Джастин вошел и улыбнулся, увидев Брайана на коленях в точно выверенной позе. Он с трудом устоял перед желанием прикоснуться к его золотисто-каштановым волосам и прошел мимо, делая вид, что не заметил коленопреклонённого парня. Обратив внимание на два прибора, стоящие на столе, он понял, что снова унизит своего мальчика.

      - Мальчик, я не приглашаю тебя на ужин, поэтому убери со стола ненужный прибор.

      Брайан моргнул и сглотнул, оказалось, ему даже не будет позволено питаться с Хозяином. Он сделал глубокий вдох, медленно поднялся с колен и пошел, опустив голову, к столу, собрал ненужные приборы и отнес их на кухню.

      Джастин смотрел и чувствовал тяжесть в груди от выражения на лице своего мальчика. Может быть, Джейк был прав, и у него действительно нет того стержня, чтобы донести до Саба необходимость сурового наказания; может быть, он никогда не сможет стать хорошим Домом, и ему просто необходимо прекратить все это и вернуться к тому, в чем был лучшим. Он вздохнул, выпрямился, стиснул зубы и зарычал:

      - На это уйдет целый день, мальчик! Замени мои тарелки!

      Брайан чуть не выронил тарелки, которые нес, вздрогнув от громкого и резкого тона его голоса. Он быстро поставил их на стол, схватил блюдо из свч-печи и поспешил к Хозяину, чтобы заменить ему тарелки.

      Джастин посмотрел на своего мальчика, пытаясь убедиться, что с ним все в порядке, стараясь скрыть от него свои переживания. Брайан действительно был великолепен, он так сильно старался ему угодить!

      - Иди ешь на кухне, мальчик, я хочу спокойно насладиться ужином.

      - Да, Хозяин, - прошептал Брайан и, кивнув, направился обратно в кухню.

      Он с нетерпением ждал того момента, когда, наконец, сможет сесть напротив Хозяина и быть в состоянии просто смотреть на него. Он знал, что все это является частью его наказания, и что не должен принимать это так близко к сердцу. Брайан не мог признаться в этом даже самому себе, но то был факт... было чертовски больно. Он автоматически начал убирать кухню, не в силах проглотить даже ложку еды. Как только Мастер вышел из-за стола, он пошел убирать за ним, поставив тарелки в посудомоечную машину. Понятия не имея, что делать дальше, он просто прислонился к кухонному столу и стал ждать.

      Джастин вошел в спальню и сел на край кровати. Он ненавидел то, что собирался сейчас сделать. И знал, как важно отстаивать свою точку зрения, но сейчас чувствовал, как желчь поднимается к горлу, и спрашивал себя, будет ли он в состоянии удержать свой ужин. Это было не в его стиле. Он не стал бы делать подобного. Как тогда сказал Джейк? «Хороший Дом должен знать, когда нужно быть нежным, но также ему необходимо быть готовым подать блюдо из сурового наказания, чтобы убедиться, что Саб понимает важность определенных ситуаций. Если Дом не может этого сделать, тогда нет никакого смысла утверждать, что ты Дом».

      Джастин стиснул зубы и глубоко вздохнул. Он может сделать это, и он сделает – чего бы ему это не стоило. Пришло время, чтобы взять под контроль свои эмоции и не впадать в истерику из-за каждого пустяка. Он быстро разделся и пошел обратно в гостиную.

      - Эй, мальчик, иди сюда.

      Брайан пробежался глазами по телу господина, стоявшего перед ним совершенно голым, и облизал губы, а его член мгновенно затвердел. Он быстро обогнул стол и подошел к своему Хозяину, стараясь держать глаза вниз, хотя они все время норовили посмотреть на обнаженное тело его Хозяина.

      Джастин протянул руку, схватил в горсть волосы Брайана и, дергая его к дивану, зарычал:

      - Перегибайся через спинку дивана, мальчик, я собираюсь повеселиться.

      Брайан запрокинул голову, чтобы уменьшить боль от крепко сжатых в руке Мастера волос, немедленно перегнулся через спинку дивана и зажмурился. Он на каком-то уровне осознавал то, что должно произойти, но не мог заставить себя поверить в то, что собирается сделать с ним его Хозяин. Он всегда любил, когда тот брал его, но сейчас инстинктивно чувствовал, что в этот раз все будет по-другому.

      Джастин опустил глаза на вздернутый зад своего мальчика и желал лишь одного - аккуратно коснуться своими руками этих мягких полушарий и почувствовать, как его мальчик трепещет в ожидании удовольствия. Но это будет вовсе не удовольствие... это будет наказание. Он не хотел делать этого всеми фибрами своего существа. Он обещал сам себе, что никогда не сделает ничего подобного со своим Сабом, каким бы тот ни был, а здесь и сейчас он собирался осквернить своего мальчика самым низменным и вульгарным образом, что только мог себе представить. Конечно, были пары, которые занимались такого рода вещами регулярно, и им это нравилось, потому что было совершенно нормально для них. Технически не было ничего плохого в том, что он собирался сделать, но он знал о прошлом Брайана и понимал, что это может повредить его мальчику.

      Кончиками пальцев он нащупал шрам, который скрывался под его волосами. На мгновение он почувствовал себя ничем не лучше, чем тот парень, который тогда ударил его по голове бейсбольной битой. Затем он протянул свою правую руку и коснулся татуировки на левом бицепсе. Он собирался нарушить свое самое торжественное обещание самому себе и почувствовал, как в горле снова поднимается желчь. Сможет ли Куки когда-нибудь простить его за это... и что более важно, сможет ли он когда-нибудь простить себя сам?!

      Брайан вздрогнул от прикосновения к прохладному кожаному дивану, стараясь держать дыхание под контролем. Он был не дурак и точно знал, что сейчас делал Мастер, и что в этот момент тот пытался доказать, а также знал, что ему безумно хотелось почувствовать внутри себя своего Хозяина. Он мысленно готовил себя к этому и стремился расслабить тело, ожидая, когда Хозяин сделает первый шаг.

      Джастин разжал левую руку и взял в зубы крадратик презерватива, одновременно выдавливая немного смазки на палец и осторожно вводя его внутрь своего мальчика, с удивлением обнаружив его полностью расслабленным. Он с трудом подавил свой стон, пока быстро готовил отверстие, разрывал упаковку и раскатывал кондом по ноющему члену. Он приставил его к отверстию брюнета и легонько толкнулся вперед, кусая губы, чтобы сдержать рвущиеся наружу звуки удовольствия от проникновения. Черт, его мальчик был такой горячий и плотный, он так хорошо чувствовал себя внутри него! Он надавил сильнее, наконец, погружаясь глубоко в его горячее, тугое отверстие, протянул руку, схватил в горсть любимые золотисто-каштановые волосы и прорычал: