- Нет, сестренка, не надо. Не оставляй меня здесь одну! - Тихо, почти беззвучно, шептала я, сожалея, о том, как много самых важных слов не успела сказать ей при жизни.
Всегда недолюбливая сестру из-за ее строгости, постоянных запретов, казавшихся бесконечными нравоучений, и наставлений, которыми она пичкала меня по малейшему поводу, я полагала, что обладая завышенным самомнением, она всего лишь возомнила себя умнее всех остальных, и желая быть главной всегда и во всем, терпеть не могла любого непослушания. Я совсем не задумывалась, как не легко ей должно быть пришлось, когда оставшись без матери, мы одни оказались на улице. Взяв тогда все заботы на свои хрупкие плечи, она должно быть до сих пор чувствовала на себе некую ответственность за меня, и все ее строгости, навязываемые мне правила и морали, частые, но вполне заслуженные мной взбучки, на самом деле, были всего лишь проявлениями ее своеобразной, сестринской любви и заботы. Совершенно этого не замечая, я воспринимала эти придирки, чересчур близко к сердцу, называла ее настоящей занудой, не редко бунтуя против подобного обращения, и была счастлива сбежать из под этой опеки, уехав на обучение.
Мне казалось, что покинув сестру, я обрела настоящую, долгожданную и вожделенную свободу. Выпорхнула из родительского гнезда гордым, и больше не нуждающимся в их помощи, вполне самостоятельным, повзрослевшим птенцом, но оставшись без привычной опеки, без удерживающих меня в строгих рамках оков, и без столь необходимых советов, к которым никогда не прислушивалась, стараясь все сделать по своему, я внезапно оказалась совсем не готова к подобному, самостоятельному перелету. Почувствовав волю, я ударилась во все тяжкие, и конечно же итог оказался печален. С треском вылетев из учениц, чего сестра никогда бы мне не позволила, я даже себе не смела признаться, как сильно она была мне не обходима, и лишь сейчас, потеряв ее навсегда, я почувствовала всю горечь этой утраты, и позволила себе признать, что привыкнув всегда и во всем полагаться на Лассу, я уже не могла обойтись без ее поддержки и помощи. Даже не представляя как смогу пережить это, оставшись одна, я раскаивалась в собственном упрямстве, ни разу не позволившим мне признать ее правоту, и сожалея о всех наших многочисленных ссорах, вызванный моим эгоизмом, больше всего на свете раскаивалась от того, что сама стала причиной этой трагедии.
Лассу убила не смертельная рана, нанесенная не рассчитавшим силу удара, рассвирепевшим стражником. Ее сгубил ни столь внезапно случившийся приступ, и не роковое стечение обстоятельств, а моя собственная безалаберная безответственность, с которой она так и не смогла совладать, прилагая для этого столько усилий. Предупреждая меня о последствиях еще на приеме, она как обычно, оказалась совершенно права, и послушай я ее разумного предостережения, ничего бы этого не случилось. Диор успел бы сбежать, оставшись в живых и не превратившись в кровожадную тварь. Мисс Триера не осталась бы на полу своего заведения с перерезанным горлом, а сама Ласса не погибла бы здесь, пытаясь вызволить меня из очередной передряги.
- Болван! - Рявкнул один из стражников у меня прямо над ухом. - Что ты наделал?! Она же была нужна нам живой! - Вцепился он в застывшего над сестрой паренька и грубо отпихнул его в сторону.
- Но, сэр! Я вынужден был защищаться! Она первая набросилась на нас и я должен был...
- Заткнись Ен! Я здесь решаю кто, и что должен был сделать! Ясно?! Бездна! Это еще что такое?! - Испуганно ахнул стражник, когда нечто, разбуженное моей неосторожной магией под землей, разрушило удерживающие его оковы и вырвалось на свободу.
Этот подземный удар оказался столь сильным, что его должны были почувствовать даже на другом конце города, казалось, что сама земля раскалывается у нас под ногами, и весь остров в любой момент может развалиться на части.
Застонавший жалобным скрипом потолок, над нашими головами, заметно просел. По трясущимся стенам и полу, побежали широкие трещины, заставившие стражников мгновенно отпрянуть назад, и даже я, продолжая корить себя за все случившееся, тут же очнулась от этого потрясения, и выпав из состояния полной прострации, в котором не замечаешь вокруг себя ничего, мгновенно похолодела от ужаса, почувствовав на себе всю тяжесть приближающейся к нам страшной силы.
Оказавшаяся достаточно чудовищной и огромной, что бы одним лишь своим приближением, спугнуть злобную и голодную, потустороннею сущность, захватившую ожившее тело Диора, она ударила из-под земли настоящим фонтаном, и вырвавшись на свободу, мгновенно заполнила все окружающее нас пустое пространство, словно бы вытиснив собою весь воздух. Обжигая легкие изнутри при каждом моем испуганно частом и коротком вдохе, она била вверх так яростно и неистово, что мне показалось, будто я очутилась на самой вершине рокочущего, и извергающегося жаром магической мощи, огромного вулкана. Даже полностью лишенные чародейского дара, и не способные чувствовать окружающую нас магию стражники, почувствовали что-то неладное. Они не смели сдвинуться с места, боязливо оглядывались по сторонам, и чувствуя нарастающее в воздухе напряжение, совершенно не понимали, что происходит.
Силы из земли вырвалось столько, что волоски на моем теле поднялись дыбом, а виски, от резкого перепада магического потенциала, мгновенно заломила пульсирующая мигрень. Казалось, что вся мощь имеющаяся в безграничном просторе Междумирья, и всех укрываемых его мглой бесконечных мирах, стеклась прямо сюда, в одно единственное, слишком тесное для нее место, и от такой зашкаливающей концентрации, сама реальность, раздувающаяся как надуваемый воздухом мыльный пузырь, начинала трещать, не выдерживая такого напора. Она готова была лопнуть в любую минуту. Весь остров грозил разлететься на части, развеявшись пылью, от колоссального, и доселе невиданного, огромного взрыва. Воздух вокруг уже начинал раскаляться, словно растопленная жаровня, а бьющая из земли мощь, продолжала вырываться наружу нескончаемым потоком абсолютно чистейшей магической мощи.
Если многочисленные уличные проповедники все же не врали, и все их Бессмертные боги действительно существовали где-то в пределах реальности, то и они, наверняка не смогли бы справиться с этим потоком. Энергии вокруг накопилось так много, что с ее помощью можно было легко, и совершенно не напрягаясь гасить, и зажигать в небе новые звезды. Ее было достаточно чтобы одним лишь легким мановением пальца испепелить целые мириады миров, или вывернуть все наше мироздание наизнанку, перевернув его с ног на голову, и завязав в тугой узел, полностью изменить по своему усмотрению, переделав реальность до полной неузнаваемости.
Зажмурившись от накатившего на меня ужаса, я непрерывно чувствовала, как эта необузданная мощь все продолжает прибывать в центр комнаты, придавив меня к полу всей тяжестью своей массы, и ни сколько не сомневаясь, что скоро нарастающий напор раздавит нас всех как тараканов, приготовилась умереть.
Утешало меня лишь одно - казавшаяся неизбежной кончина стражников, столь не вовремя для себя, оказавшихся не в том месте, но прежде чем давящая со всех сторон сила успела начать ломать и крошить наши кости, все неожиданно прекратилось, словно бы бивший из земли ключ, пересох и иссяк.
Собравшаяся вокруг мощь замерла, остановившись всего на секунду, и тут же снова пришла в стремительное движение, начав обретать свою форму. Из расплывающегося и дрожащего, искаженного воздуха начали складываться четкие, но постоянно меняющие свой вид, странные очертания, и глядя на эти происходящие на моих глазах изменения, я отказывалась верить глазам.
Чистая, стихийная магия не могла так просто трансформироваться сама по себе во что-то иное. В этом и заключался секрет любого, самого сложного, или примитивного волшебства. Лишь чародейский дар, позволяющий своему владельцу силой воли воздействовать на эту невидимую энергию, мог заставить ее измениться, и придавал разлитой в воздухе силе, нужную форму. Только умения, и сложные манипуляции самого мага были способны творить из этой мощи все, что только угодно, заключая стихию в тесные рамки заклятия, но сейчас, прямо передо мной, все происходило совершенно иначе, будто бы магия внезапно обретя собственный разум и волю, начала творить себя самостоятельно.