Итак, коротко говоря, если в периоды затишья такого бреда суд не оказывался совсем глух к голосу здравого смысла, то раз страх перед ведьмами почему бы то ни было разгорался, в тюрьму по обвинению в ведовстве могло привести человека решительно все. В такую пору надобно было стараться об одном – чтобы ничем не привлекать на себя внимания соседей: иначе ничего не стоило быть взятым на допрос. Причины же панического страха при мысли о такой возможности станут нам ясны, когда мы познакомимся с тем, в чем заключалась сущность обвинения в ведовстве и в каких формах шел «ведовской процесс».
Чтобы получить ответ на первый из поставленных нами вопросов, довольно взять в руки любое из тех официальных «Наставлений к допросу ведьм», которыми заботливо были снабжены в XVI и XVII веках суды различных германских государств. Одно из них, входящее в состав баденского «Земского уложения» 1588 года, я здесь и приведу в довольно подробных выдержках.
Приступая к допросу подсудимой, судья, согласно «Наставлению», должен был прежде всего осведомиться, не доводилось ли ей слыхать про ведьм и их «искусство», и если доводилось, то не разузнавала ли она из женского любопытства о том, как собственно ведьмы умудряются производить свои чарованья.
«Когда подсудимая в этом сознается, – продолжает «Наставление», – то надобно далее предлагать ей следующие вопросы:
“Не делала ли и она сама каких-нибудь таких штучек, хотя бы самых пустячных – не вынимала ли, например, молока у коров, не напускала ли гусеницы или тумана и т. п.? Также у кого и при каких обстоятельствах удалось ей этому выучиться? С какого времени и как долго она этим занимается и к каким прибегает средствам? Как обстоит дело насчет союза с нечистым? Было ли тут простое обещание, или оно скреплено было клятвой? И как эта клятва звучала?
Отреклась ли она от Бога и в каких словах? В чьем присутствии, с какими церемониями, на каком месте, в какое время и с подписью или без оной? Получил ли от нее нечистый письменное обязательство? Писано оно было кровью – и какой кровью – или чернилами? Когда он к ней явился? Пожелал ли он брака с ней или простого распутства? Как он звался? Как он был одет, и особенно какие у него были ноги? Не заметила ли она и не знает ли в нем каких-нибудь особых чертовских примет?”»
Далее следует ряд детальных цинических расспросов о том, как бес и подсудимая вели себя на брачном ложе, после чего «Наставление» продолжает:
«Вредила ли она в силу своей клятвы людям и кому именно? Ядом? Прикосновением, заклятьями, мазями? Сколько она до смерти извела мужчин? женщин? детей? Сколько она лишь испортила? Сколько беременных женщин? Сколько скотины? Сколько она напустила туманов и подобных вещей? Как собственно она это производила и что для этого пускала в ход?
Умеет ли она также летать по воздуху и на чем она летала? Как она это устраивает? Как часто она летает? Куда случалось ей летать в разное время? Кто из других людей, которые находятся еще в живых, бывал на ихних сборищах?
Умеет ли она также скидываться каким-нибудь животным и с помощью каких средств?
Давно ли праздновала она свадьбу с своим любовником? Как свадьба эта была устроена, кто на ней был и что там подавались за кушанья? Особенно – какие были мясные блюда, откуда было взято мясо, кто его принес, какой у него был вид и вкус, было оно кисло или сладко? Также было ли у нее на свадьбе и вино, и откуда она его добыла? Был ли музыкант? И кто он был – человек или бес? Каков был он из себя? Сидел он на земле или на дереве или стоял? Также какие на помянутом собрании были их замыслы и когда у них решено было собраться снова? Где они ночной порой учиняли свои пирушки – в поле, в лесу или в погребах – и кто когда на них бывал?
Сколько малых детей съедено при ее участии? Где они были добыты? Также у кого были они взяты? Или они были вырыты на кладбище? Как они их готовили – жарили или варили? Также, на что пошла головка, ножки и ручки? Добывали ли они из таких детей тоже и сало, и на что оно им? Не требуется ли детское сало, чтобы поднимать бури? Сколько родильниц помогла она извести? Как это делалось и кто еще был при этом? Или не помогала ли она выкапывать родильниц на кладбище, и на что им это надобно? Также кто в этом участвовал, и долго ли они это варили? Не выкапывали ли они также выкидышей, и что они с ними делали?
Насчет мази. Раз она летала, то с помощью чего? Как мазь эта готовится, и какого она цвета? Также умеет ли она сама ее приготовлять? Далее, всякий раз, как им понадобится человеческое сало, они необходимо совершают столько же убийств; и так как они вытапливают или вывариваютъ сало, то их надобно спрашивать: что они сделали с вареным или жареным человеческим мясом? Для мазей им всегда необходимо человеческое сало из мертвых или из живых людей. Туда идет еще человеческая кровь, папоротниковое семя и т. п., но сало непременно туда входит, тогда как другие вещи иногда и опускаются. При этом от мертвых людей оно идет для причинения смерти людям и скотине, а от живых – для полетов, для бурь, для того, чтобы делаться невидимкой и т. п.
Сколько с ее участием напущено было бурь, морозов, туманов? Сколько времени это продолжалось, и какой был в каждом случае вред? И как это делается, и кто в этом участвовал? Был ли ее любовник при ней на допросе или не приходил ли к ней в тюрьму?
Доставала ли она также освященные гостии у кого? Что она с ними делала? Являлась ли она также к Причастию и потребляла ли его как следует?
Как они добывают уродов, которых подкидывают в колыбели вместо настоящих младенцев, и кто им дает их? Также как она вынимала у коров молоко и превращала в кровь? И как им можно от этого опять помочь? Может ли она также пустить вино или молоко из ивы?
Также как она делала мужчин неспособными к брачному сожитию? Какими средствами? И чем им можно опять помочь? Точно так же как она молодых и старых людей лишала потомства, и как им можно опять помочь?..»
Итак, западноевропейская ведьма XV–XVII веков, образ которой встает здесь перед нами во всех своих омерзительных подробностях, – это не простая колдунья, каких знавали все времена и все народы. Род чародеев и чародеек, говорит по этому поводу один из ученейших современников процессов ведьм, аббат Тритемий, делится на четыре главных вида. Одни в своих преступных деяниях пользуются таинственными естественными средствами, как яды и т. п.; другие знают магические слова, заклятия и знаки; третьи, как люди, занимающиеся некромантией, зовут себе на помощь нечистую силу, но не предаются ей вполне; и наконец четвертый вид образуют настоящие «ведуны и ведьмы», которые формально отрекаются от Бога и признают своим повелителем сатану, предаваясь ему при этом не только душою, но и телом и получая от него умение творить деяния, которые не под силу другого порядка колдунам. При этом, как мы видели, ведуны и ведьмы, в отличие от обыкновенных колдунов и колдуний, действуют не порознь, а скопом: они образуют преступное сообщество, периодически собирающееся на ужасные шабаши с их людоедскими оргиями, возможность к чему дает им так резко отличающая их от прочих смертных способность переноситься с невероятной быстротой через громадные воздушные пространства. И самое колдовство этой «чертовой шайки» носит особый характер. Тогда как другие чародеи по воле могут направлять свою таинственную силу во вред или на благо людям – могут, например, напускать и могут излечивать болезни, – ведьмы и ведуны творят лишь исключительно зловредные деяния. Они обязаны к тому своим договором с нечистым, и в некоторых из упомянутых нами «Наставлений» прямо предписывается спрашивать у подсудимых, «не бьет ли их дьявол, когда они лениво относятся к возложенной на них работе и мало причиняют вреда людям». Отметим наконец как характерную особенность «ведовства», что среди преданных ему лиц, по убеждению современников, число мужчин было совершенно ничтожно сравнительно с числом женщин. Поэтому все соответственные «Наставления» и трактуют исключительно о том, каким порядком надобно допрашивать ведьм, совсем пренебрегая ведунами.
