Из поля выстрели три языка, свалившие ещё троих. А потом ускорился сам Многоликий. Он с бешенной скоростью скакнул вперёд, Скверна создала что-то вроде трёх кос, которые — одна за другой — прошила уже двух замешкавшихся наших. Первая разрубила их пополам, полностью проигнорировав доспехи, вторая превратила их тела в вонючую жижу, а третья слизнула эту жижу с костей.

— К стене! — рявкнул я. — Все уходите к стене!

Я рванул вперёд. Плащ раскручивал вокруг меня Тени, но это было лишь жалкое подобие того, что я мог бы сделать — до отката мощного плаща оставалось ещё несколько минут. Сколько — я не знаю, Комок лихорадочно крутился в моей руке, уверяя, что он делает всё, что может.

Впрочем и эта Тень меня спасла. Многоликий повторил фокус с лезвиями кос, но все три прошли в полуметре от меня. Я ответил залпом из арбалетов, но такое чудовище плевать на них хотело. Я отступил.

— Огонь... — едва слышно донеслось до меня.

Единственная в городе катапульта зашвырнула в Многоликого свой заряд. С сюрпризом от Старейшего. Это было тело Эрвира. Оно угодило прямо в Многоликого и взорвалось, истекая зеленоватой жижей. Туда, куда эта жижа попадала, плоть мгновенно начала разлагаться. Но Многоликий знал, как с этим бороться. Его разложившаяся плоть начала затягиваться новой. Щупальца скверны принялись хватать тела с поля и закидывать их прямо в рану, видимо, тем самым расходуя силу заклинания Старейшего на их разложение.

В бой вступили маги. Но потоки огня, пара и льда причиняли слабый ущерб гноящейся плоти Многоликого. Второе тело — судя по одежде очередного жреца Корда — упало мимо. Третье едва зацепило чудовищу бок.

А Многоликий готовил свой удар. Из его "ауры" Скверны выстрелило несколько десятков чёрных копий. Я ушёл из-под удара, а вот лучники на стене — нет. Они падали один за другим, корчась в агонии. Я думал, что Многоликий вновь прекратит атаку, но эти копья после выстрела никуда не делись. Они потеряли форму и, извиваясь, принялись хлестать по стене, превращая людей в окровавленные куски плоти, высекая из кладки целые камни. Ворота мгновенно превратились в решето. Одна створка со скрипом рухнула, погребя под собой двух всадников.

И тут в бой пошли последние служители Культа. Жалкие полтора десятка выродков, но они каким-то образом умудрились подобраться к воротам слишком близко, вероятно, многоликий как-то их замаскировал. Они ввалились в город. Во второй раз за вечер поднялись вой и стенания, но в этот раз уже внутри города.

— В город! — рявкнул я своим. — В город! Убейте их всех!

Огонь и лёд начали свою пляску уже на городских улицах. Остатки наших воинов пробежали по упавшим воротам и начали вылавливать оккультистов по одному, но им всё равно удалось посеять в городе панику. Впрочем, не думаю, что проживут там долго.

Многоликий в очередной раз замер и атаковал меня косами. Всё так же безрезультатно. Мне нужно было приблизиться к нему, чтобы пустить в ход Клинок Тени, но Комок предостерёг, что с такой сильной аурой Скверны он не справится, и я точно так же быстро превращусь в груду гнилого мяса. Меня — и то не факт — мог спасти новый Плащ Тени, но он всё ещё не восстановился.

Чудовище, видимо, поняло, что я никак не могу его атаковать и двинулось на меня. Аура Скверны хлынула по земле, два отростка выстрелили вперёд, охватывая меня с флангов, и, достигнув стены, поползли по ней вверх.

А потом...

Резкая вспышка, отдавшаяся в моей голове чудовищной болью, и одно из щупалец, отсечённое от источника силы, опало на землю, рассыпаясь в чёрную жирную сажу.

Я забыл про Корума, все забыли про него, а он всё ещё был здесь. Берсеркера окружал кокон из красно-чёрного пламени, по его мечу бегали языки такого же пламени. Стоило кокону соприкоснуться с аурой Скверны, как та начинала "гореть", превращаясь в сажу. Корум запрокинул голову и буквально изрыгнул из себя нечто среднее между воплем ярости и безумным хохотом. А после, подняв над головой меч, рванул на Многоликого.

Чудовище поняло, что что-то идёт не так. Все отростки влились в общее поле. Перед берсеркером выросла бесформенная гора тьмы, но тот разрубил её пополам, вверх выстрелил поток ядовитого чёрного дыма. Корум шагнул вперёд, продавливая своим пламенным коконом то, что осталось от заграждения, а продавив, сорвался на бег.

Не докованный меч разрубил гниющую плоть Многоликого, обнажая переломанные кости. Отрубленный кусок свалился на землю и разложился, поглощённые Скверное. Монстр буквально начал поглощать сам себя. Корум отскочил назад, уходя от нескольких выпадов отростков плоти, отрубил один из них, опять сошёлся с Многоликим и вырубил его тела ещё два куска.

Внутри чудовища зародился не то стон, не то вой. Его тело содрогнулось и изрыгнуло из себя поток смерти, подобный тому, которым воспользовался против него Старейший, но чёрный огонь, исходящий от меча, сжёг его. Корум ещё раз расхохотался и нанёс ещё три болезненных ударов по чудовищу.

Я заметил, что поле Скверны начинает уменьшаться. Оно буквально стягивалось к Многоликому. Пламя меча жгло его, валил дым, весь мир, казалось, бился в агонии вместе с чудовищем. А неостановимый Корум метался вокруг Многоликого как пчела вокруг улья и жалил, жалил, жалил...

В бой опять ввязались наши маги, значит, всех служителей Культа за стенами города перебили. Но ни обычный колдовской огонь, ни глыбы льда не могли нанести и десятой доли того урона, что причинял чудовищу Корум.

Я обошёл скукоживающееся поле Скверны дважды по кругу. Этого хватило, чтобы понять — поле неоднородно. В некоторых местах по нему пробегала дрожь, а сама смертоносная аура иногда прижимается к Многоликому чуть ли не в упор. Чтобы оценить период изменения хватило нескольких секунд.

Выждав момент, я атаковал монстра, намереваясь отрезать от него кусок, да ещё и выпить при помощи Клинка Тени часть его жизненной энергии.

И тут Многоликий напомнил мне, почему его называю Многоликим. Я едва ушёл от трёх щупалец Скверны, ни причинив противнику вообще никакого вреда, а мою левую ногу зацепило поле.

Ощущение было такое, будто ногу в кислоту опустил. Уходя, я дважды наступил на левую ступню, и понял, что кожа уже начала разлагаться. Скрипя зубами от боли, я всё-таки как-то умудрился уйти от выпадов Многоликого (думаю, благодаря Коруму, практически полностью завладевшему вниманием чудовища), упал за землю и, укатившись по грязи подальше, принялся лакать зелье здоровья. Комок верещал в моей голове, кляня за опрометчивость, но я-то помнил, что он поддержал мой план атаковать.

На дорогу тем временем вышел Старейший, а за ним гуськом весь наш клан и местные маги. Мутант размахивал руками, указывая, что делать. С неба снова хлынул поток огня, но теперь пламя выжигало Скверну с земли, а не пыталось атаковать Многоликого. И это принесло свои плоды. Кусок поля был полностью выжжен, и тогда Старейший применил очередное своё заклинание — с земли поднялись незатронутые Скверной трупы и, медленно переваливаясь, поплелись к Многоликому. Тот попытался отмахиваться от них, но зомби хватались за отростки плоти и буквально начинали "течь", своим разложением заражая Многоликого.

Корум тоже не сидел, сложа руки. От его доспеха уже валил пар, его аура тоже сжалась до минимума, но меч по-прежнему горел огнём, отсекая куски плоти один за другим. А потом Корум заметил в теле чудовища что-то такое, что ему не понравилось больше всего, и он врубился в этот кусок плоти с утроенное энергией.

Закричали дети. Завыли мужчины. Женщины принялись стенать. Старики исходили воплями агонии. То, что когда-то было людьми, а теперь телом Многоликого издало отчаянный предсмертный вопль, и тело чудовища осело на землю бесформенной мёртвой тушей.

Корум запрокинул голову и издал лающий смех. Он воткнул меч в землю и двумя руками снял с головы свой шлем. Его плоть обгорела до черна, только белые зубы выделялись на красно-чёрном лице. Шлем отлетел прочь, от него, да и вообще от доспехов берсеркера, поднимался пар.