Глаза Кэла наполнились слезами. Мальчик с криком перекатился и опять схватил посох. Он не сдастся!

– Довольно, – сказал позади Джост. Кэл почувствовал что-то жесткое на спине – ботинок, который придавил его к камням. Джест забрал посох из пальцев Кэла.

«Ничего не вышло. Я… проиграл».

Он ненавидел это чувство, ненавидел куда сильней, чем боль.

– А ты неплохо дрался, – ворчливо признался Джост. – Но все, отвали. Я не хочу по-настоящему тебя отделать.

Кэл опустил голову, упершись лбом в теплый, нагретый солнцем камень. Джост убрал ногу, и мальчики двинулись прочь, о чем-то переговариваясь, их ботинки заскрипели по камням. Кэл вынудил себя сначала подняться на четвереньки, потом – встать.

– Научи меня, – сказал Кэл.

Джост опасливо повернулся, сжимая одной рукой посох, и, удивленно моргая, посмотрел на сына лекаря.

– Научи, – взмолился Кэл, шагнув вперед. – Я буду за тебя червячить. Отец дает мне два часа на отдых каждый день. Я буду делать твою работу, если ты по вечерам станешь учить меня обращаться с посохом, как тебя учит твой отец.

Он должен был узнать. Должен был снова почувствовать в руках оружие. Должен был понять, не случайно ли то мгновение. Джост поразмыслил, потом покачал головой:

– Не могу. Твой папаша меня прибьет. Покрыть твои лекарские ручки мозолями? Это будет неправильно. – Он повернулся спиной. – Кэл, ты оставайся тем, кто ты есть. Я буду тем, кто я есть.

Кэл долго стоял и смотрел, как они уходят. Потом сел на камни. Лараль ушла уже совсем далеко. По склону холма ей навстречу направлялись слуги. Может, стоит побежать за ней? Бок у него все еще болел, и он злился на нее, потому что это ведь она привела его сюда. И, кроме того, он по-прежнему хандрил.

Кэл лег на спину. Внутри бурлили чувства, в которых невозможно было разобраться.

– Каладин?

Он повернулся, со стыдом понимая, что плачет, и увидел Тьена, который восседал неподалеку.

– Давно ты тут? – резко спросил Кэл.

Тьен улыбнулся, потом положил на землю какой-то камень.

Вскочил и убежал, не остановившись, когда Кэл его позвал. Ворча, мальчик поднялся и подошел взять камень.

И снова совершенно обычная галька. У Тьена была привычка собирать такие, думая, что они невероятно ценные. Дома он хранил целую коллекцию. Брат помнил, где нашел каждый, и мог сказать, что в нем особенного.

Со вздохом Кэл зашагал домой.

«Ты оставайся тем, кто ты есть. Я буду тем, кто я есть».

Бок терзала жгучая боль. Почему он не ударил Джоста, когда был шанс? Можно ли научиться не замирать вот так в бою? Он сможет понять, как причинять боль. Ведь поймет же?

Ему это нужно, так?

«Ты оставайся тем, кто ты есть».

А что, если он не знает, кто он есть? Или даже кем хочет стать?

В конце концов мальчик добрался до Пода. Около сотни городских домов располагались рядами, каждый имел форму клина, чья заостренная сторона указывала туда, откуда приходили бури. Крыши из крепкого дерева, просмоленные, чтобы не пропускать дождь. На северных и южных стенах домов редко встречались окна, но фасады, обращенные прочь от бурь, оставались открытыми. Как и жизнь растений на буреземлях, жизнь людей во всем подчинялась Великим бурям.

Дом лекаря был выстроен почти на самой окраине. Больше многих и шире, чтобы вместить хирургическую комнату с отдельным входом. Дверь оказалась распахнута, и Кэл заглянул внутрь. Он думал, что застанет мать за уборкой, но обнаружил, что отец уже вернулся из особняка светлорда Уистиоу. Лирин сидел на краю операционного стола, сложив руки на коленях и склонив лысую голову. Очки он держал в руке и выглядел измотанным.

– Отец? – позвал Кэл. – Почему ты сидишь в темноте?

Лирин поднял голову. Лицо у него было мрачное и холодное.

– Отец? – Кэл забеспокоился.

– Светлорда Уистиоу унесли ветра.

– Он умер?! – Мальчика так потрясла эта новость, что он забыл про свой бок. Уистиоу всегда был где-то рядом и просто не мог исчезнуть. А что же будет с Лараль? – С ним же все было в порядке на той неделе!

– Он всегда был хрупкого здоровья, – объяснил Лирин. – Всемогущий в конце концов призывает всех людей в Духовную сферу.

– И ты ничего не сделал? – выпалил Кэл, тотчас же пожалев о своих словах.

– Я сделал все, что мог. – Отец поднялся. – Возможно, кто-нибудь более умелый, чем я… Что ж, сожаления бессмысленны.

Он снял черный чехол с лампы-кубка, заполненной бриллиантовыми сферами. Она тотчас же осветила всю комнату, сияя, как маленькое солнце.

– Теперь у нас нет градоначальника, – проговорил Кэл, прикрывая глаза ладонью. – У него не было сына…

– В Холинаре назначат нового. Пусть Всемогущий позаботится о том, чтобы там сделали мудрый выбор.

Кэл посмотрел на лампу. Это были сферы градоначальника. Небольшое состояние.

Отец Кэла опять накинул чехол на кубок, словно и не снимал его только что. Комната снова погрузилась во тьму, и Кэл заморгал, привыкая.

– Это он оставил нам, – сказал Лирин.

Кэл вздрогнул:

– Что?!

– Тебя следует отправить в Харбрант после шестнадцатого Плача. Эти сферы оплатят твое путешествие… Светлорд Уистиоу об этом попросил, таков был его последний поступок в знак заботы о своих подданных. Ты отправишься туда и станешь настоящим лекарем, а потом вернешься в Под.

В этот миг Кэл понял, что его судьба решена. Если светлорд Уис тиоу этого потребовал, Кэл отправится в Харбрант. Он повернулся и вышел из хирургической комнаты на солнечный свет, не сказав отцу больше ни слова.

Сел на ступеньки крыльца. Чего же он хочет? Непонятно. В этом и состоит проблема. Слава, честь, то, о чем говорила Лараль… они на самом деле ничего для него не значат. Но что-то случилось, когда он держал посох. И теперь его вдруг лишили возможности выбирать.

Камешки, которые дал ему Тьен, все еще оттягивали карман. Он их вытащил и омыл водой из фляги. На первом камне проступили белые завитки и слои. На другом тоже обнаружился рисунок.

Это походило на улыбающееся лицо – лицо из белых полос в кам не. Кэл против собственной воли улыбнулся, хотя все быстро исчезло. Камень не мог подсказать, как быть.

К несчастью, хоть Кэл много времени потратил на размышления, проблема осталась нерешенной. Он не был уверен, что хочет быть лекарем, и внезапно ощутил, как жизнь давит на него, вынуждая подчиниться.

Но ведь в тот миг, когда Кэл держал посох, внутри его звучала песня! И только это воспоминание было сейчас четким и ясным в этом запутанном мире.

– Какой же он старый, – потрясенно сказала Сил, порхая вокруг аптекаря. – Очень-очень старый. Я и не знала, что люди могут быть такими старыми. Уверен, что он не спрен разложения в человеческом обличье?

Каладин улыбнулся, а аптекарь в темной мантии заковылял к нему, опираясь на трость и даже не догадываясь о присутствии невидимого спрена ветра. На кончике его носа сидели толстые очки, а морщин было не меньше, чем расщелин на Расколотых равнинах, и они как будто сплетались в узоры вокруг его глубоко посаженных глаз.

Отец Каладина рассказывал ему про аптекарей – людей, что были кем-то средним между травниками и лекарями. Простолюдины относились к целительским искусствам с суеверным страхом, и аптекари напускали на себя таинственный вид. Деревянные стены лавки были задрапированы тканями с охранными глифами, превращенными в загадочные узоры, а за прилавком высились полки с рядами банок. В дальнем углу висел полный человеческий скелет, скрепленный проволокой. Комнату без окон освещали связки гранатовых сфер по углам.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.