В аптеке около дома, женщина фармацевт, которую уже можно было считать членом семьи, без просьб показать рецепт продала медицинские препараты и сочувствующе улыбнулась.

Дома, она уже почти насильно затолкала матери в горло обезболивающее, дозу которого каждый раз приходилось увеличивать, так как организм начинал привыкать, хотя, возможно, матери просто становилось больнее.

Ночью, в начале следующего дня, с громким грохотом в квартиру вернулся отец. Облокачиваясь о стену, он прошел в зал, не разуваясь, и застал Яну уснувшей возле матери. Его пьяный взгляд усталым вражеским наводчиком блуждал из стороны в сторону наводя фокус, после чего, он ухмыльнулся, поднял упаковку только что купленных Яной лекарств.

- Откуда? - спросил он, пьяно улыбаясь и вертя в руках упаковку.

Из его открытого рта вырвалось зловоние, смешанное с кислым запахом перегара, от которого могло защипать глаза.

- Отдай! - потребовала Яна и протянула руку, но отец звонким, как хлыст, шлепком ударил ее по руке.

- Я спросил, откуда это у тебя! Я не давал тебе денег! По карманам лазила? - раскатистый хриплый бас нарастающей громкостью разрезал ночную тишину.

Яна кошкой вцепилась в руку отца пытаясь вырвать упаковку лекарств, но большая ладонь сжалась в кулак и в тот же миг Яна ощутила сильную оплеуху на своей щеке. От удара она опустилась на колени и, зажимая ладонью ушибленную щеку с глазами полными слез и ненависти воззрилась на отца.

Словно упиваясь своей победой над дочерью, он схватил кулек с купленными лекарствами, и резко развернувшись, чуть ли не бегом, побежал из комнаты. Яна сразу же бросилась за ним и догнала его уже в ванной комнате, где он высыпал все содержимое в унитаз и нажал кнопку слива.

- Ненавижу!!! - закричала чтобы сил девочка и стала молотить кулаками спину отца.

Отец развернулся, схватил дочь за волосы и отдернул от себя. Яна схватилась за его руку, но он резко повел ее в сторону и вниз, она оказалась на полу, визжа от боли.

- НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!!! Ты слышишь?! Будь ты проклят!!! Она бы никогда, НИКОГДА!!! Лучше бы на ее месте был ТЫ!

С последним словом Яна получила удар ногой в грудь и по ребрам. От удара сдавило дыхание, она стала задыхаться.

Отец опустился рядом с ней на колени и, открыв рот, забрызгал ей лицо своей слюной, изрыгнув из себя очередную тираду:

- Я не позволю тебе воровать, дрянь! Я не позволю очернять мое имя! Мою фамилию! Я лучше сам тебя утоплю, в унитазе, дрянь! Как же вы мне все надоели! За что мне такое наказание! Лучше бы вас не было! Лучше бы вы все подохли!

Яна уже не сдерживала рыдания. Загнанный маленький зверь, она отказывалась сдаваться, царапая руку отца.

- У кого деньги украла, тварь? Говори!

- Ни у кого! Я мамино золото продала!

- Что? Что ты сделала? - опешив, отец даже отпустил дочь, и тяжело выдохнув, сдела пару шагов назад.

Яна сжалась в комок и плакала. Только сейчас, через свои рыдания она услышала, как рядом плачет ее маленькая сестра, стоя в коридоре в обписанных колготках.

- Ни копейки... - процедил отец, - Больше ни копейки не получите. Либо сдохнет ваша мать, либо вы от голода. Молитесь, чтобы первое случилось быстрее. - После этого отец ушел на кухню и запер за собой межкомнатную дверь. Уже из-за двери раздался его крик, - Если хотя бы одна ложка еще пропадет из дома, задушу всех троих!

В груди было больно. Болел и синяк и грудь. И легкие разрывались от истеричных рыданий. По телу колотила дрожь. Тошнотворный комок подкатывал все ближе омываясь вкусом соленых слез.

Вероника подбежала к сестре и обняла ее. Яна не могла найти в себе силы, чтобы показать пример сестре и перестать плакать. Она была опустошена. Раздавлена. Уничтожена. Не было сил ни встать, ни разжать руки. Хотелось продолжать жмуриться и не открывать глаза. Не открывать глаза больше никогда. Исчезнуть...

Сон окутал их покрывалом прямо на полу прихожей, на облезлом деревянном полу. Холодные, промокшие от слез и мочи, обнявшись друг с другом, две сестры уснули, получив свою порцию обезболивающего в виде сна.

3

Фред и Меркури

"Мой город - конура для злых собак,

Мне стал чужим,

Над головой висит дорожный знак.

Иду сквозь дым

Мои друзья меня не узнают,

Глядят в глазок.

Стальные двери берегут уют

От грязных ног.

Я в незнакомом городе одна.

А где мой дом?

Теперь на этом месте лишь стена,

И в ней пролом,

Стою, облокотившись на забор,

Лицом к стене,

Наверно все, что было до сих пор,

Приснилось мне.

В витрине я рассматриваю то,

Что стало мной,

Безумный взгляд, измятое пальто,

Не тот покрой.

Мне вслед кричат чужие имена

Скрипят окном,

Я в незнакомо городе одна

Все было сном...".

Мелкая изморось, последним плевком зимы в лицо, подлой сыростью просачивалась в нити повидавшего виды пальто. Гулкий вой ветра загнал Яну на раздробленную лестницу подземного перехода с тусклыми желтыми лампами. Ежась от холода и переминаясь у стенки, она недоверчиво спустилась вниз и остановилась у стены.

Глаза рассматривали трещины на бетонном полу, в которых забилась шелуха от семечек и старые окурки. Сил поднять голову не было.