщины и дети, пешие, в телегах и древних боевых колесницах, вооруженные копьями, булавами, мечами и зажженными факелами. Кельты увидели шеренги римских легионеров, замерших за сверкающими щитами у леса, и над равниной пронесся ужасающий вопль ярости. Варвары наступали медленно и неумолимо, и было их столько, что до входа в ущелье первая волна нападающих докатилась лишь через полчаса.

Перед строем варваров стремительно катилась боевая колесница, запряженная двумя лошадьми. Именно быстрота движения и маневренность колесниц делали их грозным оружием кельтов, однако преимущество они сохраняли только на равнине, а на ограниченном поле боя превращались в помеху. Стоящая в колеснице седовласая женщина криками подбадривала соплеменников, которые отвечали ей восторженными возгласами и на все лады проклинали ненавистных римлян.

– Гляди, что удумали! – воскликнул Марк, толкая в бок Портия.

В тылу кельтского войска плотным строем составили повозки и телеги, отрезая римлянам путь к бегству. Варвары, решив, что римляне попали в ловушку, разразились бешеными криками.

– Смерть наместнику! – воскликнула Боудикка. – Смерть проклятым римлянам!

Кельтское войско сопровождали друиды; над головами воинов повсюду раскачивались изображения языческих богов: змеевласые Сулия и Левкетий, рогатый охотник Кернунн, кровожадный Дагда – покровитель воинов, Тевтат – защитник всех кельтских племен, Ноденс – повелитель туч и масса изваяний поменьше – боги плодородия, удачи и исцеления. Боудикка размахивала длинным шестом, увенчанным резным изображением черного ворона и кричала:

– Ворон сулит победу! Я ворон!

Светоний невозмутимо посмотрел на беснующихся варваров, обернулся к легионерам и с нажимом произнес:

– Они сами закрыли себе путь к отступлению.

Кельты, готовясь к атаке, завопили еще громче. Римляне в молчании ожидали начала битвы. На обветренном лице наместника появилось презрительное выражение. Он перевел взгляд на варваров и внезапно приказал:

– Вперед!

Кельты, захваченные врасплох, оцепенели от неожиданности. Шеренга римских воинов, сверкая бронзовыми щитами, решительно двинулась в наступление. Варвары беспорядочно заметались, не зная, что предпринять. Мужчины, женщины и дети, возки и телеги рассыпались по полю, некоторые смельчаки подбегали к легионерам и тут же падали, сраженные точными выпадами коротких мечей. Неумолимая машина дисциплинированных римских воинов подминала под себя всех без разбору.

Портий оставался с конницей, нетерпеливо ожидая приказа вступить в битву. Наконец-то ему представился случай покрыть себя славой! Наверняка о его подвигах узнают даже в Риме!

– Скорее бы в бой! – вздохнул он. – Мы их одним ударом сокрушим!

Наместник все так же невозмутимо следил за действиями легионеров – солдаты, выстроившись непробиваемым клином, глубоко врезались в ряды противника и одерживали верх в рукопашной схватке. А когда британцы, спутав свои ряды, разбегутся по всей равнине, настанет время отправить в бой кавалерию.

Портий в полной мере оценил мастерство старого военачальника: Светоний дождался, когда в беспорядочной толпе вспыхнет бе зудержная паника, и только тогда резким кивком дал сигнал военному трибуну.

– Вперед! – выкрикнул Агрикола.

Римские конники с копьями наперевес слаженно бросились на врага. Британцы дрогнули и бросились бежать, но всадники косили их, будто траву на лугу. Глухо стучали копыта лошадей. Портий на полном скаку резал и колол врагов – под меткими ударами копья падали мужчины, женщины и дети. Битва превращалась в бойню, но Портия это не остановило.

– Конница, назад! – прозвучал отрывистый приказ.

Всадники остановились у скопления телег и повозок.

– Назад! Построиться!

Вместе с остальными конниками Портий неохотно вернулся к наместнику. Только теперь стало ясно, что произошло. Наступление конницы обратило кельтов в бегство, но, как и предсказывал Светоний, отступлению помешали повозки. Мужчины, женщины и дети пытались прорваться через беспорядочное нагромождение телег и возков, но обезумевшие лошади и волы сбивали с ног и затаптывали беглецов, а легионеры не щадили никого.

– Коннице там делать нечего, – буркнул Марк. – Ты только погляди, что происходит!

Кровавая резня не прекращалась. Римляне убивали всех без разбору – и редких смельчаков, которые пытались обороняться, и беззащитных женщин и детей.

К наместнику приблизился Агрикола:

– Все кончено, – доложил он. – Будем брать пленников?

На обветренном, словно окаменевшем лице Светония не дрогнул ни один мускул.

– Нет.

– Но женщины и дети… – начал военный трибун.

– Всех убить.

Портий вспомнил слова одного из приятелей Гракха: «Светоний – доблестный военачальник, но гнев его ужасен».

Римляне в молчании смотрели на планомерное уничтожение кельтов. Наместник, бесстрастно наблюдая за бойней, произнес:

– Варваров следует держать в страхе, чтобы не забывали о мощи Рима.

…Мало кто из кельтов остался в живых после битвы. Боудикка погибла. Наместник не стал подсчитывать убитых врагов, но мы с Марком полагаем, что убито более семидесяти тысяч человек.

После сражения мы отправились в Веруламий, а потом в Лондиниум. От городов остались лишь пепелища, а всех жителей убили.

Прокуратор Кат Дециан сбежал в Галлию, вместо него обещают прислать нового. А еще выяснилось, что префект лагеря в Глевуме, тот самый, под началом которого оставили Второй легион, позорно струсил, узнав о разгроме Девятого легиона, а потому, нарушив приказ наместника, побоялся прийти нам на помощь. Однако до него дошли известия о нашей блистательной победе, и он бросился на меч.

Теперь же Светоний вознамерился отомстить коренным жителям провинции. Он отправил отряды легионеров во все мятежные регионы с приказом уничтожить любые следы возможного сопротивления. От британцев ожидают полного повиновения, в противном случае их предают смерти. Слово наместника – закон…

Портий отправил родителям свое послание из сожженного дотла Лондиниума. Действия наместника вызвали в юноше противоречивые чувства. Портия восхищали невозмутимость и бесспорное мастерство военачальника, ведь малейшая ошибка при подавлении мятежа привела бы к полному уничтожению легионов. Однако он содрогнулся от отвращения, услышав, как Светоний ожесточенно заявил:

– Рим отомстит мятежникам!

Карающий гнев наместника обрушился на провинцию. Светоний стремился полностью подчинить британские племена и отплатить им за разрушение Лондиниума и Камулодуна. Усмиренные британцы жили в постоянном страхе и вдобавок страдали от разрухи, нищеты и голода. Доходы, поступавшие в римскую казну, иссякли, а недовольство народа усилилось.

– Наместник – великий военачальник, но слишком жестоко обращается с мирными жителями, – заметил Портий Марку. – Он держит их в страхе, вместо того чтобы завоевать их доверие и расположение.

– Возможно, ты и прав, – ответил приятель. – Хотя, по-моему, с таким мнением мало кто согласится. Легионы поддерживают действия Светония, и даже сам император требует жестокой расправы с бунтовщиками.

– Но это несправедливо! – возмутился Портий.

– Лучше молчать и ни во что не вмешиваться. Не нашего ума это дело.

Увы, Портий не внял мудрому совету приятеля и всю зиму предавался унылым размышлениям.