Как бы то ни было, этим племенам суждено было сыграть необычайно важную роль в истории Северной Европы, создать великую культуру, покорно снести римское владычество, но сохранить свободолюбивый дух, ускользнуть от англосаксонских завоевателей и выжить до наших дней, покоряя мир своим удивительным воображением. Задолго до Рождества Христова древние греки дали этим разрозненным племенам имя Κελτοί, римляне переделали его на свой лад, и оно сохранилось неизменным до наших дней – кельты.
Отчего кельты оставили такой глубокий след в истории человечества? Чем они отличались от других племен? На этот вопрос трудно дать определенный ответ. Ясно лишь одно: этих людей отличала необыкновенная одаренность. Лучше всего об этом говорит их язык. Где бы ни селились кельтские племена, их наречие распространялось по всей округе. Во времена Юлия Цезаря кельтский язык стал средством межнационального общения на всей территории Северной Европы. Кельтский язык привлекал своей выразительностью, поэтичностью и богатством выражения. На этом языке слагались легенды, предания и эпосы, которые передавались из поколения в поколение, с глубокой древности до наших дней. Сегодня кельтский язык сохранился в двух его вариантах: валлийском и гэльском.
К 1000 году до Рождества Христова мирные кельтские поселенцы внезапно изменились, то ли объединившись с каким-то воинственным племенем, то ли обнаружив в себе дотоле неведомую ярость и мощь. Как бы то ни было, на историческую арену вступила новая, неукротимая сила – кельтские воины-завоеватели.
Их появление повергало противника в ужас – длинноусые мускулистые воины с нимбами волос, для жесткости намазанных известью, мчались на быстрых и легких боевых колесницах. На шее воинов сверкали толстые золотые обручи, на руках блестели браслеты. Воинственные племена быстро захватили земли на западе и на севере Европы, добрались до берегов Ла-Манша и на Иберийский полуостров. Воины принесли с собой новое грозное оружие: острые длинные мечи, сделанные из закаленного, доселе неизвестного в Европе металла – железа.
В археологии эту культуру именуют по названию австрийского городка Гальштат, где впервые обнаружили многочисленные захоронения железного века с погребальными урнами. Воинственные племена гальштатских кельтов были непобедимы; в их могильниках обнаружены остатки повозок, колесниц и драгоценные украшения, а образы отважных воинов сохранились до наших дней в кельтских легендах и сказаниях.
Однако же неукротимые кельты не были разрушителями. На завоеванных землях они создавали новые поселения, строили дома под соломенными крышами и возводили земляные укрепления на холмах. Местных жителей они не трогали, использовали их как рабочую силу. Примерно между 900 и 500 годами до Рождества Христова кельты пересекли Ла-Манш и расселились по острову Британия.
Судя по всему, древние поселения на острове кельты не уничтожили и со временем смешались с коренными жителями Британии. Впрочем, кельтские завоеватели расселились не по всем уголкам острова, так что, вполне возможно, некоторые жители современной Великобритании ведут свой род от доисторических предков, с незапамятных времен живших на острове. Итак, кельтские переселенцы обосновались в Британии, на туманном острове, среди волшебных меловых холмов, отделенных от остального мира узким проливом.
Начиная примерно с 500 года до Рождества Христова возникла удивительная культура, получившая у археологов название латенской, по имени швейцарской коммуны Ла-Тен, неподалеку от Невшателя. За несколько веков своего существования кельтские племена Северной Европы и Британии создали массу поразительных предметов, уникальных образцов доисторического искусства: изящные быстроходные колесницы и замысловатые золотые, серебряные и бронзовые украшения; глиняные сосуды с витым орнаментом и весьма реалистичные фигурки зверей и птиц; одеяния и накидки из ярких, богато изукрашенных тканей, роскошные чепраки и конские попоны. А еще кельты слагали длинные сложные поэмы на своем мелодичном языке, и древние сказители-барды прославляли подвиги героев и вещали о деяниях богов. Мир кельтов издревле был полон богов, волшебства, сказочных птиц и зверей, суеверий и предрассудков. Кельты верили, что бок о бок с миром людей существует таинственный потусторонний мир – мир сумерек и чудес, одновременно и похожий, и непохожий на привычный.
– Кельты безумны, – настаивали римляне. – Они пируют, как сенаторы, поют, рыдают и дерутся друг с другом – и все это ради удовольствия.
– Нет, кельты – поэты, – возражали торговцы. – Они хмелеют от поэзии.
– Кельты хмелеют от выпивки, – цинично отвечали римляне. – Особенно их мерзкие жрецы-друиды.
Как ни странно, все эти утверждения соответствовали истине. Римляне совершенно не понимали кельтов. Для римлян важнее все го было четкое государственное устройство, стройная и хорошо продуманная система организации всего на свете, поэтому они не могли разобраться в бесчисленном множестве вождей и владык, связанных между собой древними и запутанными узами родства, клятвами побратимов, брачными союзами и полумифическими обязательствами. Вдобавок для римлян оставались непостижимыми многочисленные кельтские божества, которые постоянно меняли обличье и подшучивали над людьми – и не ради собственного удовольствия (такое объяснение вполне устроило бы римлян), а просто так. Даже покровитель всех кельтских племен, великий бог Дагда, поступал, как ему вздумается.
– Мы приучим кельтов к порядку, – обещали римляне.
Увы, сделать это было нелегко.
Усмирить кельтов в Галлии вызвался Юлий Цезарь, быстро сообразив, как этого добиться. Он решил разрушить связи между вождями и их подданными, а вместо вождей назначить магистратов. «Тех, кто обладает значительной властью, придется либо подавить, либо подкупить и пообещать, что сыновья их получат образование на римский манер и станут гражданами империи. От такого еще никто не отказывался», – утверждал он.
В определенной степени подобная политика себя оправдала, однако некоторые племена оказывали упорное сопротивление. В частности, белги готовы были принять культуру, но не власть Рима, а потому бежали за море. С течением времени хитроумным и расчетливым римлянам все же удалось распространить блага цивилизации и среди населения покоренной Галлии, и на пока не завоеванном острове. Кельтские племена презирали завоевателей, но вожди кельтов регулярно получали от римских торговцев в Галлии огромные амфоры с вином, драгоценные камни и другие предметы роскоши. Кельтские правители стремились к большей власти и с завистью слушали рассказы о великолепных дворцах и виллах в столице империи. Хотя у кельтов не было своей письменности, многие вожди научились у торговцев не только разговорной латыни, но и письму.
– Да, островитяне будут сопротивляться, однако в конце концов смирятся, как и все варвары, – рассудительно заметил Клавдий.
Весной 44 года обитатели Сарума вот уже месяц ждали прихода римлян. Погода еще не устоялась: то в ясных небесах сияло солнце, заливая яркими лучами меловые хребты, то на долину наползали тяжелые серые тучи, валил снег или сыпал град. Сегодня погода выдалась ясной, влажный юго-восточный ветер гнал по синему небу барашки белых облаков.
Все жители пятиречья укрылись в крепости.
Спустя два тысячелетия с тех пор, как огромные сарсены приволокли из каменоломни к Стоунхенджу, ландшафт практически не изменился. Долину окружали густые леса – дуб и ясень, вяз и орешник. На севере тянулись к горизонту пустынные меловые хребты, а на склонах холмов колосились поля. И все же перемены были: в тени исполинских серых камней заброшенного святилища паслись отары овец, древние меловые могильники заросли травой, а на склонах, там, где вот уже четыре тысячи лет возделывали пшеницу, лен и ячмень, землю разбили на квадратные делянки, каждая размером в двести шагов, и четко пометили их границы – где межой, где земляным валом, а где живой изгородью.
Полностью изменилось лишь одно: поросший лесом холм на взго рье у самого входа в долину. Несколько веков назад лес на нем вырубили, а площадку на самой вершине, размером в тридцать акров, обнесли двумя земляными валами, между которыми вырыли глубокий ров. Некогда лесистый холм стал голым курганом с крутыми склонами. В первый, но далеко не в последний раз Сарумский холм превратили в крепость. Сейчас меловые склоны сверкали под лучами солнца, и крепость на холме была видна издалека. Жители Сарума называли ее кельтским словом «дун».
