А тогда мы делали сами, и я долго тренировался, для того чтобы делать этот трюк. Должен был с одной лошади делать сальто назад и перепрыгивать в другое седло. Ну это только в страшном сне может быть и в кинематографе. Ну я в седло, конечно, не попадал, но выпрыгивал, действительно, отталкиваясь от седла, делал сальто назад, а там внизу ловили.

С тех пор не приходилось особенно рисковать, за исключением одного фильма — «Служили два товарища», где я играл роль белогвардейского поручика Брусенцова. И в конце, когда он стрелялся, должен был падать с борта, метра три с половиной, в полной одежде в воду. Вода была плюс три, это март месяц, в Одессе. Долго уговаривал режиссера, он разрешил. Почему? Потому, что там есть спасательная команда, они приносят спирт… растирать после каждого дубля, так что к четвертому разу говоришь: «Еще хочу!»

Серьезная, сознательная моя работа началась с фильма «Я родом из детства», где я играл роль капи-тана-танкиста, который горел в танке. Этот фильм снял мой большой друг — Витя Туров. Запомните эту фамилию, скоро выйдут его картины, называются — «Война под крышами» и «Сыновья уходят в бой», две серии фильма. Я туда писал песни и пел их под оркестр, сам исполнял, хотя и не снимался в этой картине. Это человек интересный, он правда делает хорошее кино.

И вот играл я человека, в тридцать лет седого, искалеченного, который горел в танке и лежал в госпитале. Я туда писал — первый фильм, куда я писал свои песни, тексты и музыку.

Я всегда пишу и текст и музыку, и сам исполняю — певцам не даю. Они, правда, берут сами, но с этим ничего не поделаешь.

Так вот в этой картине были песни и «Братские могилы», и «Звезды»… А одна из них в фильм не вошла, но, так сказать, разошлась все-таки по рукам… Выпал из картины весь эпизод госпиталя, поэтому нет в фильме этой песни. «Песня о госпитале».

С тех пор я в кинематографе почти во всех картинах пою песни. Один из таких фильмов называется «Вертикаль» — это предмет для очень серьезного разговора, это можно устроить вечер таких альпинистских и туристских песен. Я только хочу сказать несколько слов о горах, чтобы отдать дань одному из самых прекрасных уголков природы. Дело в том, что там не только красиво и чистый воздух, вы прекрасно знаете, я не для рекламы. Там замечательный народ… Там есть возможность понять, что ты за человек, понять лучше людей, которые с тобой. Проверить себя — можно с тобой пойти в разведку или нет. Есть там возможность для этого, потому что есть ты и — люди, которые с тобой идут в связке. Здесь и природа, и случай — его величество Случай.

Я писал много о горах; все, что я о них думаю, я написал. Я присутствовал один раз при гибели — почти при гибели известного нашего альпиниста Живлюка, в группе ЦСКА. Они шли на штурм пика Вольная Испания, и их побило камнями. Я считаю, что в альпинизме нельзя устраивать соревнования. Они хотели раньше «сделать» вершину, чем предыдущая группа. Живлюка убило. Группа трое суток находилась вот на таком карнизике. Вообще, ведут себя там удивительно. Как в бою, и обстановка приближена к боевой. И поэтому— «руки тянутся к перу, перо — к бумаге». Я написал тогда песню, которая называется «Здесь вам не равнина». И потом через год я снова приехал в горы и увидел, что слова этой песни высечены на могиле трех погибших ребят, они погибли на спасательных работах. Не все погибают, конечно. Но довольно опасное это дело — альпинизм. Ну опасно, в общем, везде, только об этом меньше говорится. Может балкон упасть или машина наехать — никто не может избежать того, что предназначено, или какого-то случая. Ну а в горах это более известно, и, как говорят, «всегда погибают лучшие». И на могиле погибших альпинистов я видел камень, на котором высечены слова этой песни. Значит, больше говорить ничего не приходится. Мне показалось, что эти наши песни были им нужны.

Я не буду петь песни из фильма «Вертикаль», потому что вы знаете. А я спою новую, которая называется «К вершине», посвящается она погибшему в Альпах Михаилу Хергиани — известному нашему альпинисту, великому альпинисту, которого английская королева называла «Тигр скал».

Потом был фильм «Короткие встречи», где я играл роль геолога. Это был все «бородатый» период. Я надолго осел в Одессе, поэтому очень многие считают, что я одессит. Это неправда, я москвич, хотя во втором поколении — киевлянин. Я здесь довольно часто бывал, хотя живу в Москве. Ну а в Одессе я снимался в пяти картинах, несмотря на то что не все эти картины принадлежали Одесской киностудии, а некоторые просто снимались в Одессе на натуре.

Были «Короткие встречи», где я тоже исполнял песни, а потом были сразу две картины параллельно — «Служили два товарища» и «Интервенция», и обе эти картины снимались в Одессе в одно и то же время, а потом — в Ленинграде. Играл я там двух разных людей. Это был белогвардейский поручик Брусенцов, который, когда убеждается, что белое дело проиграно, пускает себе пулю в рот на палубе корабля, отправляющегося за границу. И второй человек — Бродский, большевик, подпольщик. Прообразом его был Ласточкин, известный разведчик тех времен. Фильм «Интервенция», к сожалению, еще не вышел на экраны, а «Служили два товарища» уже прошел… И он тоже погибает, этот Бродский, идет на расстрел, но как-то менее беспокойно, без истерики, зная, что все, что он мог сделать в этой жизни, он сделал. Так что пришлось умереть за полгода в двух разных ролях, и я в это время, снимаясь, все время ночевал то в поезде «Москва— Ленинград», то «Москва — Одесса», то «Одесса— Москва», так что после этого плохо было спать, нужно было, чтобы кто-то тряс постель. Действительно, очень сложно, когда работаешь в театре, параллельно сниматься в кино.

Потом был фильм «Хозяин тайги»… «Опасные гастроли» — это последняя картина. Это фильм, многократно обруганный и похваленный в прессе. Ну я отношусь к критике, как всегда, осторожно. Мне кажется просто, что критиковали нас не с тех позиций — нельзя говорить: «Как же так! О революции…» Это не о революции фильм. Фильм, просто затрагивающий один из эпизодов, когда подполью помогали актеры. Могут же помогать подполью актеры Малого или Академического театра?! А почему не актеры варьете? Так что я считаю, что это фильм развлекательный, к нему так и надо было относиться.

Ну вот, пожалуй, и все. Я не хочу вам петь песни из фильма, я думаю, что вы хотите послушать новые какие-то вещи, верно? А то, что в фильмах, это многие из вас знают, а кто не знает — ничего не потерял, потому что песни в «Опасных гастролях» стилизованы под «одесские» песни, под какие-то шансонетки тех лет, под романсы тех времен — начала века. Как мог, так и сделал. Писал, так сказать, без знания дела, но, в общем, кое-что, говорят, получилось…

А сейчас я уже конкретно перейду подряд к песням. Я буду петь серьезные и веселые, грустные и шуточные песни, перемешивать их. Вы знаете, что я много писал о войне и даже получаю много писем о том, что «не тот ли Вы Володя Высоцкий, с которым мы выходили из-под Вязьмы из окружения…»

Я хочу спеть вам песню, это новая песня, которая называется «Разведка боем». Это такая операция во время войны, когда добровольцы выходили на переднюю линию, открывали огонь, немцы обнаруживали свои огневые точки, а потом их подавляли огнем. Это была очень опасная операция, почти смерть. Во многих случаях погибали люди.

Смешно как бывает. Я здесь, в Киеве, играл двадцать спектаклей с лишним за двадцать дней, было много всевозможных шефских выступлений и выступлений таких, как у вас. Очень зовут и приглашают — вероятно, есть какой-то интерес и к песням и ко всему. И все-таки в залах находятся люди, которые потом пишут, что «вот он приехал и выступал с сомнительным репертуаром», пишут в министерство. Меня очень удивляют эти люди — зачем же они тогда сидят? Если им Стыдно слушать «сомнительный репертуар», то пусть они уходят, правда? Я, например, в этом репертуаре не сомневаюсь, и многие люди тоже. Это так просто, к слову, такая преамбула, чтобы перейти от трагизма к комедии.