2

Андрей пришел в ревком под утро. Не раздеваясь, свалился на диван и тотчас же уснул. Когда он проснулся от сильного стука в дверь, ему показалось, что спал он лишь несколько минут. Но, взглянув в окно, Андрей увидел, что солнце высоко и на дворе уже день.

В дверь продолжали стучать.

— Сейчас! — крикнул Андрей и, еще не стряхнув с себя сна, поспешил к дверям. В комнату вошел комиссар бригады.

— Однако здоров же ты спать! Что, ночью работал?

— Работал, — нехотя ответил Андрей и стал сворачивать бурку. — Выступаете?

— Первый кубанский полк выступил сегодня утром из Каневской.

— А Первый запорожский?

— Сейчас выступает. Перед отправкой хочу небольшой митинг провести, за тобой пришел. Что ж, идем. А как в Новолеушковской?

— Мятежники окружены сегодня ночью частями Инзенской дивизии и сдались.

— О Сухенко ничего не слыхал?

— Нет. Вероятно, к Врангелю удрал.

— Он в плавнях у Алгина, и конвойная сотня с ним.

— Вот как? — удивился комиссар.

— Смотри, как бы он тебе чего не натворил.

— Ты прав. Ну, идем, митинг открывать надо.

— Митинг митингом, а я сейчас распоряжусь.

…Первый запорожский полк выстроился четырехугольником на базарной площади.

Андрей привычным взглядом окинул конные шеренги. Его взор с удивлением задержался на пулеметных тачанках. Он хотел сказать что–то стоящему рядом комиссару, но заметив подъехавшего Остапа Капусту, поспешно сошел на площадь.

— Ну, что?

— Первый кубанский разбежался, отойдя верст тридцать от Каневской. Комиссар полка убит. Часть казаков вернулась в станицу. Сейчас идет бой между ними и гарнизоном. Провода перерезаны…

— Тише говори, услышат.

Капуста продолжал шепотом:

— Ты глянь, Андрей Григорьевич, що у них на пулеметных тачанках. Пулеметы попрятали, а чучела поделали и чехлами прикрыли.

— Эта хитрость им боком выйдет, — усмехнулся Андрей. — Где Хмель?

— В гарнизоне. Хлопцы коней седлают.

— Ладно. Передай ему, что я сейчас буду. Пусть выстроит сотню.

Андрей спокойно поднялся на трибуну и, обращаясь к комбригу и комиссару, проговорил:

— Очень извиняюсь, товарищи, но выступать на митинге не буду: получил сообщение о появлении конной банды вблизи станицы.

Комбриг побледнел и испытующе взглянул на Андрея.

— Если нужна помощь, товарищ Семенной, всегда готов…

— Не беспокойтесь, управимся сами.

Комиссар взял дружески Андрея за локоть.

— Не отказывайся. Бери полк — и действуй. А выступление на фронт можно отложить на завтра.

— Нет, нет вы и так уж запаздываете. Справлюсь силами своего гарнизона… Ну, прощайте, товарищи.

Андрей простился с комбригом и, пожимая руку комиссару, шепнул ему на ухо:

— Держи ухо востро, комиссар. Не верь этой собаке!

Через минуту он уже мчался на коне по площади.

Гарнизон, после разгрома его бригадой, насчитывал всего одну сводную сотню под командой Павла Бабича. Капуста же собирал для себя сотню вновь, пропадая из станицы по целым суткам, и лишь Андрей, да еще разве Семен Хмель знали, где он блуждает. Сотня гарнизона, построенная на улице, ожидала Андрея. Хмель, на гнедой ногайской кобыле, помчался навстречу Андрею.

— Что, Семен, началось?

— Ты что–нибудь понимаешь во всем этом, Андрей?

— Скорее догадываюсь кое о чем. Эта старая лисица Алгин, не считая возможным идти на открытое восстание, решил распустить бригаду и тем самым сохранить ее для себя. Вот что, Семен, отбери трех–четырех хлопцев, и пусть, они наметом паняют до Павловской, предупредят наших.

— А гарнизон?

— Сотня поедет с нами. Верстах в двенадцати отсюда есть большая балка, мимо которой идет ихний шлях, а вправо — большой курган. Ты заведешь сотню в балку и выставишь пулемет в терновнике, я же с другим пулеметом и парой хлопцев засяду на кургане. А там видно будет. Задача ясна?

Хмель ухмыльнулся удовлетворенно.

— Вполне, Андрей.

3

Андрей, лежа на кургане, наблюдал в бинокль за приближающейся конницей. Полк шел походной колонной без охранения. Впереди ехали двое — комбриг и командир полка.

«А где же комиссар?» — с беспокойством подумал Андрей и сделал знак пулеметчикам приготовиться. Когда полк подошел к кургану примерно на две сотни шагов, Андрей поднялся во весь рост и сложил ладони рупором:

— По–о–олк, сто–о–о-ой!

Комбриг выхватил из ножен шашку, и полк, перейдя на рысь, стал строиться во взводные колонны. Андрей махнул рукой. Он видел, как, сраженные пулями, падали кони и люди, как полк смешался в кучу и отхлынул от кургана. Он подал команду, и пулемет смолк. Андрей опять поднял ко рту ладони.

— Комбриг, ко мне!

От кучи отделился всадник и карьером приблизился к кургану.

— Товарищ Семенной, что это значит? Мы идем к месту назначения в Павловскую, а вы делаете нам засаду и убиваете моих людей? Вы ответите за это!

— Ладно, отвечу. А теперь немедленно сложите оружие, или я снова открою огонь, но уже из всех пулеметов.

— Вы не имеете права…

— Довольно, полковник, играть в прятки! Даю вам на разоружение пять минут.

Комбриг, закусив губу, помчался назад.

Андрей видел, как часть казаков начала снимать шашки и винтовки и кидать на землю, часть же, группами и в одиночку, вырывалась из общей массы и уходила в степь.

Семенной снял папаху и махнул ею над головой. Снова заработал пулемет на кургане, но на этот раз ему отозвался другой, спрятанный в терновнике у балки.

Пули нагоняли уходивших казаков и валили их с седел. Андрей хмурился, но стрельбы не прекращал. Наконец он махнул папахой, и пулеметы умолкли. Через несколько минут на земле возле полка лежала гора винтовок, шашек и кинжалов, а казаки с хмурыми лицами строились в две шеренги. Против них, сделав на галопе лихой поворот, стали обе тачанки, и пулеметчики, припав к пулеметам, ждали сигнала. Позади полка строилась гарнизонная сотня с шашками наголо.

Андрей, садясь на подведенного Тимкой коня, строго посмотрел на своего ординарца:

— Ты чего?

— Ничего, товарищ комбриг…

— Как ничего, а у самого губы трясутся?

— Казаки ведь они… товарищ Семенной…

Андрей ничего не ответил и вскочил в седло….Гнедой конь Андрея бесновался перед замершими шеренгами полка.

— Комбриг и командир полка, ко мне!

К Андрею подъехал начальник штаба.

— А где командир полка?

— Убит вашими пулеметчиками.

— А комиссар где?

— Остался в станице.

— Ложь! Его лошадь здесь. В последний раз спрашиваю, куда дели комиссара бригады? Убили его?

Начштаба затравленно оглянулся по сторонам.

— Его нет…

— Слезайте с коня! Вы арестованы.

Полковник молча слез на землю, и все его грузное тело как–то обмякло, а голова опустилась книзу, как будто шея у него была парализована. Андрей обернулся к Тимке.

— Забери коня!

— Офицеры, отдайте лошадей коноводам и выходите вперед!

К нему подошло около двух десятков командиров сотен и взводов. С побледневшими лицами они молча толпились перед строем. Андрей оглянулся и увидел, что Семен Хмель уже скачет со взводом казаков, огибая правый фланг полка.

— Товарищ Хмель, отведи–ка их в сторону, а потом подъедешь ко мне.

Когда офицеры в окружении конвоя отошли назад, Андрей сдвинул рукояткой плетки папаху и тронул шенкелями коня.

— По–о–олк, слеза–а–ай! Отпустить подпруги, перекинуть стремена! Растрензелить лошадей! Сейчас пойдете пешим строем в Павловскую, коней поведете в поводу. Впереди и позади вас поедут мои пулеметные тачанки. Не захотели с ляхами сражаться на конях, как казакам подобает, окопы на фронте рыть будете!.. Хмель! Офицеры пойдут сзади. По бокам колонны пусти по одному взводу. Остальные взводы — позади. Да наряди хлопцев на хутор за подводами.

И Андрей показал плетью на груду оружия.

1